Перевился и трепещет.Треск хлопушек, свист и вой,Словно бешеный прибой, Рвется в воздухе и плещет.Идут, обнявшись, смеясь и толкаясь,В открытые настежь пивные.Идут, как братья, шутя и ругаясь,И все такие смешные… Смех людей соединил, Каждый пел и каждый пил, Каждый делался ребенком. Вон судья навеселе Пляшет джигу на столе, Вон купец пищит котенком.Хор студентов свеж и волен —Слава сильным голосам!Город счастлив и доволен,Льется пиво по столам…Ходят кельнерши в нарядах —Та матросом, та пажом,Страсть и дерзость в томных взглядах.«Помани и… обожжем!» Пусть завтра опять наступают будни, Пусть люди наденут опять пиджаки, И будут спать еще непробудней — Сегодня мы все — дураки…Братья! Женщины не щепки —Губы жарки, ласки крепки, Как венгерское вино.Пейте, лейте, прочь жеманство!Завтра трезвость, нынче пьянство… Руки вместе — и на дно!<1909>
У берега моря кофейня. Как вкусен густой шоколад!Лиловая жирная дама глядит у воды на закат.— Мадам, отодвиньтесь немножко! Подвиньте ваш грузный баркас.Вы задом заставили солнце, — а солнце прекраснее вас…Сосед мой краснеет, как клюква, и смотрит сконфуженно вбок.— Не бойся! Она не услышит: в ушах ее ватный клочок.По тихой веранде гуляет лишь ветер да пара щенят,Закатные волны вскипают, шипят и любовно звенят.Весь запад в пунцовых пионах, и тени играют с песком,А воздух вливается в ноздри тягучим парным молоком.— Михайлович, дай папироску! — Прекрасно сидеть в темноте,Не думать и чувствовать тихо, как краски растут в высоте.О, море верней валерьяна врачует от скорби и зла…Фонарщик зажег уже звезды, и грузная дама ушла.Над самой водою далеко, как сонный усталый глазок,Садится в шипящее море цветной, огневой ободок.До трех просчитать не успели, он вздрогнул и тихо нырнул,А с моря уже доносился ночной нарастающий гул…<1909>
