- Катарина, вода горячая у вас есть?
Спали мы по очереди. Несмотря на вроде бы нормальное отношение, опасения все равно шевелились внутри и мы поделили ночь на троих. Сеновал, куда нас отправила хозяйка, был почти пустой - старое сено уже скормлено, новое еще сушится где-то, только в одном углу валяются остатки, прикрытые дерюгой. Суконных одеял дали всего два, но для грядущей дороги и это было хорошо. Двое спят, третий на страже, все нормально. Надо будет - прикупим в Бернштайне. То, что там рынок под городской стеной, играло нам на руку - в город я заходить не хотела ни за что и ребята со мной согласились. К утру Катарина обещала все собрать нам в мешки и ушла, подгоняя любопытных дочек.
После мытья я с брезгливостью рассмотрела мятую и пропотевшую рубашку, но больше одевать было нечего, а стирать я не решилась - все-таки я иду с двумя молодыми парнями и кто знает, что там у них будет на уме? Придется подождать до города и прикупить что-то там.
- Марта, мы тут с Лукасом поспорили, - Гунтера в темноте не было видно, но оба не спали, живо обсуждая что-то до моего прихода, - а сколько тебе лет? Нет, нам просто интересно стало...
- Двадцать семь. Чего еще интересует? - достаточно холодный ответ заставил ребят примолкнуть на время.
- Да ты не сердись, мы же знаем, что ты венчанной женой герра Хайгеля была, а не просто так, - примиряюще сказал Лукас. - Просто заспорили, я сказал, что ты старая, а Гунтер стал на меня...ой, прекрати, ну что я такого сказал? У Гретхен мать на два года тебя старше, а выглядит как ... как... ну, гладкая такая, круглая, едва в дверь проходит, а ты тощая и темная от солнца, даже Гретхен была вся белая...
Он смутился и замолчал.
- Ребята, а вам-то сколько лет? - обижаться я не стала. В зеркало посмотреться в горах было негде, а спасение собственной жизни дороже внешности. Может быть потом посмотрюсь, если будет возможность.
- Мне семнадцать! - радостно откликнулся Лукас. - А Гунтеру скоро двадцать будет...
- Ну и хорошо. Теперь спать давайте, завтра с утра выходим. Так, Гунтер?
Тот буркнул что-то неразборчивое и завозился в одеяле.
- Следующего разбужу через пару часов, имейте в виду. Пока так и быть, посижу на страже, - поставила я ребят в известность и села спиной к столбу, подпирающему потолок.
Утром нас растолкала Катарина, зашедшая на сеновал. Собственно, было уже не утро и солнце поднялось высоко, а Лукас, стоящий на карауле, бессовестно дрых, свернувшись клубочком и посапывая. Гунтер, разозлившись на дружка, пнул его в бок и тот долго не мог понять, что это выдернуло его из сладкого сна.
- Ты чего это разлегся? - рыкнул он на незадачливого дежурного. - Перерезали бы нас ночью, как хорек курей, а ты и не услышал бы! Болтать только горазд!
- Да я до рассвета досидел, вот тебе истинный крест! - возмутился Лукас, - а вот потом только глаза прикрыл на чуток...
- Я тебе дам 'чуток'! - опять пригрозил Гунтер, но без прежней злости. - Продрых все...
- Эй, ребята, я вам все собрала уже, как договорились, - позвала нас Катарина. - Вот посмотрите - котелок почти новый, хлеб, половина козы, гусь, куры, яйца вареные вот тут... Я коз подоила, будете пить молоко?
Парни переглянулись и пошли к бочке с водой, умываться, а хозяйка подошла ко мне.
- Фройен... или фрау, уж простите, не знаю, как правильно называть...
- Неважно, Катарина. В чем дело?
- Как же это вы с двумя парнями в путь идете? Да еще в мужской одежде... Трудно, поди? Кто-то из них ваш сын или родственник?
- Нет, Катарина, они просто попутчики. Но мне деваться некуда в Айзенштадте, приходится уходить в другие земли. А ребята...пока вместе идем, как дальше получится - не знаю, может, наши пути и разойдутся. Спасибо за еду и вещи...да, вот возьми еще два пфеннига, девочкам пригодятся.
- Спасибо, фрау...как вас по имени-то?
