сидели в углу Митридатис и Нисса. Они уже не плакали, оцепенение ужаса охватило их. Несколько евнухов торопливо надевали панцири и шлемы, вооружались мечами.
– Бесполезно! – мрачно изрек Митридат. – Если меня не защитили воины, то вам, спальникам моим, ничего не остается, как покинуть меня!.. Это конец!.. Отпускаю вас, прячьтесь по чердакам, после битвы падете в ноги новому царю!..
– Мы не оставим тебя, государь! – вскричали евнухи, не очень однако дружно. – Мы будем служить тебе до конца!
– Вы уже не нужны мне, – ответил царь. – Фарнаку я не сдамся, ибо он выдаст меня римлянам. Но я великий царь, враг Рима, я пятьдесят лет ношу большую китару и умру в ней! Мой час настал!
Опочивальня опустела, остались лишь сам Митридат и две царевны, которым некуда было бежать. Для них отец был все тем же живым богом, и им казалось, что только около него они могут чувствовать себя в безопасности. Они верили, или хотели верить, что свершится чудо, мятежники будут наказаны, а законный владыка восторжествует.
Услышав последние слова отца, они начали ломать руки и громко взывать к нему, как бы спрашивая: что будет с ними?..
– Вас никто не тронет, ибо царь Фарнак – ваш брат!
Девушки поняли, что сейчас произойдет нечто страшное, так как увидели, что отец-государь отделил от рукоятки своего драгоценного меча головку и достал из тайника пузырек с ядом. Сам налил в чашу вина, потом влил туда яд. Пальцем смешал его с вином и готовился выпить, уверенный, что этот особо сильный яд мгновенно сразит его.
– Нет, нет, отец!.. Ты должен жить и царствовать! – кинулись к нему дочери.
Он отстранил их со словами:
– Умираю стоя, с китарой на голове, как царь Понта и Боспора и враг Рима!
– Отец! – вскричала Митридатис. – Я не хочу жить после тебя, дай и мне глоток отравы!
– И мне! – подхватила Нисса. – Я тоже уйду с тобою в мир снов!
Топот бесчисленных ног, крики и яростные ругательства слышались все ближе. Удары мечей, предсмертные стоны и звуки падения сраженных на каменный пол слились в сплошной нарастающий гул. Надо спешить! Время не ждет!.. Еще несколько мгновений – и последняя кучка защитников будет смята и сюда ворвутся озверелые мятежники!.. О боги, где же вы?..
Митридат дал дочерям хлебнуть из чаши смерти. И обе через миг, сделав руками конвульсивные движения, зашатались и упали замертво на пол. Митридат выпил остальное. Но шли минуты, а яд не действовал. То ли его мало осталось в чаше, то ли царский организм был невосприимчив к нему…
Много лет царь принимал яды в малом количестве с целью стать нечувствительным к ним. И добился своего. Он перестал бояться, что его отравят через пищу. Но не предполагал, что его неуязвимость вдруг обернется против него самого. Теперь, когда он жаждал скорее оставить этот мир и перенестись в мир иной, – смерть отвернулась от него!.. Шум битвы потрясал стены, враги были где-то в соседних палатах, а Митридат продолжал ходить из угла в угол, пытаясь ускорить действие яда, но безуспешно!
– Да! – с горечью и душевной мукой воскликнул царь. – И яд изменил мне!.. Я нашел в своем теле противоядия против любой отравы, но не смог найти средства от предательства близких! Я уничтожал изменников, но не мог выкорчевать самой измены! Измена, как прилипчивая болезнь, передавалась тем, кто оставался около трона, и делала свое губительное дело! И вот последний сын, наследник и надежда моя, оказался удачливее других, он избежал кары за измену, был прощен!.. И за эту милость отплатил ударом в спину родному отцу и государю!.. О боги, как вы жестоки!.. Но придет время, Фарнак, и ты пожнешь на ниве власти горькие плоды! Мое проклятие будет тяготеть над тобою, и твоя измена обернется против тебя самого и поразит тебя, как змея, когда наступаешь ей на хвост!
Царь остановился и вздрогнул, даже схватился за меч, услышав позади скрип дверей, ведущих в покои дворца, еще не занятые врагами. Он увидел стоящего во весь рост, всклокоченного и помятого в битве, Евлупора-Кира, который держал в руке окровавленный топор. «Вот еще один предатель! – подумал царь мгновенно. – Он пришел убить меня!»
