Сейчас. Слушай. Ты должна понять большее. Ты должна запомнить и выполнять свое призвание. Писать стихи и прозу. Политика – не твое, не прикасайся – погибнешь.
Ты сама должна осмыслить.
29.11. Ночь.
Какой из них судьба? А на самом деле я все уже знаю. Сказать не могу. Даже подумать не могу. Но знаю. И это – возлюбленные отношения с жизнью. Они продолжаются в искусстве веков. Напевают воздушные ритмы мая. Навевают легкое вдохновение побед. Опьяняют мимоходом. Целуются со всеми подряд. И обожают меня. Всегда. В любой эпохе и в любом творении.
Ситуация с сессией абсолютно клиническая. Погибаю и благословляю гибель эту. Солнечная цыганка шагает по жизни с розами в волосах, джокондовской улыбкой и мотивом глупого непостоянного счастливого дня. И безумием ее любовных побед и отказов. И намеков. И, конечно, роковых и единственных в своей обреченности судеб мира. С которыми у нее всегда – серьезно. Всегда – с первого взгляда. И вовремя. Потому что – лучшие. И каждый – имя. А она – легенда. Красота и смерть. Полет и мука. Цыганка воздуха: проходит по дорогам Вселенной и сводит с ума эти дороги и всех без исключения странников. И мы встретимся, поняв, наконец, что иначе – гибель. Ее лето и мое солнце найдут друг друга. И будет это, когда гений танца ответит на вопрос о любимом времени года:
– Зима в Европе.
Конечно, именно тогда.
Можешь любить меня. Можешь не любить. Но мы встретились. И я ценю в этой встрече наши слишком разные души, сумевшие хоть ненадолго поверить в неповторимость их «вместе». Мы уже не вместе. Но я чувствую тебя. Минутой, движением, всей своей судьбой. И что бы ты ни говорил про меня, что бы ты ни делал, я знаю, что я есть в тебе. И ты уже не сможешь без моего присутствия. Я не сумела быть миражом, твоей грезой. Я слишком земная? Или слишком небесная? Какая разница? Ведь если честно, тебе не было до этого дела. Но я не растаяла в ответ на твое прикосновение. И не разлетелась сотканная из воздуха моя плоть, когда ты не верил в мою земную сущность. Иногда ты отталкивал меня, надеясь, что сможешь забыть. Не получалось. Но ты так хотел вылечиться от моей ласковой простуды, так хотел вылечиться.
Вот и вылечился. Поздравляю.
Мы равные только в остротах. И в отношении друг к другу. Но я не хочу перечислять наши разности. Мне ничего не кажется. Просто мы не вместе. И нам не плохо от этого. Мы можем быть – не вместе. И мир пока не свихнулся от горя по этому поводу. И даже не заплакал ни один из его огромных глаз.
Разве что окно в твоей квартире, которому вдруг безнадежно и страстно захотелось меня видеть. И смотреть, смотреть на меня Москвой моей судьбы и Москвой моих стихов, которые ты так и не прочитал.
30.11. С Олегом не до тонкостей. Он бешено хочет добиться меня. Это и самолюбие, и каприз, и зоология. И в первую очередь желание новизны. Со мной ему сложно и непривычно.
Друзья у него неплохие. Я действительно никак себя не проявила с ними, и они могут относиться ко мне как угодно.
Черт возьми, мы проболтали и проболтались с ним вместе с половины четвертого дня до половины девятого утра. В худших традициях богемы я утром приехала домой и завалилась спать. Проснулась в четвертом дня. И теперь нужно собираться опять в центр. Мы опять встречаемся. Я не могла отказаться.
Характер у него отвратительный. Хуже трудно представить. Взбалмошный, неровный, нервный. Но именно ощущение опасности в нем так привлекает. Водит машину первоклассно. И первоклассно понимает меня и умело управляет. Играет на слабостях или на достоинствах. Но ведет партию. Признаю, хозяин положения – он. (И я позволяю ему это.) Чего от него ждать в следующее мгновение – неизвестно. Сам он этого часто не знает, тем более, когда накачивается мартини. Но меня непреодолимо тянет к нему, как бабочку на свет, только не ночника, а луны. Такой далекий недоступный свет. Только чудо соединило бы нас.
Он умный. И он грубый. Жестокий иногда. Чаще – непонятный. Редко – легкий в общении. Всегда оценивающий ситуацию. Всегда умеющий найти выход. С определенной долей цинизма. Огромная самоуверенность – на толпу хватит. Сумасшедшие глаза. Яркая выразительная внешность. Он, как уран или радий, самоценен. Полезное ископаемое, но для окружающих – отрава. Облучает, забирает силу, убивает. У него шикарный пистолет – я люблю его держать или просто смотреть на него. У него знакомые среди мафии всех национальностей, среди бизнесменов, немного в артистическом мире. Сегодня в театре наши подумали, что он с актерского факультета. Спрашивали, с какого: ГИТИС или ВГИК.
Я живу в каком-то мареве. Во вневременном дурмане, сладком и тревожном, провожу дни и ночи.
Ну вот: воскресенье. С утречка (а оно начинается часов в 12) собираюсь на вокзал за билетом. Выхожу, беру машину. Денег, естественно, ни чуть-чуть. Подвозят до Октябрьской. Ловлю снова. Тормознула 9-ка. Оттуда милая мордашка – привет. На сидении великолепная коробка конфет, цветы. Едем. Ему только до Таганки, опаздывает на день рождения дочери, но выясняется, что я тоже опаздываю, и он решает подвезти до самого вокзала. У него бывшая жена – актриса. Это он в ответ на то, что я – театровед. «Намучился с вашим братом», – говорит. ОК, стало быть, больше не захочется связываться. Мы мило прощаемся. Я взяла билет и иду к Большому Садовому. Жигуль. Ах, так и быть, последнюю, оставшуюся случайно «штуку» отдаю, чтобы довезли до Октябрьской. Иду по Ленинскому. Голосую. К машине, припаркованной недалеко, направляется парень. Очень красивый. Картинка. Куда? ОК, по дороге. С красивых девушек денег не берем. Он судится, видите ли, с РГГУ, т к. те подвели его клиента. Выходя из машины, я пожелала ему выиграть дело. У него девушка окончила ГИТИС по отделению театроведения. Они бывают, конечно же, в театрах. Последний раз – Ленком «Поминальная молитва». Так же, как и я. Он едет к ней. С театроведом к театроведу. Забавно.
В 4-м часу подъезжает Варвара на бренди и Amaretto. Пьем. Курим. Едем в ГИ-ТИС на фоменок. На «штуку» из казенных денег. От точки до точки. Нелепая цена. В ГИТИСе встречаем некоторых наших. Вижу Поповски. Неужели он меня помнит? Просто примелькавшееся лицо? По крайней мере, задержал взгляд. Первое действие сидим на полу перед первым рядом на подушках от кресел. О нас постоянно спотыкаются актеры, которые вынуждены в очень сложных мизансценах постоянно меняться. Всего действий 4. Уже во втором перебираемся с Варей на нормальные места. Спектакль замечательный. Идет 5 часов. А смотрится на одном дыхании. Мы молоды, веселы и полны жизни. Уговариваю Варю по окончании поехать ко мне. Купилась она, конечно, на возможность еще раз прошвырнуться на машине. До Октябрьской за «штуку». Сделали глупость – взяли такси. Потом уже так до дома. Пить больше не стали. Good night!
Понедельник. Собрались к 3 паре. К полдесятому я сходила к проспекту. У меня была договоренность с
