«электрошоковая дубинка».
— Кто тебя связывал?
— Не знаю. — Он махнул рукой, отметая вопрос. — Старым солдатам часто снятся такие сны.
Сны с электрошоковыми дубинками? Сомневаюсь, чтобы он знал, что это такое. Большую часть жизни он провел в том, что по сколийским стандартам считалось бы полнейшей нищетой. Не думаю, чтобы на всей его планете нашлась хоть одна электрошоковая дубинка.
— Ты говорил об электрошоковых дубинках с мамой? — спросила я.
— Нет. — Он мотнул головой. — Нет. Право же, это ерунда, Соскони.
— Сны об электрошоковых дубинках — это ерунда?
— Мне снилось, что меня допрашивают.
Джейбриол у меня за спиной затаил дыхание. Я каким-то образом ухитрилась говорить спокойно.
— Ты не помнишь, о чем тебя спрашивали?
Отец пожал плечами:
— Кто-то все задавал мне вопросы про армии моего отца. Про его военные планы. Никак не пойму, откуда у меня такие сны. Мой отец умер, когда мне было всего несколько месяцев. — Он потер запястья — те самые места, где у Джейбриола была содрана кожа. — Это было так живо… даже когда я проснулся, у меня осталось ощущение того, что это произошло на самом деле.
Неужели он переживал допрос Джейбриола? Как? Через Керджа? Через меня?
Я знала Керджа. Когда он поймет, что я сделала, его ненависть обратится и против меня. Он подвергнет меня таким же допросам — не столько чтобы узнать, зачем я поступила так, сколько в качестве расплаты за измену. И если уж пытка Джейбриола причинила отцу столько мучений, что станет с ним, когда то же будут проделывать со мной? Как бы отец ни утверждал, что это «ерунда», я-то знала лучше. Если уж у него случилась целая серия эпилептических припадков, когда он проходил курс лечения, значит, ситуация куда серьезнее, чем он хочет признать.
«Соскони, — отец кивнул в сторону Джейбриола. — Тебе действительно нужен этот человек?»
Я нарисовала образ матери. «Какова будет твоя жизнь без нее?»
«Твоя мать не хайтон на четверть».
«Неужели что-нибудь, что ты увидел в его уме, так ужасно?»
Он вздохнул.
«Нет. Просто чужое».
«Для меня — не чужое».
Он посмотрел на Джейбриола, который все пытался понять, что же мы делаем, переглядываясь в полной тишине, молча жестикулируя, словно разговариваем.
— Тогда вам обоим, — произнес отец вслух, — надо просить у землян политического убежища.
Если бы все было так просто!
— Мы не можем покинуть Дьешу, — сказала я.
— Неужели у тебя не найдется в космопорте никого, кто мог бы пригнать сюда корабль? Ты сама смогла бы отвести его на Делос. Никто, кроме нас троих, не будет знать, что у тебя на борту пассажир.
Ну как мне объяснить, что такое планетарный кордон, человеку, военное образование которого ограничивается кавалерийскими атаками и пешей пехотой?
— Без разрешения Керджа никто не даст нам корабль. И сам он ни за что этого разрешения не даст.
— Если со мной случится еще один припадок, — заявил отец, — вам придется вызвать врача.
— Ты что, думаешь, что у тебя будет еще? — всполошилась я.
Он чуть улыбнулся:
— Это можно устроить.
Ага. Это, возможно, и позволит вытащить отсюда кого-то. Как бы ни недолюбливал Кердж своего отчима, тот все же нужен ему, причем в добром здравии.
— Но даже если у нас и будет корабль, Кердж разрешит только планетарный перелет, в больницу на другом континенте, куда-нибудь в безопасное, по его мнению, место. Но до тех пор, пока он не отловит Джейбриола, он не выпустит с планеты никого.
— Это еще не значит, что вам не удастся улететь.
— Не вижу, как.
— Ты освободила лорда Куокса?
— До того, как подняли по тревоге КИКС. Не думаю, чтобы хоть кто-то смог бы уйти теперь.
— Меня не интересует, может ли кто-то. Меня интересует, можешь ли ты?
Я уставилась на него. Сказать, что его никогда не восхищал мой выбор карьеры, было бы явным преуменьшением. Тем более я никогда не думала, чтобы он высоко оценивал мои способности.
— Не знаю, смогу ли.
— Но ты попытаешься?
— Да.
— Отлично. Значит, решено.
— Не так все просто. — Как будто в том, что он предлагал, вообще было что-то простое. — Даже если мы взлетим с Дьеши — что само по себе почти невозможно, — ладно, даже если нам это удастся, нам придется удирать вовсю от целого флота, преследующего нас по пятам. Они предупредят все патрули по дороге отсюда до Делоса. Нам никогда туда не добраться.
Он поправил очки:
— Значит, вам нужно выбрать другое место. Какое-нибудь, не известное ни КИКС, ни купцам.
— Если это место не известно КИКС, как найти его нам?
— Возможно, за этим нам лучше обратиться к землянам.
Ну как ему объяснить?
— Мы никого ни о чем не можем попросить. Все переговоры Дьеши с другими системами заблокированы.
— Значит, я воспользуюсь «горячей линией».
— Ты не можешь.
— Почему? Насколько я понимаю, системы безопасности Керджа не засекут моего разговора по ней.
— Они ничего не узнают. Так же как ты не узнал бы про то, что эту линию использовал кто-то из других членов Триады. Дело не в этом. Ты просто не можешь воспользоваться ею для этого.
— Не вижу, почему.
— Папа, ты не можешь использовать «горячую линию» связи с президентом землян для решения личных проблем. Это только послужит причиной кризиса в галактических отношениях.
— Если неминуемая казнь наследников престолов двух Империй не послужит причиной кризиса в галактических отношениях, я не знаю, что еще послужит.
Это меня остановило. События навалились на меня так внезапно, что у меня просто не было времени подумать о возможных последствиях. Наша казнь взорвет единство ронов. И в этом хаосе Ур Куокс обрушит на нас всю свою военную мощь, пытаясь отомстить за смерть сына. Все наши попытки убедить землян в том, что роны в сочетании с Ассамблеей — обычное правительство, а не цепляющаяся за власть династия тиранов, потеряют всякий смысл. Мы только подтвердим их худшие опасения, разрушив то хрупкое доверие, которого удалось достичь.
Мой отец ткнул пальцем в стол:
— Тебе придется помочь мне, Соскони. Я не знаю, как это делается.
Я села за стол, размышляя о дикости ситуации: он, питавший энергией всю Сеть, не знал, как в нее включаться. В общении с компьютерами он был беспомощен, впрочем, как и в письме. Иногда его нежелание учиться злило меня, иногда просто огорчало. Иногда мне казалось, что он не хочет этого из боязни, что знание заставит его почувствовать себя в этом мире — мире моей матери — еще более беспомощным. Псиберпространство служило ему лишь площадкой для игр, местом, где от него не требовалось ни читать, ни писать, ни понимать, как работают компьютеры. Все, что от него требовалось здесь, — это думать.