Но вместо того, чтобы выхватить меч и встретить внезапного противника как подобает воину, Митридат вновь ощутил приступ странного безразличия, даже какого-то умиротворения при мысли о близкой смерти. Что ж!.. Удар топора – и конец всему!.. А главное – он не станет пленником собственного сына и не будет выдан ненавистному Помпею или другому римскому воеводе! Если не могущество и не власть, то только смерть, но не унизительный плен!
Однако тот, кого Митридат счел за убийцу, упал на колени и положил топор на каменный пол. Он протянул к царю руки с выражением мольбы на бородатом лице и сказал голосом хриплым и прерывистым, выдававшим его физическое и душевное перенапряжение:
– Великий Митридат, государь и живой бог! Поспеши за мною, ибо через миг сюда ворвутся враги!.. Ты слышишь треск – это взламывают последнюю дверь!.. Твои преданные кельты падают, как трава под косой! Поспеши!
– Куда? – с изумлением поднял голову царь, испытующе разглядывая облик бывшего раба. Ему почудилось, что это уловка врага, который хочет выманить его отсюда и схватить живым с целью передать его Риму. – Куда, Кир? Кто послал тебя? Кому ты служишь?.. Сыну моему?..
– Тебе служил и служу! – с жаром вскричал Евлупор. В глазах его отразилось столько искренности, что Митридат невольно поверил ему. – А за дверями нас ждет Гиерон, получивший от тебя свободу! Он проведет тебя тайным ходом за стены акрополя, а там ты скроешь лицо плащом, и мы поможем тебе бежать в скифские степи или переправиться через пролив к горным племенам, с которыми ты дружен! Там ты наберешь новое войско и отомстишь за себя!.. Поверь мне, рабу твоему, моя жизнь в твоих руках!.. Не веришь – убей меня!
На мгновение старческие глаза сверкнули былым огнем. Митридат выпрямился с гордым видом, ему показалось, что боги не оставили его и открывают перед ним таинственные врата спасения… Но вспышка оказалась мимолетной, взор погас, голова опустилась. Митридат прислушался к шуму сражения и с какой-то совсем не привычной мягкостью произнес:
– Честный и отважный воин!.. Ты последний из тех, кто остался верен мне, и я ценю это!.. Ты служил мне преданно, воевал за мое дело, исполнял мои поручения! Ты был мною наказан, но не озлобился душой и не соблазнился сладостью измены! И вот ты хочешь помочь мне бежать!.. Если бы ты сказал это раньше, до того, как я умертвил дочерей и сам выпил яд, я последовал бы за тобою и сделал бы тебя своей правой рукой! Но жребий брошен, и возврата нет! Уже никакие благожелатели в степях Скифии и в горах Кавказа не помогут мне, ибо чаша моей судьбы – пуста!.. Я допил ее до дна, и теперь мне осталось лишь умереть!
– О великий царь!.. Зачем тебе умирать? Ты могуч, ты любимец богов! Встряхнись и следуй за мною, впереди тебя ожидают новые победы!
– Нет, впереди меня уже ничто не ожидает!.. Разве позорный плен… Ты знаешь, что они сделают со мною? Они поведут меня за колесницей Помпея через весь Рим, и римские плебеи будут бросать в меня грязью!.. Это в Митридата-то!
– Спеши, государь, спеши! Времени остается совсем мало!
– Да, времени мало!.. Для живущих – это так!.. Но для тех, кто уходит из жизни, впереди вечность! И я хочу скорее покончить расчеты с жизнью!.. Но принятый яд бессилен свалить меня! Боги сжалились, послали тебя, сильного и честного! Ты – посланец богов и действуешь по их указанию!.. И я прошу тебя – не медли, спеши выполнить волю богов, возьми мой меч, вот он… И этим мечом, одним ударом, умертви меня!.. Избавь от унижений и страданий, мой удел завершен!
Евлупор отшатнулся от этих слов, не веря своим ушам. Послышались крики, приближающийся топот ног. Грубые голоса перекликались. Искали царя. Митридат вскричал, топнул ногой:
– Если ты предан мне и не хочешь, чтобы я назвал тебя предателем, торопись!.. Повелеваю тебе убить меня! Исполняй или берегись моего проклятия!
Как во сне увидел Евлупор стоящего на коленях великого Митридата. Царь бережно снял корону- китару и склонил для удара львиную голову, ту голову, которая не склонялась ни перед кем.
Преданному воину показалось, что сейчас грянет гром, рухнут своды дворца и мир перестанет существовать, не переживет унижения величайшего из царей, и солнце уже не будет освещать своими
