Польская фэнтези (сборник)

посмертном мире Дат[135].

Они разговаривали долго. Под конец отец снова дал Каззизу пощечину, чтобы показать, как сильно он гневается и что считает разговор очень важным. Однако потом улыбнулся и сказал:

— Есть у меня для тебя и хорошая новость. Мы с матерью уже выбрали девочку, которая станет твоей женой. Мы разговаривали с ее родителями, и они согласны. Завтра мы вместе пойдем к ним, чтобы подписать свадебный контракт. Твоей нареченной девять лет, так что тебе еще много лет не придется выполнять отцовские обязанности — будешь учиться и совершенствоваться в избранной профессии. Какое изумительное положение! Прежде чем тебе исполнится двадцать один год, ты женишься и создашь семью. Да благословят тебя Боги!

Каззиз не спорил с отцом, не пытался переубедить, даже не спросил, кого для него выбрали. По соседству жили много девятилетних девочек. Он их не знал, так как дружил в основном с теми, кто постарше. К тому же гулял, как правило, в центре, где много времени проводил с Мараеной и знакомыми из других кварталов. Таков закон: дети должны были знакомиться с представителями других каст, чтобы понять, что и они тоже серьезные и достойные уважения члены народа Свитков. Но после того как дети вступали в касты, им приходилось прекращать дружбу со сверстниками из иных каст, а контакты могли осуществляться только в соответствии с закрепленными в кодексах принципами.

Каззиз на минуту подумал о той девятилетней девочке. Знает ли она уже о свадебном контракте? Слышала ли вообще о нем, Каззизе? Гордится ли его карьерой и рассказывает ли о нем подружкам? А может, как и он, удивлена? Может, не хочет его видеть и боится своего будущего? Ведь она же всего лишь девятилетняя девочка...

В тот вечер Каззиз все-таки добрался до портовых доков. Смеркалось. На небе разгорелись первые звезды, но ни одна из трех лун, «людей с лицами без глаз», еще не вышла в путь. Зато прямо над головой Каззиза горела желто-красная точка — висящая в ста тысячах километров над планетой орбитальная космическая база.

Каззиз взглянул на чернеющий во мраке контур грузового дебаркадера. Именно здесь он часто встречался с другими ребятами и с Мараеной. Именно на этой платформе он чуть было когда-то не погиб.

Каззиз наклонился, присел на пятках, положил руки на колени и прикрыл глаза. Сидел почти неподвижно, не обращая внимания на стелющийся по земле холод. Чтобы успокоиться, взялся читать молитву Богу Света. Размеренные, ритмичные слова вызывали в сознании юноши удивительную мелодию, звучащую сегодня точно так же, как она звучала четыре тысячелетия назад в древних храмах. Закончив молитву, он принялся читать снова. С начала. Потом еще и еще, так что наконец потерял счет и ощущение времени. Его охватил ночной холод, и ему казалось, что сквозь прикрытые веки он видит яркий свет первого из лунных странников.

Открыл он глаза, только когда услышал приближающиеся шаги. Мягкие, тихие — знакомые. Перед ним стояла Мараена. Он поднялся и подошел к девушке, в голове все еще звучали ритмичные слова молитвы. Мараена обняла Каззиза, прижалась лицом к его груди. Он начал гладить ее волосы, целовать шею. Его руки превратились в два существа, жаждущие тепла ее тела.

У последовавшей потом молитвы был совсем другой ритм, нежели у той, которую он твердил мысленно, но она была столь же всепоглощающей и всеохватывающей. Мараена вскрикнула. Очень тихо.

Крики людей под окнами родительского дома Каззиза были перенасыщены гневом. Они разбудили юношу утром, когда после недолгой ночи в своей постели, ночи, наполненной не только прекрасными воспоминаниями, но и страхом, он наконец сумел уснуть.

