ловчее, Вольф - тяжелее и опытнее, но оба уже нормально не ели несколько дней и сил для драки подкопить не успели. Первый порыв злости прошел, когда они с яростью молотили кулаками, а тяжелое сопенье и редкие пинки были уже не в счет. Зато завелись Хайнц с Петером и требовали боя до победного конца. Лукас полез было к ним, но Хайнц отшвырнул его в угол, как пушинку, а я и так не вылезала оттуда, боясь получить сапогом или кулаком.
- Ты живой? - я отодвинула парня, который только стонал, держась за плечо.
- Об стену ударился... ничего, пройдет. Он же здоровый, как медведь, - с детской обидой Лукас посмотрел на Хайнца, которому тоже захотелось помахать кулаками.
- Ты чего это на меня так смотришь? - рыжий упер руки в бока и вызывающе посмотрел на Лукаса, а потом и на меня. - Да я тебя, сопляк этакий, сейчас уделаю так, что сам себя не узнаешь...
Засучивая рукава, Хайнц приготовился месить парня, когда я попыталась встать перед ним.
- Что он тебе сделал, что ты бесишься? Все в одном положении, чего ты лезешь к нему, злость девать некуда?
- Да ты мне еще будешь тут указывать? - одним махом Хайнц послал меня в сторону и я шлепнулась прямо на сцепившихся Гунтера и Вольфа.
- Не мешай им! - Вилли дернул меня за ногу и подтащил к себе. - А ну-ка, я тебя пощупаю! - хохотнул он, подняв меня одним рывком и обхватив сзади. - Хайнц, тут гораздо интереснее, чем мальчишку месить, присоединяйся!
Гунтер уже почти вывернулся из медвежьих объятий Вольфа и, услышав Вилли, рванулся к нам, но упал и на него сверху навалился Петер, выкручивая руки. Из своего угла метнулся Лукас, налетел на Хайнца и повис на нем, отчего тот покачался и повалился на пол, потому что запнулся за лежащего Вольфа. Началась настоящая куча мала, перемежаемая криками, воплями и шипеньем. Я пыталась выдраться из рук Вилли, пиная его ногами и никак не могла дотянуться до стилета сзади, а он только гнусно хихикал, продолжая тискать меня и постепенно подбираясь к поясу штанов.
В пылу всеобщей драки мы не обратили внимание, что открылась дверь и в камеру влетели двое стражников, колотя по головам и плечам дерущихся тяжелыми ножнами и добавляя сапогами под ребра лежавшим на полу.
- Стоять! Прекратить драку! Сильнее пинайте их, озверели совсем, мать вашу! - третий со всего маху заехал в ухо Хайнцу, повернулся ко мне и влепил кулаком в рожу Вилли. Тот разжал руки и свалился, как куль, на пол, охая и скрипя зубами. Я тоже плюхнулась на зад и быстро отползла к стене, чтобы не попасть под очередную раздачу.
Стражники утихомирили всех дерущихся, которые с оханьем и стонами сидели на полу, потирая ушибленные места. Конрад, который влетел третьим, добавил сапогом под ребра Хайнцу, и тот перестал ругаться, а Лукас сел и затряс головой, утирая кровавые сопли под носом.
- Всем встать! - Конрад усилил команду, поддав от души под зад Вольфу, - выстроиться вдоль стены! Поднимайся, кому говорю! - рявкнул он, вздергивая Лукаса за воротник и швыряя на стену. - На ноги встать, чертово племя!
Постепенно все поднялись и встали, прислонившись к стене, красные, потные, побитые друг другом и стражей. Пошатываясь, рядом со мной встал Гунтер, поблескивая подбитым глазом, дальше пинком подогнали Вилли, на которого нехорошо косился Конрад после увиденного им в камере. Хайнц и Вольф буквально подползли последними, оба с разбитыми губами и ссадинами на рожах. Покачнулся Петер, но один из стражников дал ему кулаком в плечо и живо поставил на место подпирать стену. Я громко шмыгнула носом и тоже прижалась к стенке.
В открытую дверь вошли двое мужчин и встали посреди камеры, осматривая всех по очереди. Сзади них встал Конрад, что-то тихо докладывая, а двое стражников разошлись по разные стороны и замерли в ожидании указаний. Потершись затылком о стену, чтобы на глаза поглубже надвинулась войлочная шапка, я осторожно стала рассматривать вошедших. Один, среднего роста, с русыми вьющимися волосами до плеч и гладко выбритым лицом, был определенно властью в здешней иерархии. Простая, но дорогая одежда, богатый пояс и рукоять меча, узкие длинные пальцы, украшенные большими камнями, аристократическое удлиненное лицо с правильными чертами - лицо человека, который привык повелевать. Уж не сам ли герцог Эрсенский, мелькнула запоздалая мысль, на меньшее он просто не тянул. Второй, выше на голову всех, кто был в камере, был темноволосый, скуластый и в той стадии небритости, когда еще чуть-чуть и уже скоро будет борода. Подняв глаза чуть выше, я мысленно поблагодарила Бога, что этот человек рассматривал сейчас вольфовцев, а не меня...