- Лучше, если и знать не будешь. Мало ли что бывает в жизни, а так - не знала имени и не знала о ком спрашивают.
- И то правда. Удачи тебе...фрау.
Идти по дороге открыто было нельзя - арбалет не сложить и не спрятать в мешок, а напороться на солдат или церковников было бы слишком обидно для столь удачного исхода. Порешили двигаться по кромке подступающего леса, пока будет возможность, а в основном передвигаться в сумерках и темноте. Страшновато, конечно, но риск разбить себе нос гораздо меньше риска попасться в руки властей. Из-за этого передвижение днем задерживалось очень сильно, но полностью себя оправдывало, а уж когда мимо нас проехали всадники в такой знакомой темной форме, то исчезли последние остатки сомнений. Днем мы разжигали костер, ели и ложились отдыхать в тени, чтобы пойти дальше с наступлением сумерек. Но как ни растягивай еду, она когда-нибудь кончается и на пятый день голодные парни уже вовсю щелкали зубами, поглядывая издали на такие притягательные постоялые дворы. Соваться туда с арбалетами было опасно и мы после долгих споров решили припрятать их в лесу, а на постоялый двор наведаться налегке, поесть, и идти дальше.
Складывая и забрасывая ветками наши смертоносные машинки, я еще раз с грустью отметила, что у ребят нет никакого приличного оружия на поясе, без которого здесь не ходит никто. Да мне хоть для виду не мешало бы повесить что угодно, но... это можно было купить лишь в Бернштайне, а пока довольствоваться двумя ножами Гунтера и Лукаса. Прикинув расстояние до постоялого двора, я начала крутить ручку воротка и взводить тетиву.
- Ты чего это, Марта? - испуганно-удивленно поинтересовался Гунтер. - Зачем это?
- Не знаю, - совершенно честный ответ поверг обоих в шок. - На всякий случай...
Парни разве что не покрутили пальцем у виска, но промолчали и вскоре мы уже сидели за столом, ожидая заказанного ужина. Запахи с кухни то щекотали нос, то раздражали его, а я втихую разглядывала посетителей. Все, в общем-то, заняты собой, но вот троица у противоположной стены мне категорически не нравилась. Один из них уж очень напоминал Ганса своим острым лицом и большими залысинами...наверняка такая же дрянь, как и он, подумалось мне. Двое других были попроще на вид, но доверия все равно не внушали. Все они попивали пиво из высоких кружек, разговаривая между собой, а 'Ганс' то и дело осматривал зал, после чего они склонялись к столу, обсуждая что-то вполголоса. Впрочем, говорить тут было достаточно сложно - народ шумел, стучал кружками, бегали между столами служанки, поднимая вихрь из юбок, кто-то уже требовал хозяина, обещая разнести все по камешку, а за соседним столом клиент спал мордой в салате...пардон, в пивной луже.
Получив блюдо на троих - наша платежеспособность была оценена трактирщиком на троечку и не предполагала отдельных тарелок - с кашей и здоровенной курицей, а также три кружки пива, мы накинулись на еду. Парни быстро подъели горячую кашу и теперь смаковали куриные кости, оторвав мне целую ногу, которую я с удовольствием обгладывала, посматривая в зал. Курица хорошо прожарилась - хозяин был мастером своего дела, за такую еду не жалко и денег отдать и я не сразу поняла, что 'Ганс' пристально смотрит на наш стол. Поймав мой взгляд, он сделал глупую рожу и отвел глаза, но я уже насторожилась и делая вид, что смотрю в сторону, боковым зрением следила за их столом. Так и есть, через некоторое время 'Ганс' опять начал пристально нас рассматривать, а потом вся троица склонилась головами друг к другу, обсуждая увиденное.
- Гунтер, - тихо позвала я парня, - послушай-ка, чего скажу...
Объяснив в двух словах что я увидела, придвинувшись к нему поближе, еще раз посмотрела на тот стол. Теперь там сидело только двое, один из дружков шатался по залу, то и дело задевая столы и посетителей. Когда он прошелся мимо нас, то налетел на стул Лукаса и тот чуть не свалился на пол, взмахнув руками с кружкой. Правда, она была пустая и оттуда ничего не вытекло, что весьма удивило задиру. Он озадаченно постоял рядом, но поскольку цепляться было не к чему, пожал плечами и вернулся
