– И тот и другой – ребенок, только один человечий, а другой собачий! Бери, давай, а то я с ума сойду от этого крика!
– Не буду! Я боюсь!
А в прихожей, тем временем, начало происходить нечто интересное, разговор велся на повышенных тонах, но вот, что именно говорили, разобрать было сложновато. Я подошла к дверной щели, надеясь разведать что-нибудь полезное. А Тая, все-таки набравшись храбрости, взяла малыша на руки и принялась укачивать, что-то тихонечко ему сюсюкая. Это невероятно, но крикун успокоился почти моментально, сильно заинтересовавшись Таисией и непосредственно ее шикарной залакированной челкой. Пока она развлекала нового гражданина Российской федерации, я внимательно подслушивала и пристально подглядывала.
– Ты его убила, сучка, ты! – истерично выкрикнул женский голос. – Денег тебе много захотелось?! А вот хрен ты что получишь! Завтра завещание прочитаю и если хоть спичку, хоть пуговицу он тебе оставил, все отсужу! Ничего не получишь! Ты его, ты, ты убила!
– Да что ты говоришь такое?! – завопила теперь уже Вера. – Совсем с ума сошла?! Я даже не знала, что он умер! Не знаю, как умер! Если кому и нужно убивать его, так это тебе! Ты ж боялась все потерять, боялась, что он ко мне уйдет!
– Куда к тебе уйдет?! Да ты на себя посмотри! Квашня! Лахудра! И как он только ребенка тебе сделал?! С закрытыми глазами?! Признавайся, как от мужа моего избавлялась, гадюка?! Побоялась, что щенка твоего заберет?!
– Что ты несешь?! – заголосила Вера едва ли не на весь квартал. – Да как только язык твой ядовитый повернулся меня в таком обвинять?!
– Инна в гости пожаловала, да? – поинтересовалась Тая, подходя к двери с малышом на руках. Он молча смотрел на ее лицо широко открытыми глазенками, дите даже не моргало, настолько его потрясла и захватила щедро намакияженная физиономия мадам Ливановой.
– Ага. Как бы до драки не дошло, слышишь, как разоряются?
– Уж конечно, такую ругань только глухой не услышит. Думаю, нам лучше тут переждать от греха подальше. Смотри-ка, а малявка-то молчит, не плачет, наверное, я ему понравилась.
– Хорошо смотритесь, между прочим, – заметила я, – не хочешь себе такую же ляльку?
– Пока еще мне ни один директор своих отцовских услуг не предложил, так что повременю пока с ляльками. Интересно, долго они еще скандалить будут? А то я в туалет хочу… сильно очень.
– Воспользуйся памперсом, вон, на тумбочке у дивана целая упаковка.
Глава седьмая
К счастью, скандал любимых женщин кондитерского директора не затянулся на веки вечные, и Тае не пришлось красть памперс у дитяти. Исчерпав запас угроз и оскорблений, Инна покинула поле брани, зверски хлопнув дверью. Мы немного помедлили, послушали Верины рыдания, затем Тая осторожно уложила успевшего задремать малыша на диван и мы пошли приводить в чувства хозяйку дома. Похоже, Вера успела забыть о том, что у нее гости, поэтому даже немного испугалась, когда мы неожиданно возникли в полумраке прихожей.
– Значит так, Вера, – вкрадчивым, задушевным голосом психиатра-маньяка произнесла Тая, – давай-ка ты возьмешь себя в руки, успокоишься…
Но Вера не хотела успокаиваться, она желала рыдать и истерить дальше. Пришлось взять ее под белы рученьки, оттащить в ванную и весьма бесцеремонно привести в чувство ледяной водой из-под крана. Мы вообще умеем быть бесцеремонными, да-а-а, мы такие… Приведя Веронику в относительный порядок, мы все так же бесцеремонно учинили допрос. Особо нас интересовал вопрос: с какого такого перепуга Инна обвиняла ее в убийстве мужа? Что вообще могло натолкнуть ее на подобные мысли? Вера выпила валерьянки, перевела дух и поведала следующее. Инна со школы увлекалась всякой магией и приворотами. Но колдунья из нее оказалась никудышная, поэтому она принялась бегать по бабкам, все женихов себе богатых наколдовывала. Постепенно заразилась этим и Вера, стали они вдвоем по бабкам путешествовать. Пару раз попробовали навести порчу на кого-то из недоброжелателей, как вдруг один из врагов неожиданно погиб. Скорее всего, это было просто совпадение, но подружки не на шутку перепугались, решив, что именно они виновны в устранении человека. С другой стороны они ощутили себя могущественными «иствикскими ведьмами», самонадеянно полагая, что им теперь все на свете по плечу. Со временем к колдовству они малость поостыли, перестали тратить деньги на всевозможных магических шарлатанов, но былое «могущество» в памяти сохранилось наилучшим образом. Вот Инна и решила, что «подруга дней магических, суровых» взялась за старое и напустила на Осадчего смертельную-пресмертельную порчу.
