Профессионал жизни

Паша. Ну, ответчик… Зачем же так грубо? Нас, женихов, надо беречь. А то требуем от женщин, а сами. Я не просто так, я в некотором роде… Природу не обманешь, я всегда говорю. Где в каком месте сколько убыло, в другом столько же и прибудет. Закон сохранения.

Зюзин. Чего сохранения?

Паша. Всего. Семьи. Поголовья. Вы разводитесь, потому что другой женится. Диалектическая закономерность. Даже не сопротивляетесь, бесполезно.

Зюзин (подозрительно). Кто это женится? На ней?

Паша. Успокойтесь – не на вашей. Мы с вами, коллега, в противофазе. Пожмем друг другу руки на экваторе судьбы. И отметим эту фатальную встречу бокалом кефира. За неимением лучшего.

Зюзин. Мне нельзя – лучшего.

Паша. А кому можно – не пьют. Пьют как раз те, кому нельзя.

Зюзин. Мне зашили. Эту… Торпеду, как ее…

Па ша. А, так вы торпедоносец. Тогда я, кажется, догадываюсь, почему… (Смотрит на разбросанные вещи.)

Зюзин. Чего вы догадываетесь?! Много вы знаете. Я в рот ее отродясь не брал. Пока с ней… Из-за нее начал. Сначала за компанию. Потом – с горя. Чтоб не видеть всего этого. Приходит ночью, кто-то провожает – чужая, табаком пропахла, водкой, одеколоном гнусным, вся захватанная, увидел бы подлеца – убил. Задурил ей голову, с работы старой сорвал, на другую устроил, чтоб себе удобней – всегда без очереди. Говорю ей – уйди, плевать на твои объедки паршивые, с голоду не помрем, а она – все, втянулась. А когда он наигрался и – в кусты, поддавать стала – для устойчивости, говорит. Видеть ее не мог такую – трезвым. И жалко, и противно. Стал догонять. Ну и перегнал – с разбегу… И я еще и виноват, выходит.

Входит Оля. Паша, увидав ее, так и застыл.

Оля. Так… интересная картина. (Показывает Зюзину на ящик в углу.) Снеси в машину.

Зюзин берет ящик, уходит.

(Паше.) Ты что – совсем совесть потерял? Мало того что… Что тебе от него надо?

Паша. Маленькая, в чем дело, я ничего не знал, клянусь! Ты ж никогда не говорила, где живешь. Я случайно, по поводу картины, в комиссионном адрес дали.

Оля. Картины?

Паша. Ну да, вот этой. (Показывает.) К тому же я не знал, что ты… Что вы… С чего это ты вдруг?

Оля. С тебя, Паша!

Паша. С меня? А я-то при чем?

Оля. Ни при чем – в этом-то все и дело.

Паша. Маленькая, но вообще-то это символично! Это знак свыше! Мы ведь оба рвем с прошлым!

Оля. Что – и ты?!

Паша. А ты не верила в нашу духовную близость.

Оля. Так… Значит, мы оба свободны? Ну что ж, куплю цветы в горшках, приходи поливать.

Паша. Какие цветы, маленькая?! С этим покончено, Цветы завяли на моей могиле, вечная память героям безводных пустынь! В костре пылают ошибки молодости, Огонь очищает, я начинаю с нуля!

Оля. Ах вот оно что… (Усмехнувшись недобро.) Ты только знаешь что, Паша, не женись больше, не обижай никого собой. Ладно?…

Затемнение.

Паша звонит.

Паша. Здравствуйте, Мария Сергеевна, с вами говорит эксперт из музея… Да, да, знаю, у вас был наш сотрудник, но вы должны извинить его, он новичок, не в курсе, так сказать. Он раньше на овощной базе работал, так что… Вот именно. Мы ж интеллигентные люди. Мария Сергеевна, голубушка, у нас безвыходное положение. Мы открываем новую экспозицию – дворянские усадьбы девятнадцатого века, и ваше кресло, – говорят, в нем сиживал Тургенев, – вы понимаете, как оно украсило бы ее… Побойтесь бога, дорогая, кто говорит о продаже, мы ж понимаем, с кем имеем дело. Зная вас, мы полагаем, что вы захотите пожаловать его городу, нашему музею, так сказать – в дар. Чтобы не наследники, а потомки. Народ, так сказать… Конечно, конечно, это само собой, мы укажем имя дарителя… Прекрасно, вы разрешите тогда, завтра мы подошлем машину… Нет, нет, я сам лично, так сказать… Благодарю вас от лица современников и потомков.

Картина двенадцатая

Квартира Паши. В центре – роскошно сервированный стол. В углу комнаты – накрытые покрывалом, наподобие памятника, два каких-то предмета. На стене висит рама, которую мы видели у Зюзина. Паша расставляет на столе свечи в старинных канделябрах. Входит запыхавшаяся Катя. Она нарядно одета.

Катя. А почему дверь открыта?

Паша. Опаздывать на помолвку? Что ж дальше будет?

Катя. Извини, ради бога. У бабушки была, думала – на минутку, а она что-то…

Паша. Врач? В чем дело, любой.

Катя. Надули ее, авантюрист какой-то.