– Да.
– А еще что?
– Отъедем – покажу!
Невыносимый человек, честное слово.
Как только банк остался позади, Слава развернулся к нам.
– Сен, чего там? Скажи, скажи, скажи!
– Во-первых, – я приоткрыла пакет, – термос…
– Термос? – хором удивились все, включая Женечку.
– Да, я его еще приняла за гигантскую пулю, во-вторых, видеокассета…
– Надо посмотреть! – загорелась Тая. – А в-третьих?
– А в-третьих, деньги.
– Много? – обернулся Женечка и едва не вписался в задницу «Волги».
– На дорогу смотри! Много, приедем куда-нибудь, посчитаем.
– Кстати, – призадумалась Тая, – а куда ехать-то?
– Можно пока ко мне, – предложил Женечка, – у меня как раз сейчас никого дома нет.
– А с кем ты живешь? – полезла я в чужую личную жизнь.
– С женой и дочкой.
Мы с Таей, как по команде уставились на мелкие кудряшки его парика. Слава заметил наше замешательство и улыбнулся.
– Думаете, все, кто работает в нашем клубе обязательно голубые? Среди артистов полно натуралов, в моем коллективе половина гетеросексуалов.
– Но они оделись, как женщины, – пробормотала Тая, – они похожи на женщин, очень похожи! Даже манерами!
– Мы артисты, – ухмыльнулся Женечк, глядя на нас в зеркальце, – мы обязаны уметь перевоплощаться.
– А где ты живешь? – поинтересовалась Тая. – В каком районе?
– Недалеко от метро Академическая.
– Правда? – обрадовалась и удивилась Тая. – Так мы соседи? Здорово, будем дружить домами!
У Славы зазвонил мобильный, ребята из других машин спрашивали, не нужны ли они нам больше?
– Нет, ребята, спасибо за помощь.
– И от нас передай благодарность, – Тая сняла парик и положила себе на колени. – Фух, жарко.
Я последовала ее примеру, а ребятам пришлось париться до конца.
Вскоре показались знакомые окрестности Академки, Женечка свернул в зеленый тенистый дворик, и мы выбрались из машины. Прижимая к сердцу пакет, я последовала за Женечкой. Жил он на втором этаже в просторной трехкомнатной квартире. Обстановка была самой обыкновенной, ничего гламурного и экстравагантного, с чем по нашему мнению должно было быть непременно связано жилище парня в женском парике.
Пока Слава с Женечкой смывали грим, мы считали деньги, расположившись на паласе в зале.
– Пятьдесят две тысячи долларов! – от Тайкиного вопля даже люстра зазвенела.
– Тихо! Всей Академке хочешь сообщить?
– Сколько-сколько? – в дверном проеме появился Слава, он сушил полотенцем волосы.
– Пятьдесят две штуки, – прошептала Тая, глаза ее горели, как нефтяные факелы. – Сена, я покупаю квартиру в твоем доме, мы будем соседями, ты рада? Нет, лучше мы купим квартиру в моем доме и ты распрощаешься со своим Выхино, ты счастлива, любимый друг? И как раз еще пять тысяч на ремонт и новую мебель!
– Какие еще пять тысяч? – очнулась я.
– Да так… у меня есть лишние пять тысяч, я тебе их дарю.
Я пристально уставилась на обезумевшую от щедрости Таисию Михайловну, пытаясь осознать смысл сказанной ею фразы.
Пришел Женечка, без грима, в шортах и майке он был самым обыкновенным парнем… вот что косметика способна делать, чудеса, да и только.
– А что в термосе? – поинтересовался он, присаживаясь на пол рядом. – Ладно деньги, ладно кассета, но хранить в банке термос? Можно я открою?
– Открывай, – живо закивала Тая.
Видимо сама она не решалась это сделать, а вдруг там что-нибудь ужасное? С большими глазами…
Тая принялась сортировать доллары по пачкам, а Женечка открутил крышку и заглянул в термос. Из него пошел то ли дым, до ли пар.
