– Нет, просто ваше имя, – ответил он простодушно. – Я возьму автограф у мистера Дивора позднее, когда он будет надписывать свои книги.
– Теперь я могу идти?
– Конечно! Большое спасибо, мистер Джаст, – и он радостно помахал рукой.
4. Томас Вэлиэр. 16.40
Я пытался отыскать киоск 'Призм Пресс'. В тот момент я не сознавал, да и не мог сознавать, что жизнь человека висела на волоске и что все зависело от того, насколько я раздражен.
Несмотря на то, что в принципе я не одобрял крикливую рекламу, все же в киосках продавали книги, а я люблю книги. И как раз, когда напряженность стала спадать, мне наступили на ногу! Может быть, я сам был виноват – я не смотрел, куда иду, – притом в зале толпилось много народу и трудно было не наткнуться на кого-либо.
Но дело в том, что я болезненно отношусь к тому, что меня топчут. А все из-за удивленного взгляда, обращенного вниз, как бы говорящего: 'Вы, оказывается, тут!'
И поскольку обидное фиаско с пресс-конференцией все еще мучило меня, я приветствовал возможность физической разрядки и с силой отбросил обидчика, прошипев:
– На свои ноги наступай, растяпа!
Он качнулся, удержал равновесие, смущенно уставился на меня, пробормотал: – Извини, паренек! – и пошел дальше.
'Паренек'!
Мне сорок два. Пусть я выгляжу моложе своих лет, но никто не даст мне меньше 32. Надо же – паренек!
Он автоматически отреагировал на мой рост, и успокоительное воздействие обстановки сразу прекратилось. Я снова хмурился и был зол на весь мир.
Наконец я разыскал 'Призм Пресс'. Томас Вэлиэр, который вместе с женой был владельцем этого небольшого издательства, – олицетворение молодого талантливого и напористого администратора. Он достаточно дружелюбен, и я хорошо относился к нему, но не в этот момент. По правде говоря, я испытал острую неприязнь, ибо на витрине не было ни одного сигнального экземпляра моей книги 'Будущее – для птиц', а лишь маленькое объявление о ее предстоящем выходе в свет. Зато на прилавке лежало штук двадцать книги Джайлса Дивора 'Ушедшие навсегда'. Несомненно, они будут розданы крупным книготорговцам.
– Как дела, Том? – спросил я отрывисто.
– Дэрайес! – воскликнул он, заметив меня только после моего вопроса. – Прекрасно! Прекрасно! Уйма запросов насчет 'Ушедших навсегда'.
Выражение его лица было далеко не радостным, я бы сказал, даже унылым, но меня это не волновало. Мне самому нечему было радоваться.
– Какое мне дело до 'Ушедших навсегда'? Как идет моя книга?
Готов поклясться, Том не сразу вспомнил, что в его списке есть моя новая книга.
– Трудно сказать. – проговорил он наконец. – Сигналов еще нет. Мы получим их к съезду американских библиотек.
– По-моему, моя рукопись была представлена раньше, чем рукопись Джайлса…
– Да, я помню.
Я не стал продолжать разговор.
5. Джайлс Дивор (ретроспектива)
Как, черт возьми, это удалось Джайлсу Дивору? Я не мог этого понять, даже когда помогал ему работать над его первым романом. Не понимаю и сейчас. Пишет он плохо, компонует книгу неуклюже. И все же в нем есть какая-то неотесанная сила, которая сразу захватывает вас и не дает вам отложить ее. Вам хочется это сделать, но вы думаете – 'ну. еще страничку', а потом – 'еще страничку' и еще…
Я познакомился с ним в 1967 году, когда ему был 21 год. Мне было 34, я уже выпустил две книги и считался вполне сложившимся, хотя и не слишком известным автором. Джайлс полагал, что есть смысл показать мне свою рукопись.
Как все другие писатели, я терпеть не могу непрошенные рукописи и жажду новичков получить ценные указания.
Обычно я возвращаю рукописи непрочитанными, но Джайлс был слишком наивен, чтобы послать мне свою по почте. Он явился самолично, даже не договорившись по телефону. Именно эта наивность пробудила у меня нечто вроде стыдливой жалости. Должен признаться, что я не задумываясь перерезал бы литературную глотку юноши, если бы он не подставил ее так доверчиво.
Это был детина 6 футов и трех дюймов росту, довольно широкий в плечах, но в ту пору крайне тощий (впоследствии он раздобрел). Он ходил, виновато ссутулившись, как бы стыдясь своего роста.
Итак, он стоял передо мной с рукописью романа в руках, безмолвно прося прощения за свой рост и глядя на меня так, будто смотрит не вниз, а вверх. Не знаю, как это ему удавалось, но в его присутствии мне казалось, что я выше него, и быть может, именно поэтому, к моему удивлению, я произнес:
– Ну что же, присаживайтесь, посмотрим, что тут у вас такое.
Три часа спустя он все еще сидел, а я все еще читал, и было уже 7 часов вечера. Я предложил ему сходить через дорогу закусить и потом снова возобновил чтение.
Нет, у меня вовсе не было впечатления, что я открыл гения. По правде говоря, книга была ужасная – написанная витиевато, с жутким диалогом.
