– Что мне делать, Дэрайес?
– Подержите его еще так минуту, – выдохнул я. – Я подойду сейчас, только чуть-чуть отдышусь. Если он шевельнется, втыкайте нож.
– Я сказала, что сделаю это, но не хотелось бы.
– Придется. Можете в это время кричать – легче будет.
Мне удалось сдвинуться с места, и я захромал в их сторону, но, казалось, вот-вот упаду. Я сделал 20 шагов, но прошло, наверное, 20 лет.
Я посмотрел на неизвестного. Лицо его было перекошено от боли и покрыто потом, рука, надо думать, адски болела, а он неотрывно смотрел на острие ножа.
– Какая сволочь тебя послала? – спросил я тихо. – Лучше скажи, что вы затеяли, не то не миновать тебе клички Одноглазый Джонни.
Он пытался что-то сказать, но я заметил, что Сара так дрожит, что в любой момент может уронить нож.
– Дайте мне нож, Сара, – сказал я и протянул к ней руку.
Но я не способен был двигаться быстро, а Сара спешила избавиться от ножа, и маневр не удался. Сара не дождалась, пока я до нее дотянусь, и сама протянула мне нож.
Неизвестный быстро перевернулся на здоровую руку, сбросив Сару. Ему удалось встать на ноги, и он пошел, шатаясь, поддерживая здоровой рукой вывихнутую, задолго до того, задолго до того, как я смог что-либо предпринять.
– Пусть идет, – пробормотал я. – Нам его не поймать.
Я тупо смотрел на нож. Лезвие его выбрасывалось пружиной. Я убрал его и опустил нож в карман.
– Мы не пойдем в полицию? – спросила Сара.
– Какой смысл? Ну, запишут наши показания, подошьют их, и все дело.
– Но когда мы пойдем к врачу, нам придется сказать ему…
– Мне не нужен врач, – сказал я устало. – У меня все в порядке. Просто надо добраться до дома и отоспаться. – Конечно, я врал. Голова болела так, как будто она превратилась в огромный больной зуб. – Только доведите меня до двери и можете идти домой.
– Обопритесь на меня.
16. Сара Восковек. 21.30
Трудный это был путь. Казалось, он длился целый век. Голова раскалывалась, и я не мог смотреть вниз, потому что тогда все плыло перед глазами. Я прилагал все силы, чтобы идти прямо и не казаться пьяным. Когда мы вошли в вестибюль моего дома, я сказал привратнику:
– А, это вы, Джордж! Как дела? Это мисс Восковек. Она на минутку поднимется со мной и сразу не уйдет.
– Да, сэр, мистер Джаст, – ответил Джордж, улыбаясь и кивая головой.
– Откуда вы знаете, когда я уйду? – прошипела Сара мне на ухо.
– Вам придется сразу уйти, Сара. Я забочусь о вашей репутации.
Мы поднялись на лифте, Сара взяла у меня ключи и, повозившись, открыла дверь.
– О'кей, дорогая, можете идти. Я сразу лягу спать.
– Никуда я не пойду. Господи, да посмотрите на свою одежду. Не знаю, что подумал привратник.
– Просто немного испачкался, – сказал я, пытаясь посмотреть вниз, но от этого голова заболела еще больше, и я закрыл глаза.
– А это что? Разорвано, клок выдран. – она начала снимать с меня пиджак.
Я немного посопротивлялся, но кончилось тем, что я разрешил ей надеть на меня пижаму. Потом она принесла горячего молока и очень осторожно пощупала мне голову, но, когда дотронулась до шишки величиной, наверное, с бильярдный шар, было чертовски больно.
– У вас наверняка сотрясение мозга, – сказала она.
– Конечно, но от него есть только одно средство – спать. Дайте мне поспать, утром все будет в порядке.
– А вдруг у вас внутреннее кровоизлияние? Я думаю, все же надо вызвать врача.
– Не надо. Я посплю, а вы приходите завтра утром и, если я не открою дверь, вызовите 'скорую'.
– Не говорите глупости, – сказала она, придвинула кресло и села.
– Вы не можете оставаться здесь всю ночь.
– Вы можете мне помешать?
Я застонал, и что было дальше, не помню. Кажется, я говорил, но не об убийстве Джайлса. Плел что-то об Азимове, вроде того, что пора ввести закон против тех, кто пишет без всякого труда.
(Я то дело сталкиваюсь с подобными заявлениями. Как видно, ни одному из моих друзей писателей не приходит в голову, что я мучаюсь так же, как они, но скрываю это благодаря выдержке, настойчивости и стоицизму.
Айзек Азимов.
