Глава XII. Я проявляю гостеприимство и ставлю капкан на крупную дичь
В тот же вечер мы начали собираться в дорогу. План наш был выверен до малейших деталей. В пяти милях от замка Зенда находилось обширное лесное поместье. Оно поднималось вверх по склону, который увенчивался роскошным дворцом. И лес, и дворец принадлежали дальнему родственнику Фрица — графу Станисласу фон Тарленхайму. Хозяин почти безвыездно жил в своей городской резиденции и посвящал свою жизнь занятиям наукой. Лесное поместье мало интересовало его, и, узнав от Фрица, что король хочет поохотиться в его лесу, он без колебаний предоставил нам во временное пользование и угодья, и прекрасный дворец. Лучше и не вообразишь. Во-первых, дворец графа Станисласа стоял напротив замка Зенда и был прекрасным наблюдательным пунктом. Кроме того, лес действительно изобиловал кабанами, и визит короля в эти места не должен был вызвать удивление ни у кого, кроме посвященных в тайну. Ведь все в Руритании знали, что Рудольф — страстный охотник.
На рассвете мы отправили слуг с поклажей и лошадьми. Затем, дождавшись полудня, сели в поезд и пустились в том же направлении. Проехав тридцать миль по железной дороге, мы пересели на лошадей и наконец благополучно добрались до имения графа Станисласа.
Разумеется, мы отправились не втроем. Сапт отобрал десять наиболее преданных королю дворян, и они составили наш маленький боевой отряд. Несмотря на то, что все эти люди готовы были положить за короля жизнь, мы решились открыть им только часть истины и рассказали, как Черный Майкл организован покушение на короля в чайном домике. Чтоб объяснить им цель нашего похода, мы придумали историю о ближайшем друге короля, которого Черный Майкл захватил в плен и держит в Зенде. Кроме того, мы намекнули им, что король решил принять кое-какие меры против коварного брата. Этого оказалось вполне достаточно, и смелые молодые люди в один голос заявили, что готовы на деле доказать преданность королю, и его величеству остается только приказывать.
Прибыв в Зенду, я постарался как можно меньше думать о принцессе и как можно больше сосредоточиться на спасении короля. Мысленно воззвав к чувству долга, я вскоре настолько овладел собой, что у меня в голове забрезжило нечто вроде плана, которым я остался вполне доволен. Вроде бы я предусмотрел все. Меня смущала лишь проницательность Майкла. Я не строил на этот счет никаких иллюзий. Как только герцог Стрелсау узнает, что король приехал поохотиться, он тут же поймет, что я приехал выслеживать отнюдь не кабана. Мне оставалось рассчитывать лишь на одно: я почему-то был убежден, что, при всей своей проницательности, Майкл не поверит, будто я могу желать добра подлинному королю. Если я рассуждал правильно, мы могли рассчитывать на победу, если нет — нас ждало сокрушительное поражение. Но нам все равно нельзя было отступить и оставалось только надеяться на лучшее.
Не прошло и часа, а Майкл уже проявил первые знаки внимания к моей особе. Выглянув в окно, я заметил троих всадников, которые приближались со стороны Зенды к замку графа Станисласа. Я узнал славных руританских дворян — Лоенгрэма, Крафштейна и Руперта Хенцау. Иными словами, мне выпала честь принять приветствие от второй половины «Шестерки Майкла». Правда, усмотрел я в этом визите и положительную сторону. Майкл не решился подослать ко мне троих головорезов, которые едва не убили меня в Стрелсау. «Значит, — с облегчением подумал я, — мой милый братец еще не настолько обнаглел, чтобы открыто бросать мне вызов».
