- Спасибо тебе, что помог. Я же только сегодня пришла в Гедерсбург.
- Пользуйся, - добродушно бросил он. - А откуда ты пришла? Выговор у тебя странный какой-то...
- Издалека. Но это тебе неинтересно. Пиво-то тебе хромой Ганс поставил? - я спрыгнула со стола и подхватила тряпку, чтобы продолжить уборку.
- А как же! - отозвался Мартин. - Пусть только попробует обмануть! Ну, я пошел, удачи тебе, Марта!
- Спасибо, и тебе удачи, Мартин.
Слова Мартина оказались сущей правдой. Меня больше никто не задирал, когда я сновала между столами, разнося заказанное, никто не лапал и не пытался зажать в темном углу. Самое большее, что делали посетители - прихватывали за пятую точку, но и тут скоро отстали даже самые упорные. Похудев за время скитаний, я потеряла даже эту часть фигуры и весь объем ниже спины создавали густые складки на длинной юбке и поддетые под нее штаны. Раздеваясь перед сном, я грустно осмотрела себя со всех сторон - не то, чтоб уж очень сильно расстраивалась, лишний вес и целлюлит всегда был пугалом в 21 веке, но по сравнению с местными красотками я смотрелась откровенным скелетом. Тут ценились телеса, а не мышцы, которые я накачала, бегая по лесам и дорогам. Трудовой день начинался рано - чем-то это все напоминало мне спокойные дни жизни в Варбурге, когда я еще была служанкой в доме Фрица. Натаскать воды из источника, принести дров, наколоть их, помочь фрау Линде в разделке кур, гусей или иного мяса для кухни, перечистить овощи, постирать белье, а вечером опять сплошная круговерть в зале, где совершаются сделки, идут переговоры и вообще течет своя, непонятная большинству жизнь. Очень скоро я поняла, что у хромого Ганса встречаются и контрабандисты, и местные воришки, и отставные вояки, находя друг друга по известным только им признакам. Но это были не мои проблемы, мое дело - во-время принести еду и кружки с пивом, убрать со столов и ненавязчиво проследить, чтобы не было никаких конфликтов между посетителями. Если же подобная ситуация начинала иметь место, СБ в лице хромого Ганса и пары молчаливых громил быстро разбиралась с нарушителями спокойствия.
Фрау Линда поначалу встретила меня несколько натянуто, но постепенно наши отношения стали более теплыми, когда она убедилась, что я не собираюсь строить глазки хозяину да и вообще никому из постоянных посетителей трактира. Я втянулась в работу, жизнь стала потихоньку устаканиваться, пришло время и для малых радостей. Ровно через месяц я получила свои десять серебряных марок - сумма не очень большая, но и не маленькая по здешним меркам. Первым делом я прикупила себе полотна и сшила новую юбку и блузку по такой моде, как здесь ходило большинство женщин, большое декольте, узкие рукава и оборки от локтя, а сверху я накидывала тот короткий жакет, что презентовал мне хозяин в первый день работы. Под юбку я продолжала одевать штаны - эта привычка сохранилась у меня еще и потому, что женщины здесь под юбками не носили ничего, что вызывало у меня смех и слезы одновременно. Ходить с голым задом, а потом возмущаться, что тебе задрали юбку в темном углу! Фрау Линда сказала, что горожанки побогаче носят панталоны с разрезом по шву и показала, где. Тут я уже не могла сдержаться и хохотала до слез, невероятно удивив ее своим отношением к этому делу. Мы долго обсуждали с ней, как удобней ходить в туалет, в моей одежде или в ее, но каждая осталась при своем мнении, правда, насмеявшись от души. И еще я никак не могла расстаться с сапогами. Они сослужили мне хорошую службу в первый день, под юбкой их почти не было видно, а носить такие башмачки или туфли на плоской подошве, как местное население, я не могла и не хотела. Старые сапоги развалились и сапожник сделал мне новые, из замши, гораздо более мягкие и удобные, чем те, что почили в бозе.