– Вера, ну ты же сама понимаешь, что это глупость, правда? – осторожно заметила Тая. А я подумала, что никакая даже супер-экстра ведьма не сможет наколдовать внезапное возникновение цианистого калия во рту жертвы.
– Не совсем, – покачала головой Вера. Она сидела за кухонным столом, мы стояли рядом, что называется «над душой». – Я ведь и вправду ходила к бабке… приворот делала, чтобы Костя ко мне ушел… Я во всем виновата, я-а-а-а!
Из глаз Веры снова хлынули слезы. Дурдом…
– Вера, ну что ты глупости говоришь? Ты же делала приворот, заговор на любовь, а не на смерть, – сказала я с авторитетным видом большого специалиста по заговорам. – Ты тут абсолютно не при чем.
– Правда? – всхлипнула она.
– Да-да! – поспешили мы заверить хором, и Тая посмотрела на часы. – Вер, мы, пожалуй, пойдем, тебе наверняка пора кормить ребенка. Если вдруг тебе понадобится помощь или вспомнишь что-нибудь интересное из вашей м-м-м-м… совместной жизни, позвони по этому телефону.
Тая нацарапала на салфетке мой домашний номер.
– Хорошо, – послушно кивнула она, и пошла в коридор нас провожать.
Когда мы уже оделись, обулись и открыли дверь, намереваясь убраться восвояси, Вера вдруг спросила:
– Слушайте, девчонки, а вы вообще кто?
Что ж, классическое «позднее зажигание», но лучше поздно, чем никогда.
– Считай нас своими новыми подругами, – туманно ответила Тая. – И не забудь, у тебя там, в комнате ребенок, его хотя бы иногда следует кормить, купать и укачивать. Запомни это. До свидания, мы пошли.
– До свидания… – донеслось нам вслед растерянное эхо.
Выйдя на улицу, мы немного подышали кислородом у подъезда и, не торопясь, пошли к машине.
– Да-а-а-а! – сказала Тая, открывая заднюю дверь. – Психушка по всем троим плачет, ей богу! Что-то я прямо одурела слегонца от такого представления!
– Да уж… – я повернула ключ в замке зажигания, – есть от чего одуреть. Удивительно, какой интересной, насыщенной жизнью люди живут. Прикури мне сигарету.
Для меня курение за рулем поступок экстраординарный, но в данный момент немного яду организму все же требовалось. Выезжала я со двора с чувством большого облегчения – очень уж тягостный осадок оставила вся эта крикливо-истерическая ситуация, даже голова кружилась, ей богу.
– Завтра, значит, Инна узнает, что кому завещал ее супруг, – Тая приоткрыла окно, дабы не превращать машину в газовую камеру. – Вечерком вполне можно будет позвонить и полюбопытствовать насчет результатов вскрытия, заодно, может, и про завещание что-нибудь узнаем.
– Я бы лучше позвонила послезавтра, когда Инна более-менее оправится от горя или радости после визита к адвокату.
– Вот почему, Сена, надо чтобы всегда все было только по-твоему? – незамедлительно заворчала любимая подруга.
– Звони, когда посчитаешь нужным, – поспешно ответила я, – только умоляю, не надо ссориться, я еще не совсем очухалась от визита к Вере! Не нервируй меня, пожалуйста, когда я за рулем, это небезопасно!
Пару минут ехали в благословенной тишине, но я прямо таки спиной чувствовала, как мучается подруга от необходимости хоть немного подержать рот на замке. Долго она, разумеется, не продержалась.
– Слушай, Сен, а вот ты бы так смогла, как эта Вера?
– Что именно? – я с печалью обозревала грядущую пробку, в которой нам светило застрять всерьез и надолго.