– Химическое оружие? – пошутил Слава, заглядывая внутрь. – О, да там лед.
– Что там? – Тая побросала деньги и подползла к Женечке. – Эмбрион инопланетянина?
– Шприцы.
Женечка вытряхнул на ладонь два одноразовых шприца с прозрачными колпачками на иглах, внутри виднелось нечто желтовато-прозрачное.
– Что это? – скривилась Тая. – Что за гадость?
– Славка, – Жене осторожно отправил шприцы обратно в термос и завинтил крышку, – позвони Левке, он у же у нас, кажется, медицинский заканчивал, пусть подскочит на минутку, он не далеко тут живет.
– Угу.
Пока Слава звонил Левке и договаривался с ним, мы быстренько убрали деньги с паласа, кое-как собрав их в пачки и перетянув резинками. Сейчас нам было не до них.
– Давайте пока кассету посмотрим? – предложил Слава.
– Дельная мысль.
Мы расселись полукругом перед большим и знатным телевизором. Женечка вставил кассету в видак, перемотал на начало и пустил запись. Мы затаили дыхание, готовясь увидеть все что угодно, от диснеевского мультика до ритуального убийства с расчленением.
Сначала по экрану пошли полосы, затем появилась кривая картинка – видимо камера лежала на боку, затем ее выровняли и мы увидали гостиничный номер с мягкой мебелью и заставленным бутылками журнальным столиком. У стола в кресле сидел какой-то мужчина в расстегнутой на груди рубашке. Голова его была запрокинута, глаза закрыты, он либо спал, либо умер… Затем в кадре возникли чьи-то подрагивающие руки, после появился и их обладатель. Это был Нечаев, его мы сразу узнали. Выглядел он так себе – на лбу испарина, лицо бледное, глаза тусклые, вид у него был как у загнанного животного. Подойдя к камере, он что-то сделал и картинка отъехала, объектив охватил больше пространства, в кадр попало и второе кресло по другу сторону стола. В это кресло сел Нечаев. Пару секунд он не двигался, затем извлек откуда-то из-под стола сумку, поставил ее на колени и расстегнул молнию. Из сумки он достал шприц, точь-в-точь такой же, как и в термосе. С добрую минуту он сидел и смотрел в камеру ничего не видящими глазами. Затем взял со стола недопитую бутылку коньяка, глотнул прямо из горла, встал и подошел к неподвижно сидящему мужчине. Встав так, чтобы не заслонять обзор камере, он закатал рукав рубашки и перетянул мужчине жгутом руку повыше локтя. А после ввел ему в вену содержимое шприца. Через пару минут запись прекратилась. Не успели мы раскрыть рты, желая поделиться впечатлениями, как пошли новые кадры. В фокусе была квартира Нечаева, уже знакомый нам интерьер. Картинка немного подергалась, видимо, камеру устанавливали, затем в поле видимости появился сам хозяин квартиры. Он сел напротив камеры. На этот раз он выглядел еще хуже и, кажется, был сильно пьян, однако его глаза смотрели трезво, и в них было что-то страшное.
– Уважаемые дамы и господа в погонах, – глухо произнес он, сидя на стуле в неудобной напряженной позе, – если вы смотрите эту запись, то, скорее всего меня уж нет на свете. Зачем я сейчас буду все это рассказывать? Мне-то уже все равно, а вот они пускай помучаются, пускай пострадают все эти сволочи, благодаря которым я докатился до всего этого. Я хочу чистосердечно сознаться в том, что специально заразил СПИДом троих человек: Немцову Татьяну Сергеевну, Татарского Семена Борисовича и Рыкова Павла Анатольевича. Все они занимают крупные руководящие должности и все были клиентами туристической фирмы «Орешник». Я тоже работаю там, и эти люди пользовались мною для удовлетворения своих сексуальных потребностей. Я практически ничего не знаю о них, кое-что и только с их слов. Татьяна