После получения первой зарплаты прошла неделя и город точно сошел с ума - приехали бродячие артисты. Целая кавалькада разноцветных кибиток и повозок с самыми невероятными рисунками на покрывающих их тентах устроилась под городской стеной, с самого утра призывая жителей на спектакли, цирковые представления и прочие развлечения. Знакомство с цирками своего мира давало мне право снисходительно относиться к подобным зрелищам, но народ бежал на представления сломя голову и ради такого праздника хромой Ганс отпустил меня почти на целый день, чтобы я могла тоже посмотреть на представление. В общем, оно меня не особенно привлекало, но получить целый выходной и поболтаться по городу - такая перспектива меня очень обрадовала и я пошла вместе со всеми с самого утра за городские ворота, где уже стояли разноцветные шатры и циркачи вовсю старались завладеть вниманием публики. Выдували огонь, жонглировали гирями и ножами, ходили по канату и танцевали на двух палках, сражались деревянными мечами и дубинами...всего было не перечесть. Рядом зазывали на кукольный спектакль, дальше уже сооружали декорации и приглашали на комедию в стиле 'любовный треугольник', где актеры в театральном гриме и костюмах чуть ли не силой затаскивали зрителей на представление. Подумав, я решила посмотреть, чем богата здешняя Терпсихора и пристроилась недалеко от сцены. Народ постепенно заполнял пустые места, тем, кому не хватило сидячих мест, встали в проходах по краям помоста и действие началось.
По сути дела это была комедия положений, изобиловавшая сплошной путаницей имен, из-за чего все не понимали, к кому кто обращается и кому что рассказывает. Муж, уезжая из дома, оставлял там жену, которая очень хотела проведать своего брата. Естественно, как только он уехал, жена приказала запрячь лошадь и ехать к брату, но ей говорят, что к ней стучится некто, кого зовут Карлом. Но Карлом звали ее мужа и брата и она, естественно, решает, что к ней приехал брат, а на самом деле это оказался проезжий с тем же именем... Вдобавок к ней приезжает еще сестра мужа, которую зовут Гретхен, как и эту самую жену. Под конец я уже перестала соображать, кто кому чего говорит, потому что актеры орали, как резаные, грим был у них в стиле нашего Петрушки и различались они только цветами костюмов. Но они очень старались и зрители остались довольны, хохоча во все горло над казусами, подстроенными автором пьесы. Похлопав и посвистев в свое удовольствие, все начали расходиться, а я задержалась, чтобы не лезть вместе с толпой на улицу в узкий проход.
- Вот что я тебе говорил, - раздался мягкий баритон почти рядом со мной, - что в вольных городах гораздо лучше воспринимают наши выступления, чем в герцогствах! Здесь мы только заплатили въездную пошлину и все, да еще потом кое-чего со сборов отстегнем, а там плати всем, кому не лень!
- Слушай, мы и там неплохо заработали, только пьесы играли другие, - ответил басовитый голос. - Какая разница, про кого играть на помосте? Если мне скажут, что за изображения жития святого Себастьяна мне заплатят лучше, чем за сегодняшнюю комедию, я буду играть Себастьяна, делая постное лицо и голося молитвы.
- Вот и будет тебя слушать только местный патер с такими же, как он, бледными скучными женщинами, которые давно разучились смеяться и радоваться жизни. Здешний народ так заразительно смеется, что я согласен играть для них что угодно! Хохотал весь зал, я не раз смотрел на них и на душе становится веселей. Поверь, что деньги не всегда хорошо, хотя бы в случае выбора темы нашего спектакля.
- Тут я с тобой полностью согласен, потому что мне самому нравится больше, когда я играю роль веселого и жизнерадостного парня нежели скучного добродетельного святого. Но ты же понимаешь, что в разных городах разные требования. Вон, в Кобург мы и сами не поехали, да и не пустили бы нас туда. Давай, снимай эти штаны и пошли считать денежки, а то папаша Герберт начнет волноваться раньше времени.
За толстыми занавесками раздались шаги и на помост вышел один из актеров, только что игравших в комедии.
- Вы кого то ждете? - совершенно не удивился он, увидев меня. - Если Ференца, то он занят...
- Нет-нет, я случайно задержалась и слышала ваш разговор...так получилось, - я попыталась улыбнуться, чтобы меня не приняли за шпионку. - Скажите, а где вы давали представления до того, как приехали в Гедерсбург?
- Да мы много где выступали...- пожал плечами актер. - Пауль, ты где? Сюда ехали через Эрсен, до этого были в Айзенштадте...
- В Айзенштадте? - воспоминания толкнулись изнутри. - А в каких городах выступали?
- Да что их, упомнишь разве все? - рассмеялся мужчина. - Мы же едем по дороге, видим - ворота, подъезжаем, если договариваемся, то нас пускают и мы даем представление, одно или несколько, собираем деньги, расплачиваемся с бургомистратом и дальше в путь. Для нас они совершенно одинаковы и запоминаются только тем, сколько мы соберем денег, да отношением зрителей. Вот Базель запомнился тем,
