сообщалось.
28-го в Аргуне во время задержания одного боевика произошел целый бой, длившийся около двух часов. На помощь бандиту подоспели товарищи. Один милиционер убит, двое ранены. О потерях боевиков не сообщалось.
28-го под Самашками произошло боестолкновение с боевиками. Подробности неизвестны.
30 июля 2004 года. Пятница
С сегодняшнего дня Рамзес Безобразный взял в руки вожжи управления нашей службой. Сел он на место Тамерлана и давай включать разные рычаги работы. Хвать один рычаг — не работает! Хвать второй — не работает! Третий — не работает! Четвертый, пятый, шестой… — ни один не работает. Никто не слушается. Ничего не получается. Мы в глаза говорим Безобразному о нежелании служить с ним в одном подразделении.
Однако не такая птица Рамзес, чтобы расстраиваться по пустякам. Он даже не стал ни о чем задумываться, а только махнул рукой и сгинул.
Чтобы скоротать время до обеденного построения, скинув с себя одежду, я ложусь спать.
Построение. Во главе с Безобразным мы едем по бесконечным жалобам администрации района о разборках домов. Раньше на улице Сайханова стояли многочисленные, хоть и заброшенные, но целые дома, еще вполне подлежащие восстановлению. Теперь на их месте огромные руины, возникшие лишь за месяц. Война не коснулась их, но они пошли прахом сейчас.
Еще до обеда наши участковые привезли в отдел схваченных на разборках домов трех молодых чеченцев. Они долго сидят на крыльце отдела, пока их по очереди допрашивает в своем кабинете дознаватель.
Дом культуры встречает нас грудой битого кирпича. Кое-где еще виднеются кривые зубы торчащих в небо плит. Кажется, что пыль не успевает оседать на этих заваленных наземь стенах. Их громадные остовы растаскиваются за какие-то часы.
Другой дом по той же улице — жалкая часть не разобранной до конца трехэтажки. Я захожу в первый подъезд. Стены его вынесены артиллерией, и прямо с порога начинается квартира. В белой бетонной крошке, среди человеческих испражнений валяется тряпичная детская кукла с оторванными ногами и рукой. Посредине комнаты открыта большая крышка подвала, вниз от которой ведет сломанная деревянная лестница. Вокруг все завалено бумагой и мусором. Из подвала вылетает черное облако мух и с отвратительным жужжанием рассеивается в тусклом свете квартиры. Мухи скапливаются в подвале на земле, от которой несет сырым, противно-сладким запахом мертвецов. Этот запах мечется под пробитым насквозь потолком, сгущается в щелях наваленных друг на друга стен, стекает с них обратно на землю к своим неопознанным, наспех засыпанным без памяти и без слез трупам. Я ухожу.
Автобус наш, дрожа латаными-перелатаными жестяными боками, везет всю группу к следующему пункту нашего маршрута — на площадь Минутку. Но и на Минутке сегодня никого нет, и мы беспечно бродим по захламленным, исковерканным дворам. Мы неторопливо бросаем камешки в пробоины стен и аукаем в открытые пустоты окон. Набив полные карманы зелеными сливами, мелкими группами возвращаемся к машине.
Вечером Рэгс отправляет в комендантский патруль две группы по десять человек. Все вместе мы медленно подходим к рынку, набираем там воды, пива, семечек, и кривыми, напрочь вымершими улочками выходим на школьный двор, из которого хорошо просматривается освещенная электричеством территория отдела. Нас не видно. Мы сидим на мягкой зеленой траве, потихоньку травим анекдоты, пьем кто воду, а кто пиво.
Душистый летний вечер окутывает мир. Теплый воздух, как волны рваного густого тумана, течет мимо нас. Огромная золотая луна медленно поднимается над черными кронами широких деревьев. Необыкновенная ее красота завораживает нас. Наши камуфляжи, заштопанные, испачканные грязью дорог, наши боевые, оглохшие от стрельбы автоматы, аккуратно сложенные у ног, слабо напоминают о необратимости минувших дней…
В 23.00 мы по одному, скрытно, чтобы не попасть на глаза дежурному Кипитану-Кипежу, обязательно бы запихавшему нас на ночные посты, возвращаемся в отдел, местные разъезжаются по домам. Общий уговор: патруль был до 02.00.
31 июля 2004 года. Суббота
С утра я заступаю в СОГ.
После обеда Тайд заставляет строиться весь отдел в любимой его «милицейской форме», после чего отправляет личный состав на беспутные КПП, которые все равно не дают никаких результатов. Так как на построение я не собираюсь, за мной заходит лично Безобразный. Тяжелый, удушливый смрад этого потного животного вползает в горячий, нагретый солнцем кубрик. Пока я надеваю форму, Безобразный умудряется вылить на себя почти половину флакона одеколона Сквозняка.
Перед строем Тайд тычет в меня пальцем:
— Я же говорил, что он там спит.
— Да не спал, а паспорт на свой участок заполнял, — вру я, глядя ему в его глаза.
На самом деле никакой паспорт я в руки не брал уже месяц, а сейчас занимался тем, что сочинял матерные стишки о похождениях Безобразного, рождение которых он благополучно и прервал своим появлением.
Личный состав отдела разъезжается по КПП, а я в составе СОГ еду на обнаруженный солдатами комендатуры у одного из избирательных участков района фугас-самоделку. За нами приезжает и Тайд, который тут же начинает орать на солдат, что те сами только что заложили фугас, и обещает вывести их на чистую воду. Тайд идет далеко, вызывает даже коменданта района. Но тот не приезжает. Наш начальник, тряся огромным животом, отдает распоряжение снять отпечатки пальцев с фугаса, и дактилоскопировать по этому же поводу военнослужащих комендатуры, а после сверить результаты.
Дождавшись, пока уедет грозный командир, мы популярно и доходчиво объясняем хлопающим глазами воякам о запрете без их согласия проводить эту процедуру. Те, естественно, «запрещают» нам себя дактилоскопировать. Мы разъезжаемся.
Вечером меня пытается затащить в свои лживые сети Неуловимый. Он пьян и подавлен. Тайд объявил ему очередной выговор. Неуловимый клянется свести начальника в могилу и, между делом, пытается занять у меня денег на открытие небольшого бизнеса. Выпучив глаза и шипя задавленным голосом, он обещает скорую прибыль, а если что-то не получится, вернуть деньги. Бизнес этот мне давно известен — литровая бутылка водки. Но мне скучно и хочется развеселиться. В подтверждение своей догадки, я проделываю такой трюк: достаю из кармана деньги, разворачиваю их веером в руке и интересуюсь:
— А тебе сколько надо?
Неуловимый теряется и тут же выводит себя на чистую воду:
— Да пока рублей триста хватит…
Мы расходимся.
Последний день месяца подводит под прожитым жирную черту. Отошел долгий жаркий июль. Горькое чеченское лето вступило на финишную прямую, ведущую к осени.
Вчера из одной воинской части, прихватив с собой оружие, сбежали двое солдат. По пути своего следования расстреляли троих чеченцев, мирных жителей.
Вчера в дагестанском Кизляре силы МВД и Армии штурмовали квартиру одного из многоэтажных домов, выкуривая засевших там пятерых боевиков чеченского джамаата. Во время штурма погибли три сотрудника МВД и уничтожено трое бандитов, двое взяты в плен.
