решительный вид, Аркадий сразу занял оборонительную позицию. Но в этом не было необходимости. Все, что хотел знать Олсон, — это где пройдет железнодорожная линия.
Он присел на корточки над картой.
— Дай-ка я гляну, что там эти паршивцы затевают, — сердито сказал он.
За последние две недели, рассказал он нам, бульдозеры расчистили широкую полосу буша и вплотную подошли к южным границам его владений. Если они будут продолжать двигаться по линии водораздела, они разрушат его систему дренажа.
Однако намеченная на карте линия делала в том месте поворот и загибалась на восток.
— Фу! — выдохнул Олсон, сдвинул шляпу на затылок и вытер ладонью пот. — Никто меня, конечно, не ставил в известность.
Он заговорил о падении цен на говядину, о засухе, о повсеместных падежах скотины. В удачный год выпадало 300 мм осадков. В этом году пока было 200 мм. Если уровень снизится до 175 мм, ему придется бросать свое дело.
Аркадий попросил разрешения разбить лагерь возле одной из его запруд.
— Я-то не возражаю! — ответил Олсон, заведя глаза в сторону Алана и подмигнув. — Ты лучше Босса спроси.
Старик не шевельнул ни мускулом, но сквозь волны его бороды проглянула легкая улыбка.
Олсон встал.
— Ладно, еще увидимся, — сказал он. — Заходите завтра на чай.
— Зайдем, — сказал Аркадий. — Спасибо.
Вечером в воздухе установилась золотая тишина, когда мы вдруг завидели вдалеке над дорогой полоску пыли. Это была Мэриан.
Она сидела за баранкой своего старого «лендровера». Проехав мимо лачуг, она припарковалась метрах в сорока пяти от нашего костра. Из машины протиснулись две дородные женщины — Топси и Глэдис, а за ними показалось еще четыре женщины постройнее. Они выпрыгнули на землю, стряхнули с себя пыль и начали разминать руки и ноги.
— Ты опоздала! — ласково пожурил Мэриан Аркадий.
У нее щеки впали от усталости.
— Ты бы на моем месте тоже опоздал! — рассмеялась она.
Покинув Алис-Спрингс, она проехала 430 км; лечила мальчика от укуса скорпиона; давалаа лекарство малышу от дизентерии; выдергивала у старейшины нарывающий зуб; зашивала женщину, избитую мужем; зашивала ее мужа, избитого шурином.
— А теперь, — сказала она, — я умираю от голода.
Аркадий принес ей французскую булочку и кружку чая.
Он забеспокоился, не слишком ли она устала, чтобы продолжать путь.
— Мы можем переночевать здесь, — сказал он.
— Нет уж, спасибо, — возразила она. — Давай лучше выбираться отсюда.
На ней было все то же скромное платьице с цветочным узором. Она уселась на передний бампер, расставила ноги и вгрызлась во французскую булочку. Я пытался с ней заговорить, но она смотрела как-то сквозь меня и улыбалась улыбкой женщины, занятой женскими делами.
Она осушила кружку до дна и вернула ее Аркадию.
— Еще десять минут, — сказала она. — А потом поедем.
Она ушла обливаться под гидрантом в женской части лагеря. Потом вернулась, вырисовываясь силуэтом на фоне солнца, с головы до ног мокрая: мокрое платье прилипло к груди и бедрам, а волосы вились золотыми змейками. Без преувеличения можно было сказать, что она была вылитая мадонна Пьеро [9]: легкая скованность движений делала ее еще более привлекательной.
Ее обступила толпа молодых матерей. Мэриан стала обнимать их малышей, вытирать им сопли и грязные попки. Она поглаживала их, подбрасывала вверх-вниз, потом возвращала матерям.
Что же это за удивительные австралийские женщины? Но чему они такие сильные и довольные жизнью, тогда как множество мужчин кажутся совершенно опустошенными? Я снова попытался с ней заговорить, но она снова отпугнула меня вялой улыбкой.
— Что это с Мэриан? — спросил я у Аркадия, когда мы снова укладывали пожитки в машину. — Похоже, я что-то не то сделал.
— Не волнуйся, — сказал он. — Она всегда такая, когда ее женщины рядом.
Если ее женщины увидят, что она точит лясы с незнакомцем, то решат, что она — болтушка, и ничего ей не станут рассказывать.
— Да, — сказал я. — Теперь понятно.
— Пошли, ребята! — позвал Аркадий мужчин, сидевших вокруг костра. — Мы едем дальше.
21
«Лендкрузер» подпрыгивал и качался, двигаясь по двойной колее пыльной дороги, и кусты, как щетки, терлись об нижнюю часть его рамы. Алан с Тимми сидели впереди, у Алана торчала вверх зажатая между колен винтовка. Мэриан с женщинами ехала за нами следом, не отставая. Мы пересекли песчаную вымоину, и там пришлось включить привод на четыре колеса. Наше появление взбесило черную лошадь: она заржала и галопом умчалась прочь.
Впереди лежала открытая лесистая местность. Деревья образовывали темные полоски тени над травой, а эвкалипты-призраки, казалось, плыли над землей в этот оранжевый вечерний час, как воздушные шары, бросившие якоря.
Алан поднял руку, давая Аркадию знак остановиться, просунул свою двадцатидвушку в окно и выстрелил в какой-то куст. Из укрытия вырвались самка кенгуру с детенышем и вприпрыжку понеслись прочь, сверкая белыми ляжками на фоне серых кустарников.
Алан выстрелил снова и еще раз. Потом они с человеком в голубом выскочили из машины и побежали за ними следом.
— Большой рыжий кенгуру, — сказал Аркадий. — Они приходят сюда на водопой на закате.
— Он попал?
— Думаю, что нет, — сказал он. — Гляди-ка, они назад идут.
Первой над травой показалась шляпа Алана. Рубашка человека в голубом была разорвана на плече, он в кровь расцарапался об колючки.
— Не повезло, старик, — сказал Аркадий Алану.
Алан снова взвел винтовку и уставился в окно.
Солнце освещало верхушки деревьев, когда мы доехали до ветряного насоса рядом с какими-то заброшенными загонами для скота. Раньше здесь было поселение. Кое-где валялись кучи сгнивших серых дров, стоял остов дома животновода. Из насоса вода била в два круглых оцинкованных бака, напор был хороший.
На бортиках баков сидела целая стая розовых какаду, не меньше сотни. Завидев наше приближение, эти птицы с розовыми хохолками взвились в небо; изнанка их крыльев была цвета лепестков шиповника.
Мы все сгрудились вокруг корыта-поилки, стали умываться и набирать воду в канистры.
Я нарочно избегал Мэриан, но она подошла сзади и ущипнула меня за зад.
— Начинаешь усекать правила, да? — усмехнулась она.
— Сумасшедшая!
Земля к востоку представляла собой плоскую, бездревесную пустошь, начисто лишенную растительности. Алан поднимал палец, показывая на одинокую возвышенность на горизонте. Было почти темно, когда мы доехали до маленького скалистого холма. Между камнями пробивались вверх белые колоски спинифекса в оперении цветов и черный пух безлиственных кустов малли.
