— Я позвоню Тамаре.
— Стоп! Стоп! — остановил Гурам. — Мы быстро вернемся. Наши дела ее не должны касаться. — Помолчав какое-то время, сказал: — Дай что-нибудь, чтоб голова не болела.
— У дежурной есть анальгин…
— Что значит молодой, необученный! Мне бы сто граммов коньяка принять. Я бы сразу в себя пришел! До половины четвертого с друзьями причащался…
— Так бы и сказал. Я в буфете попрошу… Может, заодно таксиста предупредить?
— Предупреди. Пусть подождет.
Виктор вернулся быстро. Со стаканом и бутербродами.
Понюхав коньяк и зачем-то подув на него, Гурам, поморщившись, выпил до дна.
— Принял норму, и опять жить хочется. Сейчас как рукой снимет.
На улице все белело. Снег припушил искрящимися хлопьями ветки деревьев. Такси, гудя натруженным мотором, катило ходко. Стрелка на спидометре покачивалась у отметки семьдесят. Остались позади Колхозная площадь, Комсомольский проспект. Пожилой шофер поначалу поглядывал на пассажиров с интересом, но потом, вписав машину в движущийся поток, уже больше не отрывал взгляда от дороги. Время близилось к одиннадцати. Ровная лента магистрали тянулась вдоль нового жилого массива. Они свернули влево, на параллельную улицу. Здесь было свободно, автотранспорта почти никакого.
Гурам похлопал шофера по руке. Тот затормозил и сбросил показания счетчика. Не считая деньги, он сунул их в боковой карман и мягко захлопнул дверцу.
— Вон в том магазине к тебе подойдут, — Гурам указал на продмаг. Его инструктаж был прост и краток — взять два спортивных баула и с ними опять на магистраль.
Виктор огляделся. Утренний мороз сковал вчерашние лужи. На просторной площадке — груда консервных ящиков и коробок. По накатанной горке съезжали мальчишки. В доме напротив — кафе и пирожковая, но они были закрыты. Сунув руки в карманы куртки, он вошел в магазин. Народу немного. У прилавка в кондитерском отделе Виктор почувствовал, что кто-то остановился совсем рядом с ним. Он обернулся. Полноватая женщина в шубе под черный каракуль смотрела на него. Они поздоровались. Отошли к окну.
— Такой молоденький и уже при деле.
— Как это понять, при деле?
— Куда пошлют, значит…
— Я сам кого угодно пошлю, — фраза прозвучала двусмысленно. Виктор смутился. — Почему вы так решили?
— Курточка на тебе так себе. Модной не обзавелся, — взгляд женщины посерьезнел. — Ты опоздал и стоишь не там, где сказано.
Виктор вспомнил, что стоять он должен был в молочном отделе.
— Я приехал раньше. Заждался, вот и пошел от прилавка к прилавку…
— Больше так не делай. Должно быть все точно, — сказала она глуховато. — Подожди минут десяток и иди вон в тот подъезд, — улыбнувшись зелеными глазами, указала на высокую четырнадцатиэтажную башню и добавила: — Вон в тот, в левый…
Женщина шла по заснеженной дорожке спокойно, не спеша. Можно было подумать, что возвращалась домой с прогулки.
Задача была ясной. Только, наверное, от этой ясности Виктор почувствовал мелкую нервную дрожь на спине. В подъезде он взял две большие спортивные сумки.
— Ты бы мне шерсти на одеяло прислал, — сказала женщина. — У вас там баранов много…
— Самый крупный — перед вами, — с откровенной усмешкой проговорил Виктор.
Женщина хитроватым взглядом скользнула по его лицу.
— В шерсти я ничего не понимаю. Но постараюсь. Куда прислать-то?
— Теперь адрес не спрашивают. Гураму скажи, он знает куда. С сумками поаккуратней будь. — Она озабоченно кивнула на них. — Не попадись…
— Не за что!
— За эти вещи статья найдется. Сейчас по новому закону очень строго.
— Мне этих статей хоть и тысячу и одну. Ко мне не прилипнут, — ответил Виктор излишне торопливо и вновь ощутил замершее было чувство тревоги.