Всадники подъехали. Выглядели они впечатляюще. Эти крепкие, вооруженные до зубов молодцы верхом на прекрасных конях могли нагнать страха на кого угодно. А самым свирепым из них оказался Руперт Хенцау. Несмотря на молодость — ему от силы было двадцать три года, — именно он верховодил двумя старшими членами «шестерки». Увидев меня, он выступил вперед и с явно шутовской почтительностью передал устное послание Майкла. Любезный братец извинялся, что не мог лично приветствовать меня: он объяснял это тем, что, как и двое слуг в Зенде, заболел скарлатиной. По той же причине Майкл всеми силами предостерегал меня от визита в замок. Болезнь, по словам Майкла не только тяжело протекала, но и была очень заразной, а потому он никогда бы не простил себе, если бы мое величество заразилось.
Еще раз смерив меня ехидным взглядом, Руперт тряхнул пышными кудрями и ухмыльнулся. Он был положительно красив, этот наглец, и я невольно залюбовался им.
— Бедный мой братец! — с притворным отчаянием воскликнул я. — Надеюсь, он не очень страдает?
— Ну, что вы, ваше величество! — ответил Руперт. — Ведь даже больной, он занимается своими делами.
— А больше, надеюсь, никто не заболел? — не обращая внимания на прозрачный намек, продолжал я. — Было бы особенно обидно, если бы недуг свалил этих славных господ — Де Готе, Берсонина и Детчарда. Они этого не заслужили. По-моему, все трое очень милые люди, и я к ним искренне привязан. Кстати, до меня дошли слухи, что Детчард немного пострадал. Это правда?
Лоенгрэма и Крафштейна моя тирада повергла в сильное смущение. Руперт же и тут не растерялся, только рот у него еще сильнее растянулся в улыбке.
— Правда, ваше величество! — бодро отрапортовал он. — Но Детчард надеется найти лекарство, которое мигом его излечит.
Я громко расхохотался. Я ничуть не заблуждался по поводу «лекарства», которое ищет Детчард, и понял, что надо держать ухо востро.
— Вы отужинаете со мной, господа? — осведомился я.
Молодой Руперт принялся извиняться: они-де с удовольствием, но в замке их ждут неотложные дела.
— Ну, тогда до скорых встреч, господа, — я помахал им рукой и добавил: — Надеюсь, у нас еще найдется время познакомиться с вами поближе.
— Мы будем счастливы, ваше величество, — ответил Руперт.
Проходя мимо Сапта, он состроил такую пренебрежительную гримасу, что старый полковник в негодовании сжал кулаки. Мне кажется, Сапт был не совсем прав. По-моему, если уж неизбежно приходится иметь дело с подлецами, то подлец веселый всегда предпочтительнее. Вот почему Руперт Хенцау, при всей своей дерзости, мне нравился куда больше, чем два его надутых спутника. На мой взгляд, даже самые ужасные поступки становятся предпочтительней, если осуществляет их человек со вкусом.
В тот же день я приказал оседлать лошадей и, предоставив Сапту вместе с доблестным отрядом расправляться с обедом, предпринял вместе с Фрицем вылазку в гостиницу, где я останавливался, когда впервые приехал в Зенду. Путешествие не таило никаких опасностей. Дни стояли длинные, и мы должны были успеть вернуться засветло. Кроме того, дорога в гостиницу была такой людной, что опасаться засады попросту не приходилось.
Я закутал лицо шарфом по самые глаза, и мы в сопровождении грума тронулись в путь.
— Хочу вас обрадовать, Фриц, — весело сказал я, когда мы уже подъехали к гостинице, — одна из дочерей хозяйки очень хороша собой.
— Вы-то откуда знаете? — удивился он.
— Я тут уже был.
— После того, как…
— Нет, до того, — перебил я его.
— А вдруг они вас узнают?
— Конечно, узнают. Но послушайте, что я придумал. Мы представимся как двое дворян из свиты короля. Вы скажете, что у меня страшно разболелись зубы и мы вынуждены просить у них приюта. Затем, не дав раскрыть мне рта, вы закажете отдельную комнату и попросите принести нам туда ужин и бутылку лучшего вина, чтобы унять зубную боль. Если я все правильно рассчитал, прислуживать нам станет именно