Бывает, встречаешь на пути людей, которые мнят себя так высоко, что не обращают внимания на окружающих, совершенно искренне полагая их грязью под сапогами. Заходя в магазины, они расталкивают всех, не делая себе труда даже осмотреться по сторонам, как правило, они ездят в дорогих машинах, обдавая грязью прохожих, но очень пекутся, что на крыле их лайбы видны грязные капли, если они идут по улице, то прохожие просто отлетают от них в стороны и неважно, что это могут быть женщины и дети - презрение ко всему окружающему быдлу окружает их сплошной непробиваемой аурой. Вот именно такое выражение лица и было у темноволосого мужчины, только к нему еще прибавлялся холодный взгляд крокодила, прикидывающего, сразу жрать жертву или все же припрятать ее, чтобы потом было повкуснее. Я даже пожалела вольфовцев, которые тоже во все глаза уставились на него.
- Что вы скажете по поводу этих задержанных, герр Рихтер? - мягкий голос первого ни в коей мере не обманул моих ожиданий. С такими интонациями могут говорить только короли...ну или герцоги, конечно.
- Ваша светлость, я еще не составил о них свое мнение, - упирая на предпоследнее слово ответил темноволосый и, положив руку на ножны, стал медленно обходить строй задержанных, рассматривая каждого. - Немытая шваль, которая уважает только силу и золото, - сказал он, отойдя от Вольфа и брезгливо поморщившись. - Его первого ко мне на допрос, - небрежно махнул в сторону стражников. - Командир этой шайки...а это его лейтенант...- кулак Рихтера с размаху вмазался Хайнцу в лицо и тот хрюкнул, вытирая кровь, полившуюся из носа на пол. - Денег захотели поиметь, ворье... - он остановился около Вилли с силой саданул его между ног, а когда тот со стоном согнулся, добавил ребром ладони сверху и пнул ногой скрюченное тело. -Мало вас до этого били, дерьмо...- удар поддых Петеру завершил осмотр вольфовцев.
- Ну, а ты, сопляк, куда влез?
Гунтер вскинул голову, готовясь встретить удар, но Рихтер посмотрел на него сверху вниз, хмыкнул и дал легкую зуботычину, от чего парень скривился, повернув голову вправо. Мужчина несколько мгновений изучал его профиль и фингал под глазом, и шагнул ко мне, поднимая руку, как рядом Лукас сделал шаг вперед и Рихтер моментально среагировал на него, врезав парню кулаком в лицо. Лукас осел на пол по стенке...
- На ногах стоять не может, а туда же...- отвращение, прозвучавшее в голосе мужчины было незаслуженным, но спорить в этой ситуации никто не посмел. В тишине слышалось хлюпанье носом, прерывистое дыхание, сопенье, но все молчали, ожидая свой участи.
- Дерьмо. - Припечал свой вердикт Рихтер. - Ваша светлость, я вам могу рассказать свои соображения сейчас, но лучше бы я подкрепил их показаниями арестованных для убедительности.
- Хорошо, сколько тебе понадобится для этого времени? - бархатный голос завораживал, хоть его и прорезали стальные нотки.
- Немного. Семеро...два и еще два...мы с Конрадом выбьем из них все к завтрашнему утру, даже то, что они давно забыли сами. Разве что нам может еще помочь Освальд, если кто-то из них решит, что наше общество им не подходит для разговора по душам.
Его светлость изволил рассмеяться на последнюю фразу, сказанную с таким сарказмом, что похолодело в животе от мысли о том, кто такой этот Освальд.
- Тогда нам здесь больше делать нечего, герр Михель, - герцог изящно повернулся и пошел на выход, не обращая внимания на то, что делалось за его спиной. Рихтер, Конрад и стражники, тоже потеряли к нам всякий интерес, исчезая за дверями друг за другом, а все в камере начали потихоньку сползать на пол, как будто из них выпустили воздух.
- Ох ты ж мать твою...- выдохнул Петер.
- Вот ведь б...ь, сука феодальная, - ругнулась я матом по-русски и мужики удивленно воззрились в мою