Должно быть, всерьез говорит бабуся, решил он. Выходит, Гурам на мне тренируется. Руки свои сумками не занял. И успокоил себя: ничего, дело на десять минут, а там я свободен. Перетерплю!
Нести сумки пришлось недалеко. Метров сто. Между корпусами домов, а не на магистрали, в светлой «Волге» сидел Гурам. Он окликнул его. Домой возвращались другим маршрутом. Шофер высадил их у Белорусского вокзала.
— Может, до места подбросить?
— Не надо, — ответил Гурам. — Доберемся…
Виктор шагал по улице, настороженно ловя взгляды прохожих. Чувствовал себя глубоко задетым и все отчетливее понимал неразумность своих поступков. При всей своей фантазии еще неделю назад не мог предположить, что с ним случится такое.
— Давай, дорогой, не сбавляй темп, — поторапливал Гурам. — Или шефство над тобой взять? На двух конечностях стоишь, а не уяснил, что с товаром идешь.
— Перестань. Надоело… — отрывисто выпалил Виктор и сильнее сжал ручку сумок. Обида на Гурама нарастала. Он шагал сейчас как посторонний, метрах в десяти от него. Выходит, его слова о дружбе, о заботе не что иное, как игра. Он за себя боится. Виктор неожиданно понял, почему на обратном пути Гурам остановил машину недалеко от магазина и попросил его передать заведующему секцией пачку денег и бутылку коньяка. Коньяк, конечно, не в подарок, решил он, а на случай, если задержат с вещами. На бутылке мои, не его отпечатки пальцев. Виктор гнал эту мысль, но она овладевала им все упорнее.
«Ну и пусть задержат, пусть даже автомашина сшибет», — в отчаянии думал он. Но никто его не задерживал, автомашины аккуратно объезжали или, затормаживали ход, уступали дорогу. Виктор остановился и поставил сумку у витрины обувного магазина. Ногой придвинул вплотную к стене.
— Надорвался? Тайм-аут взял? — подойдя сбоку, спросил Гурам. — Чего встал? Простынешь!
— Слушай, ты, возьми тоном ниже! — Виктор рывком повернулся. — Если будешь понукать, я милиционера крикну и отдам ему эти сумки.
— Ты что, сдурел? — Гурам нервно поправил шарф. Он говорил почти шепотом. — Для неразумных самое главное — свою бестолковость показать. Забыл о правиле: нужно умно молчать, а не глупо кричать. Впрочем, кричи! Ты мальчик бойкий. Но знай, я кричать не стану. Тихо скажу, что вещи твои. За них в магазине я не платил.
— Я твоими деньгами расплачивался.
— Ну и что дальше? Разве в этом суть? Об этом ты да я знаем, а там доказать надо, что они мои. Против тебя пяток свидетелей. Тебя в магазине запомнили. Так что давай, ори, герой! — хрипло и зло прошипел Гурам. — Впрочем, ты до этого не поспел. Духу не хватит. Но знай, меня так не возьмешь, — слова прозвучали предостережением.
— Сволочь ты! — рвущимся полушепотом прокричал Виктор. — Чего смеешься? Я тоже посмеюсь, когда тебя посадят…
— Посмейся. Невелика радость, — уже буднично сказал Гурам. — А теперь забирай барахло и ковыляй. Мне очень не терпится с тобой по душам поговорить. — Его пухлая щека нервно дернулась. — Ты больно раздухарился. Дотронулся до дела, а теперь вильнуть хочешь?
Виктор вскинул голову.
— И шагу не сделаю. Хватит. Я на тебя поишачил…
Лицо Гурама так резко изменилось, что Виктор замолчал.
— Чего в небо орешь? Чужим знать не надо наш разговор. Не психуй, приди в себя…
— Я уже пришел и понял, что ты негодяй. — Виктор повернулся, чтобы уйти.
— Скажи, пожалуйста, ты даже умеешь хамить. Очень современный человек. Только запомни, я таких слов не прощаю. Ты… Ты еще будешь извиняться! — Гурам ногой пододвинул сумки и, взяв их, зашагал по
