– А там не написано, из чего салаты?
– Нет.
– Ладно, возьмем наугад… Значит так, мне «Розовые слюни»…
– «Грезы»! – хохотнула Тая. – «Розовые грезы», а не слюни! Что еще?
– И «Шаловливую курочку».
– Все?
– Ага, хватит для начала. А ты что возьмешь?
– «Бойкого поросенка» и «Страстный сырный». Так, где эта тетя-лошадь? – Тайка завертела головой. – Официантка! Девушка! Подойдите к нам!
Не шибко торопясь, она подрулила к нам, приняла заказ и так же неторопливо отчалила. А мы принялись глазеть на публику, стараясь не слишком пристально вглядываться в лица, дабы не спровоцировать приятных знакомств, от которых сложно будет отвязаться. Ведь мы, можно сказать, на работе. Практически при исполнении. Играла развеселая попсятина, публика выглядела вполне прилично, может потому, что еще не сильно напились. Особого молодняка не просматривалось, пара-тройка столиков с компашками лет по двадцать пять, остальные от тридцатника и выше. Почему-то женщины выглядели и вели себя хуже мужчин. Если дядьки спокойно пили-ели-курили-общались, то тетки практически поголовно ржали на весь бар, размахивали руками, роняли стаканы, а парочка основательно поддатых юных леди вообще пыталась танцевать в тесноте между столами. Никого, кто мог бы нас заинтересовать, пока не наблюдалось.
– Как звали сестру Анжелики, которая здесь танцевала? – спросила я Тайку. Вспомнить хотелось, но никак не получалось.
– Кристина.
– Ах, да, Кристина. А фамилия?
– А она ее разве называла?
– Да, называла.
Тая погрузилась в воспоминанья, но тут попса заткнулась, в зале погас свет, над сценой зажглись разноцветные фонари и завертелся шар, облепленный зеркальными кусочками. Что ж, имело смысл подготовиться к просмотру шоу. Мы развернули стулья и уселись лицом к сцене. Зазвучал уже основательно поднадоевший хит Тони Брэкстон о разбитом сердце, из-за оформленных блестящей белой мишурой кулис показалась высокая девушка в длинном, расшитом красными блесками платье, у девушки были длинные белые волосы с ядовито-малиновыми прядями и прозрачные босоножки на немыслимой платформе и каблуках. Я в такой обуви даже стоять бы не смогла, а эта героическая особа собиралась танцевать… Официантка доставила наш заказ, но мы решили отложить дегустацию, дабы ничего не пропустить, да и жевать прямо перед танцовщицей как-то стеснялись. Появление красно-белой девицы публика встретила жидкими хлопками, не особо видать еще разогрелись. Так как сидели мы практически у сцены, я имела возможность рассмотреть и толстый слой макияжа, и накладные ресницы, делавшие глаза огромными. Она начала извиваться, покачивая бедрами и принимая томные позы. Народ продолжал пить, есть и общаться, не особо-то обращая внимание на ее телодвижения. Вдоволь натанцевавшись, девушка незаметно коснулась каких-то невидимых застежек и платье упало к ее ногам, выставляя на всеобщее обозрение черное белье и чулки с подтяжками… пардон, с подвязками… ну, в общем с такими штучками, соединяющими трусы и чулки. Выгибаясь в разные стороны, девушка, направилась к шесту и подпрыгнула вверх, хватаясь за него руками, чтобы прокрутиться в воздухе, но вдруг ее ладони скользнули вниз и девушка грохнулась на сцену. И грохнулась весьма неудачно – ее лицо исказилось от боли и злости, и до наших с Тайкой ушей донеслась ее фраза:
– Вот сука! Тварь! Ну, с-с-су-у-ка!
На сцену выскочил какой-то парень, помог ей подняться и увел за кулисы, девушка шла прихрамывая. Затем выскочила женщина в голубом комбинезоне с микрофоном, бодро, жизнерадостно что-то нашутила, сказала, что всякое бывает, шоу продолжается, бла-бла-бла… при этом она тщательно протирала шест тряпкой.
– Да-а-а-а, – протянула Тая, беря со стола бокал и нюхая содержимое, – слышала я про такие подлости, когда перед выступлением шест маслом намазывают и таким образом срывают какой-нибудь артистке выступление. Твое здоровье.
