– Тебя, друг мой, тоже Лайонак привез еле живого на возу в соломе. А вот ты выжил.
– Но он же старик!
– Значит, живучий старик. Пойдем отсюда.
Теперь Савмак увидел в другом конце горницы спящую толстую женщину. Она всхрапывала и вялыми движениями руки сгоняла с лица сонных мух.
– Это жрица Синдида. А девушек никого нет, спят…
Выйдя из храмового садика, оба направились к рынку. Савмак поймал себя на том, что он рад, увидев Зенона живым. И в то же время в душе его поднялась жгучая неприязнь к эллинскому миру, обида за пережитое унижение и перенесенную боль. Он ненавидел тех, кого вначале обожал. И, радуясь спасению Зенона, не мог отделаться от чувства презрения к нему. Зенон утверждал божественность царской власти, пресмыкался перед нею, а получил от нее вместо благодарности тысячу палок. Хорошо бы сейчас подойти к Зенону и спросить его: «Ну, как отплатил тебе царь за воспитание сына?»
Слухи о готовящейся войне скифов против Херсонеса и Боспора оживили в душе Савмака настроения, посеянные еще дедом Баксагом и тем скифским лазутчиком, которому он помог убежать. С чувством внутреннего торжества он представлял, какая возня поднимется на акрополе, когда полчища молодого скифского царя Палака, сына недавно почившего Скилура, вторгнутся в пределы Боспорского царства. Вот тогда он бросит эту лопату, покинет нудную школу и убежит туда, на запад, чтобы стать воином у царя сколотов! Он вместе с войсками Палака вернется в Пантикапей, только уже не полурабом, а гордым воином! Тогда-то он обязательно разыщет среди фракийских псов того, кто убил деда, и напомнит ему о своей мести!..
Его мятежные фантазии прервал Атамаз вопросом:
– Ты, когда болел, все грозил убить кого-то. А кого – я так и не понял. Видно, тех, что тебя били?
– Не помню, наверное, тех…
– Ну, а как, тебе еще не надоело убирать навоз?.. После дворца-то царского – да на рынок!..
Савмаку показалось, что Атамаз подсмеивается над ним. С раздражением он выпалил:
– А захочу, то и уйду отсюда!
– Куда? Опять к царевичу? Не возьмет он тебя.
– Зачем к царевичу. Уйду совсем!
– Совсем? Куда же это?
Но Савмак не ответил. Он не вполне доверял Атамазу, полагая, что тот все еще носит в душе неприязнь к нему. Да и манера Атамаза говорить посмеиваясь и кося козлиными глазами несколько раздражала его.
Они не были друзьями. Однако среди воспитанников всегда выделяли один другого и часто оказывались рядом в строю и на работе.
Плечистый и сутулый Атамаз посмеивался, а Савмак в душе злился на него. «Чего он всегда насмехается надо мною?» – спрашивал себя чувствительный юноша. Но не уходил прочь, прислушивался к разговорам товарища, иногда не соглашался с ним, но не возражал. У Атамаза заметнее других выделялись две страсти: он любил женщин и хорошую еду. О выпивке говорил со вздохом влюбленного. Ухитрялся возвращаться из города сытым и с душком спиртного. Савмак и раньше знал, что он заглядывает в храм любви и там имеет подругу, которая припасает ему закуску и питье. Заметно было, что он старается заинтересовать в этих утехах и Савмака, но последний относился к таким попыткам с настороженностью, не зная их цели.
Они уже подходили к рыночной площади, как услышали вдали крики и брань. Похоже было, что там затевается ночная драка. Как будто послышались знакомые голоса товарищей.
– Там что-то неладное, Савмак! – встревожился Атамаз. – Бежим посмотрим!
Они, сжимая лопаты в руках, кинулись по темным улицам навстречу шуму.
10
Уборщики только начали свою работу на площади, как неожиданно появилась гурьба пьяных фракийцев. Наемники на днях вернулись из-за пролива и сейчас пропивали полученные деньги.
Между воинами-уборщиками и фракийцами не ослабевала взаимная неприязнь. При встречах возникали скандалы, даже драки с кровопролитием.
Так получилось и в этот раз. Фракийцы, взвинченные выпивкой, первые стали оскорблять уборщиков.
– Эй вы, метельщики, дерьмоскребы! А ну, разойдись, освободи дорогу царским воинам!
– Пусть пройдут эти пьяные раскормленные хряки! – крикнул кто-то.
Его услышали фракийцы и остановились с ругательствами и угрозами.
– Кто это хряки? – задорно спросил один из них. – А ну, покажем им, каковы клыки у хряков! Бей их, подлых рабов!
– Отбегайте, братья! – опять послышался голос одного из воспитанников, старшего в группе. – У них мечи, а у нас – метлы!.. Пусть идут, они пьяны, как ночные воры после удачного грабежа!
В ответ посыпались удары. В темноте было плохо видно, кто первый начал. Блеснул меч, хрястнула перерубленная метла. В воздухе засвистели камни. На крики и шум прибежали ночные стражи с факелами, осветили драчунов.
– Разойдись!.. Именем царя!.. Иначе сейчас вызовем конницу!..
Послышался болезненный стон, звук падения тела.
