Леверетт сердито посмотрел на нее и открыл рот, собираясь что-то сказать, но Ву опередил его.
— Почему же, сударыня? Это же пустой, безжизненный мир.
— Он не пустой — он обитаемый. Дядя Сивер, объясните им.
— Марлена хотела сказать, что Эритро населена бесчисленным множеством клеток-прокариотов, способных к фотосинтезу. Они обеспечивают кислородом атмосферу Эритро.
— Великолепно, — сказал Ву. — И что же?
Генарр откашлялся.
— Каждая клетка весьма примитивна — где-то на уровне вируса, однако их нельзя рассматривать по отдельности. Все вместе они образуют чрезвычайно сложный организм, охватывающий всю планету.
— Организм? — Ву сохранял учтивость.
— Да, единый организм, который Марлена называет именем планеты, поскольку он однороден.
— Вы серьезно? — спросил. Ву. — Откуда вам это известно?
— Главным образом от Марлены.
— Молодые женщины, — проговорил Ву, — иногда обнаруживают истерические…
Генарр поднял вверх палец.
— Не пытайтесь ей возражать. Я не уверен, что Эритро — этот самый организм — обладает чувством юмора. Все сведения мы получаем главным образом от Марлены, но не только от нее. Не успел Салтаде Леверетт подняться, чтобы выйти, как сразу упал. Вот и вы привстали — наверное, тоже хотели уйти — и вам стало нехорошо. Это Эритро. Она защищает Марлену, воздействуя на наш разум. После нашего появления здесь Эритро вызвала целую эпидемию душевных расстройств, названных нами эритрийской лихоманкой. Боюсь, что при желании она способна вызвать необратимые изменения рассудка — даже убить. И прошу вас не проверять справедливость моих слов.
— Вы хотите сказать, что это не Марлена… — начал Фишер.
— Нет, Крайл. У Марлены есть определенные способности, но она не в силах причинить вред. Опасна Эритро.
— И как же мы можем избежать опасности? — спросил Фишер.
— Для начала прислушайтесь к мнению Марлены. И позвольте мне разговаривать с ней от лица всех. Меня Эритро по крайней мере знает. И поверьте, я тоже хочу спасти Землю. Я не хочу, чтобы погибли миллиарды людей, — Он повернулся к Марлене. — А ты понимаешь, что Земля в опасности? Твоя мать объясняла тебе, что близость Немезиды может погубить Землю.
— Я знаю, дядя Сивер, — грустно ответила Марлена, — но Эритро принадлежит лишь себе.
— Она может поделиться с тобой, Марлена. Ведь она же разрешила построить Купол. И мы вроде бы не мешаем ей.
— Но в Куполе меньше тысячи человек, и они никуда не выходят. Эритро не возражает против существования Купола, потому что там она может изучать человеческий разум.
— Тем больше у нее будет возможностей, когда сюда прилетят земляне.
— Все восемь миллиардов?
— Нет, конечно, не все. Они будут временно останавливаться здесь, а потом снова улетят. Я думаю, постоянно здесь будет находиться только часть населения Земли.
— Все равно это миллионы. Я уверена. Такое количество людей нельзя посадить под Купол и обеспечить едой, питьем и всем необходимым. Придется расселять их по Эритро, преобразовывать ее поверхность. Эритро не вынесет этого. Она будет защищаться.
— Ты уверена?
— Да. А как бы вы поступили?
— Но тогда погибнут миллиарды людей.
— Я ничем не могу помочь. — Марлена сжала губы, потом сказала: — Есть другой способ.
— О чем говорит эта девица? — буркнул Леверетт. — Какой еще другой способ?
Марлена покосилась на него и повернулась к Генарру.
— Я не знаю. Эритро знает. По крайней мере она утверждает, что знает, но не может объяснить.
Генарр поднял руки, предупреждая вопросы.
— Говорить буду я. — И спокойно сказал; — Марлена, не волнуйся. Не бойся за Эритро. Ты же понимаешь, что она в состоянии справиться с чем угодно. Скажи, как понимать твои слова, что Эритро не может объяснить?
Марлена судорожно вздохнула.
— Эритро известно, что знание присутствует здесь, однако у нее нет разума и опыта людей, она не умеет думать, как мы. Она не понимает.
— И это знание содержится в умах, присутствующих здесь?
— Да, дядя Сивер.
— И она умеет зондировать человеческие умы?
— Она может причинить им вред. Только мой мозг она в состоянии зондировать без риска.
— Надеюсь, что так, — сказал Генарр, — а ты обладаешь этим знанием?
— Нет, конечно, нет. Но она может использовать меня как инструмент для зондирования других разумов. Вашего. Моего отца. Всех.
— А это не опасно?
— Эритро полагает, что нет, но… ой, дядя Сивер, я боюсь.
— Безумие какое-то, — прошептал Ву, но Генарр торопливо приложил палец к губам.
Фишер вскочил.
— Марлена, нельзя…
Генарр махнул рукой.
— Ну что же делать, Крайл? Под угрозой жизнь миллиардов людей. Мы без конца говорим об этом. Пусть этот организм сделает то, что может, Марлена!
Глаза девушки закатились. Казалось, что она впала в транс.
— Дядя Сивер, — шепнула она, — поддержите меня…
Нетвердой походкой она подошла к Генарру — тот подхватил ее.
— Марлена… расслабься… все будет в порядке… И он осторожно опустился в кресло, поддерживая ее напрягшееся тело.
Это было похоже на бесшумную вспышку света, которая уничтожила мир. Все исчезло.
И Генарр уже не был прежним Генарром. Его личность словно перестала существовать. Только светящаяся сложная туманная сеть, состоявшая из нитей, которые увеличивались, росли и обнаруживали не меньшую сложность.
Они приближались и удалялись — и снова наплывали, как нечто, что было всегда и вечно пребудет, И движению этому не было конца.
И осыпались в отверстие, что ширилось им навстречу, но шире не становилось. Изменяясь без изменения. Маленькие клочья тумана, обнаруживающие в себе новую сложность.
А потом с болью — если Вселенная чувствовала боль, — с рыданием — если Вселенная ведала звук, — они начали тускнеть, перепутаюсь, закружились, все быстрее и быстрее, стягиваясь в яркую точку, которая брызнула ослепительным светом и исчезла.
Вселенная навязчиво лезла в глаза.
Ву потянулся и спросил:
— Кто-нибудь еще ощутил это?
Фишер кивнул.
— Хорошо, я уверовал, — сказал Леверетт. — Но если это безумие, то мы все одновременно сошли с ума.
Генарр все еще держал Марлену, тревожно склоняясь над ней. Она прерывисто дышала.
— Марлена. Марлена…
Фишер с трудом поднялся.
— С ней все в порядке?