– И твое.
Я взяла бокал, разглядывая жидкость, цвет коктейль имел малопривлекательный – мутновато- коричневый. Гулять, так гулять, – подумала я и отхлебнула.
– Ну? Как? – Тая заинтересованно наблюдала за реакцией моего организма на выпитое. – На что сие похоже?
– На водку с коньяком, красным вином и томатным соком, – я скоренько зажевала «Колесо обозрения» салатиком, судя по кетчупу, разбавленному майонезом, это были «Розовые грезы».
– Надо же, – удивилась Тая, – какая гремучая смесь, имеет смысл попробовать.
И попробовала… И ей понравилось!
Тем временем представление возобновилось, на сцену вышла брюнетка в костюме, изображавшем леопардовую шкуру.
– На голове парик, в губах и грудях силикон, – выдала диагноз Тая, мельком глянув в ее сторону. – Как салатец?
– «Грезы» так себе, столько майонеза с кетчупом, что не разберешь из чего салат, только помидоры смогла опознать. Что из себя «Страстный сырный» представляет?
– Сыр, чеснок и майонез.
– Блистательно. А что в «Бойком поросенке»?
– Вижу мясо, – Тая ковыряла вилкой в тарелке, исследуя ее содержимое, – горошек, картошку и, если не ошибаюсь, соленые огурцы. В принципе, съедобно, но не восторг. Ты куриный попробовала?
– Сейчас… курица, картошка, яйца, лук и майонез, майонез, майонез.
– Понятно, но есть надо, иначе на этих «Колесах» мы можем очень далеко уехать.
Пока мы питались, девушка успела раздеться, оставшись только в крошечных трусиках, поплясать еще немного в таком виде у шеста и уйти за кулисы. Следующим номером программы шел мужской стриптиз. Под осточертевшую до судорог в коленках песню Рикки Мартина выскочил жизнерадостный такой жеребчик с вытаращенными от восторга глазами и кошмарным оскалом, изображающим сексуальную улыбку. Разоделся он в какие-то непонятные цветные лоскуты и тряпки с блестками, что, скорее всего, должно было навевать мысли о Латинской Америке, однако, больше наряд походил на костюм клоуна, на которого в благодарность за отличное выступление спустили стаю доберманов.
Поглядывая по сторонам, мы жевали салаты, пили коктейли и ожидали какого-нибудь судьбоносного знака. Под дружный восторженный визг женской половины зала, жеребчик избавился от своих лохмотьев, оставшись в крошечных трусиках телесного цвета. Не сиди мы прямо у сцены, можно было подумать, что он разоблачится до полного неглижа. Покрутившись вокруг шеста и посовершав множественные возвратно- поступательные движения тазобедренным суставом, неугомонный жеребчик слез со сцены в зал и поперся к чьему бы вы думали столу? Разумеется, к нашему. Все с той же улыбищей он подергался в разные стороны, затем развернулся и мелко-мелко затряс ягодичными мышцами прям перед нашими носами. На лице Таисии Михайловны возникло нехорошее выражение, и она взяла вилку так, будто собиралась воткнуть ее прямо в попу стриптизера. Я ее чувства разделяла. Ничто прекрасное нам не чуждо, но в разумных пределах. Танцуй себе, сколько влезет, никто слова грубого не скажет, но зачем же потным жопищем вибрировать над тарелками уважаемых людей? Которые еще и при исполнении к тому же. Осуществить стыковку вилки со стриптизным задом Тая не успела, жеребчик ускакал к другому столику к восторженно орущим девицам, размахивающими купюрами разного достоинства. И тут я заметила, как откуда-то сбоку из-за кулис вышла девушка с красно-белыми волосами и, основательно прихрамывая, направилась через зал к выходу. Одета она была в джинсы, майку, на плече болталась сумочка – девушка явно собралась домой. Мы с Таей переглянулись, обменялись сообщениями на «мозговые пейджеры» и подруга засуетилась в поисках цепочной официантки, так ни разу более и не соизволившей подойти к нашему столу. Мы срочно желали рассчитаться и покинуть заведение.
Глава двадцать третья