Перед дверями дома стояли священнослужители из его района и из квартала Повинующихся и кричали на отца. За их спинами толпились любопытствующие и возбужденные люди. Отец пытался что-то объяснить, но когда до него дошли слова священников, он онемел от изумления. Попятился к двери и глянул на окно спальни сына. В тот момент Каззиз не мог сказать, какие чувства отразились на лице отца. Но гримасу он запомнил навсегда. Священники и стражи закона вбежали в дом и уже спустя минуту колотили в дверь его спальни. Он едва успел надеть набедренную повязку, как они ворвались, грубо схватили его за руки и выволокли на улицу. Покрикивая, подталкивая и тыча в спину, двинулись к храму судей.

4

Оронк, друг мой, как отблагодарить тебя? Ты был посланцем, хоть ни разу не принес ни единого листка, ни пленки, ни снимка. Ты просто бывал там и здесь. Тебя касались ее и мои руки. Это все, что было нам дано.

Они разрешили нам это, ведь в законе не было ни слова о такой ситуации. Вдобавок ты — кот. Мой народ почитает многих животных, хоть на Регелисе живут всего несколько видов привезенных с Земли существ. Только кошек здесь много, потому что кошка — самое главное животное нашей религии, частица первородной материи Ну, переносящая древнейшую энергию, но отгороженная от реального мира шкуркой и шерстью. Будь ты ибисом или собакой, они, возможно, попытались бы тебя удержать. Однако не отважились коснуться кота с прекрасным пятнистым мехом, красивой мордочкой и смешным розовым пятнышком на носу. Ведь они знали, что когда-нибудь придет конец твоим странствованиям. И тогда-то, как раз сегодня, начнется исполнение самой ужасной части приговора.

— Мой сын преступил закон. Он должен понести наказание. Но это она своей греховной юностью навлекла позор на наш род, она отрывала его от работы, она использовала любую возможность, чтобы пробудить в его сердце чувство. Я требую сурового наказания для моего сына, а она должна быть изгнана из города. Она покрыла себя позором!

— Моя дочь преступила закон. Она должна понести наказание. Но это он своей безудержной похотью навлек позор на наш род. Это он искал ее всякий раз, как бывал в городе, это он, вместо того чтобы работать, разгуливал с ней по улицам, это он, взрослый и отвечающий за свои действия человек, не позволил ей забыть о нем. Я требую сурового наказания для моей дочери, а он должен быть изгнан из города. Он — грешник!

Говорили родители и судьи, священнослужители и послушники, коллеги по работе и друзья. Говорили все. Каззиз не мог представить себе, сколько людей наблюдали за ними, как много близких знакомых беседовали со священниками, какие сомнения мучили родителей, знающих о странном поведении детей.

Он знал — их вина велика.

Они не получили божеского и родительского благословения, и несмотря на это, их соединила любовь телесная. Это проступок, но такое случается нередко. Он уже взрослый, а она еще нет. Конечно, это провинность, но Мараена была достаточно зрелой, так что он не совершил преступления. Они объяснились в любви, хотя каждому уже были предназначены будущие супруги. Да, это грех, но его можно искупить тяжким трудом на пользу общества, постом в храме, молитвой с просьбой о прощении.

Но преступление их состояло в том, что все произошло с людьми из разных каст. Что неоднократно нарушая обычаи — кульминацией чего стала та ночь, — они выступили против общества, покусились на его структуру, нарушили внутреннюю связность.

— Что будет, — кричал священник-судья, — если каждый скажет: «Я могу это сделать!» Если слова Богов, записанные в Свитках, мудрые правила, установленные предками, обычаи, проверенные на протяжении веков, будут нарушаться и предаваться забвению? Кем мы станем через двадцать лет, что сможет объединить наших детей, кто захочет служить разрушенным ценностям? Кара, коя вас постигнет, будет суровой. Она будет полновесной расплатой за ваше страшное деяние! Она будет предупреждением для других! Но и вам принесет успокоение, ибо, подвергнувшись ей, вы возвратите честь своим родным. Помните также, что вы по-прежнему остаетесь детьми Свитков, что Богам нужны ваши мысли, что, будучи наказаны, вы тем не менее остаетесь полноправными членами нашего общества.