правильно ответить на этот в общем-то несложный вопрос.
С лица экзаменатора исчезло доброжелательное выражение.
— Странно! Не могу скрыть разочарования, — сухо проговорил он…
В коридорах Тбилисского университета — по-праздничному одетые юноши и девушки. Они стоят небольшими группами, взволнованно переговариваются. Кто-то пытается шутить, раздается негромкий смех. Ждут одиннадцати часов — должны вывесить списки. Те, кто с производства, держатся уверенно. Они знают: у них больше шансов быть зачисленными в университет.
Виктор, стоя у раздевалки, сосредоточенно читал газету. Чувствовал он себя неважно, но делал вид, что списки ему безразличны, что его больше заинтересовал разбор шахматной партии, сыгранной на чемпионате страны.
— Волнуетесь?
Виктор обернулся. Рядом стояла красивая стройная девушка.
— Почему вы так решили? — как можно равнодушнее спросил он.
— Пришли сюда задолго до одиннадцати.
— Какая наблюдательность! — с легкой иронией произнес Виктор и улыбнулся.
— На геологоразведочный сдавали?
— И это известно? Понятно. Вы работаете здесь.
Она простодушно объяснила:
— Вас не было на нашем потоке. Вот и решила… А я, честно говоря, волнуюсь! Всю ночь не спала, прибежала пораньше. Только этим делу не поможешь. Тот, кто уверен в себе, приходит вовремя. — Золотые колечки ее сережек вздрогнули.
— Вам-то чего волноваться? Четкое мышление, логика…
— Мне бы эту логику на экзамене! — Она протянула руку. — Тамара. Будем волноваться вместе?
Ближе к одиннадцати в вестибюле стало тесно. По лестнице в сопровождении молодого парня торжественно спустилась полная седовласая женщина в зеленом костюме. В руках она несла листы глянцевой бумаги. Списки! Около доски объявлений сразу же закипел водоворот. Кто-то из стоящих впереди догадался читать фамилии вслух. Все замерли, установилась тишина. Виктор напряженно слушал: вдруг случится чудо. Но вот громкий голос замолк, толпу словно размыло. Виктор стиснул зубы. Чуда не произошло. Его фамилию не назвали. Для верности, когда толпа поредела, он прочитал списки сам. Заданный на экзамене дополнительный вопрос сделал свое дело.
— Виктор! Идите сюда! — У телефонной будки стояла Тамара и вертела в пальцах монетку. Глаза у нее заплаканны. — Меня не приняли, — с отчаянием проговорила она. — Экзаменаторы явно занизили отметки. А я так готовилась. — Ее губы задрожали. — Не представляю себе, что делать дальше…
Виктору стало ее жалко, и он бодро проговорил:
— Прежде всего, не расстраиваться и не опускать руки. У вас такие страдальческие глаза, что даже с лестницы видно.
— Пусть смотрят. Я готова провалиться от стыда сквозь землю, — она подняла голову. — Даже жить не хочется.
Виктор сказал осуждающе:
— Ну знаете! Несерьезный разговор. Свет клином сошелся на университете?
Тамара стояла безучастная ко всему.
— Вам легко рассуждать. Поставили бы себя на мое место…
— Уже поставил. Меня тоже не приняли. Но вешаться не собираюсь. Переживу. Здесь семьдесят процентов непринятых.
Тамара повернулась к Виктору. В синем батнике и бежевых вельветовых брючках она была похожа на огорченного мальчишку.
— Обидно! Пойдут пересуды: неумеха, а в университет захотела. Знакомые посмеиваться станут…
— Чепуха. Вы что для знакомых экзамены сдавали? Нет!
— Противно, когда шушукаются за спиной. — Она зябко повела плечами.
Виктор успокоил:
— Ничего. Считайте сегодняшнюю неудачу досадным случаем. На будущий год поступим.
— Завтра, завтра не сегодня. И так всю жизнь. На будущий год претендентов меньше не станет.
Пытаясь ее отвлечь, Виктор рассказал о недавней гибели отца, о том, что мать, врач по специальности, но с годами утратившая квалификацию, пошла работать медсестрой. В конце концов, ничего нет зазорного в том, что и он пойдет работать, а заодно поступит на вечернее отделение. Матери станет легче.
Тамара молчала.
— Да не хмурьтесь вы, — нарочито бодро проговорил Виктор. — Считайте эти экзамены обычной тренировкой. Даже опытные спортсмены чаще добиваются лучших результатов не с первой, а со второй, даже третьей попытки. Штангисты, например…
— И прыгуны в воду, — усмехнулась Тамара. — Когда вниз без всплеска с поверхности уходят.
Виктор понял смысл ее реплики.
— Мы на будущий год опытнее других будем, значит, и шансов больше. А знаете, нам, может, еще в этом году повезет, — добавил он. — К концу первого семестра часть студентов отсеивается. На свободные места вроде разрешают брать с вечерних отделений и тех, кто не прошел по конкурсу.
— Правда? — с любопытством спросила Тамара. — Вы сколько недобрали?
— Один балл.
— Я два. — Тамара обвела взглядом светлый вестибюль, лестницу, застланную красной ковровой дорожкой, поредевшие группы ребят. — Идемте, Виктор, сегодня мы в этом доме оказались лишними.
— Идемте и будем считать, что все плохое у нас позади.
— А может быть, все впереди, — тихо обронила Тамара.
Они шли по проспекту Руставели. Небо было чистым. Поливочная машина щедро окатывала водой брусчатую спину проспекта. Был первый час. Остро пахло нагретым асфальтом. Люди двигались по тротуару плотной стеной — начался обеденный перерыв. У магазина «Минеральные воды» расстались. Тамара обещала звонить. Свой телефон не дала, сказала, что установят его только осенью.
В Серебряном переулке из небольшой закусочной доносился запах лаваша, чебуреков, свежей зелени. Виктор вошел в свой двор, по старой узкой лестнице поднялся в квартиру. Пусто, тихо, матери нет. Он сел за отцовский письменный стол с витыми медными ручками на ящиках. Под толстым стеклом вырезанный из «Огонька» снимок футбольной команды тбилисского «Динамо», рядом коллективная фотография класса и еще одна — он с отцом на Хашурском перевале. Здесь же стопка учебников, тетради с конспектами… Все в том же порядке, как и перед последним экзаменом. Виктор задумчиво смотрел на их тихий переулок. Старая соседка, примостившись у крыльца на низкой скамейке, деревянной палочкой чистила персики и складывала их в большой медный таз. В доме напротив у окна сидел парень с парализованными ногами. Виктор вспомнил отца, который незадолго до своей гибели сказал:
— До окончания школы времени осталось немного. Подумай хорошенько о будущем. Мне хотелось, чтобы ты стал геологом.
Сам отец институт не окончил, хотя и говорил часто: «Чем больше старею, тем больше хочется учиться». Зато стал хорошим наладчиком станков. Глядя на учебники, Виктор вспомнил, что за месяц до сдачи документов в университет он сказал матери, что будет поступать на исторический факультет. Она ничего не ответила. Только вечером, за чаем, проговорила:
— Отец хотел, чтобы ты стал геологом. Это хорошая специальность.
Чтобы успокоиться, Виктор включил магнитофон. Зазвучала знакомая, известная до последней ноты песенка, которая уже с год была в ходу:
