устоев!» В настоящее время уже невозможно отделить правду от вымысла. Вероятно, рассказчикам этих историй была свойственна страсть к преувеличению…
Как только Лиммар Пониц намылился, раздался телефонный звонок. И здесь, в суровом и темном космосе Галактической Периферии повторилась все та же банальная ситуация — человек в ванной и телефон.
К счастью, эта часть корабля, владелец которого промышлял торговлей на свой страх и риск, не была загромождена всевозможными товарами и отличалась повышенной комфортностью. Такой повышенной, что душ с настоящей горячей водой размещался в крохотной кабинке в четырех метрах от панели управления. Пониц отчетливо услышал прерывистое дребезжание телефона.
Весь в мыльной пене, ругаясь, он выскочил из душа, чтобы включить переговорное устройство — и уже через три часа его догнал другой торговый корабль. И улыбающийся юнец вошел к нему через приемный отсек между кораблями.
Пониц уступил ему свое лучшее кресло, а сам примостился на вращающемся стуле у приборного щитка.
— Что же это вы, Горм, — неприветливо спросил он, — гонитесь за мной от самого Фонда?
Лес Горм зажег сигарету и покачал головой, не соглашаясь с Поницем:
— Я? Да ни в коем случае! Я всего лишь простофиля и неудачник, случайно попавший на Глиптал IV через день после того, как они получили почту. И поэтому они поручили мне доставить вам это.
Небольшой мерцающий шарик перешел из рук в руки. Горм добавил:
— Конфиденциально. Сверхсекретно. Не подлежит, насколько я понимаю, передаче по субэфиру и так далее. По крайней мере, это персональная капсула, и только вы можете ее открыть.
Пониц неприязненно рассматривал капсулу.
— Это и так понятно. Хороших новостей в таких штуках не бывает.
Попав к нему в руки, капсула раскрылась, и из нее стала появляться тонкая, прозрачная, упругая лента. Он быстро пробежал ее глазами, поскольку к тому времени, когда вся лента вышла наружу, ее начало уже потемнело и сморщилось, а через полторы минуты она вся почернела и распалась на атомы.
— О, Галактика! — проворчал Пониц.
Лес Горм тихо спросил его:
— Могу ли я быть чем-нибудь полезен? Или это полная тайна?
— Вы из Гильдии, поэтому я могу рассказать вам. Мне придется отправиться на Аскон.
— В это жуткое место? Но почему?
— Они арестовали торговца. Но это между нами.
— Арестовали! Но это же нарушение Конвенции! — гневно воскликнул Горм.
— Так же, как и вмешательство во внутренние дела.
— А, так вот в чем дело. — Горм подумал. — А кто этот торговец? Я с ним знаком?
— Нет! — резко ответил Пониц, и Горм, поняв намек, перестал задавать вопросы.
Пониц встал и уныло посмотрел на обзорный экран, бормоча при этом проклятия, обращенные ко всей Галактике. Затем воскликнул:
— Вот неудача! Я ведь еще ничего не продал!
Горм понимающе кивнул:
— Да, дружище, Аскон — закрытая для торговли зона.
— Именно. Там и перочинного ножика не продашь. Они не покупают никакие ядерные устройства. На мне висит мой план по продаже, и лететь туда — значит, совершенно завалить дело.
— А вы не можете отказаться?
Пониц рассеянно покачал головой:
— Я знаю этого парня и не могу бросить друга в беде. Будь что будет. Жизнь моя в руках Галактического Духа, и я радостно иду по указанному им пути.
— Как это? — Горм не понял своего собеседника.
Пониц взглянул на него и издал короткий смешок:
— Я и забыл. Вы ведь никогда не читали «Книгу Духа», нет?
— И не слыхал о такой, — ответил Горм.
— Это потому, что вы не изучали религию.
— Религию? Чтобы стать
— Именно. Это мой позор и страшная тайна. Впрочем, я не смог ужиться со Святыми Отцами. Они выгнали меня, и этого оказалось достаточно, чтобы получить светское образование при Фонде. Ладно, я думаю, мне пора двигаться. Как у вас идут дела в этом году?
— В этом году я делаю последнюю ходку с товаром. Я свою квоту выполню!
— Счастливец! — уныло сказал Пониц.
После ухода Горма он еще долго сидел в глубокой задумчивости.
Итак, Эскел Горов на Асконе, и к тому же в тюрьме.
Как плохо! Намного хуже, чем кажется на первый взгляд. Ведь одно дело — навешать лапшу на уши любопытному юнцу, чтобы его отшить, и совсем другое — посмотреть правде в глаза.
Потому что Лиммар Пониц был одним из немногих, кто знал, что Старший Торговец Эскел Горов к торговле не имел никакого отношения. Профессия у него была совсем другая — он был агентом Фонда!
Прошло уже целых две недели. Две недели потеряны совершенно напрасно!
Одна неделя пошла на то, чтобы достичь Аскона, на самых дальних подступах к которому его встретил целый рой сторожевых кораблей. Какой бы ни была их система обнаружения — она работала, и неплохо.
Они ненавязчиво сопровождали его, не подавая никаких сигналов и сохраняя дистанцию; в то же время они довольно бесцеремонно направляли его к главному солнцу Аскона.
Пониц мог бы справиться с ними одной левой. Эти корабли сохранились со времен давно уже ушедшей в небытие Галактической Империи и предназначались для спорта, а не для боевых действий. К тому же без ядерного оружия — они хотя и выглядели живописно, но были совершенно безопасны. Но Эскел Горов находился у них в руках, а заложника Горова в беде не оставят. И асконцы должны это усвоить раз и навсегда.
И еще одна неделя, целая неделя потрачена на то, чтобы обойти множество нуднейших должностных лиц, отделявших Великого Магистра от всего остального мира. Приходилось втираться в доверие и убеждать каждого столоначальника. У каждого из них приходилось бесконечно долго вымаливать замысловатую, украшенную завитушками подпись, которая открывала путь к чиновнику более высокого ранга.
И впервые его документы, свидетельствующие о том, что он торговец, оказались совершенно бесполезными.
Но вот, наконец, от Великого Магистра его отделяет лишь золоченая дверь и стража. Двух недель как не бывало.
Горов по-прежнему в тюрьме, а груз Поница пылится без дела в трюмах его корабля.
Великий Магистр оказался коротышкой с залысинами и лицом, сплошь покрытым морщинами; шею его обвивал огромный лоснящийся меховой воротник, который, казалось, был настолько тяжел, что вынуждал его сидеть неподвижно.
Он взмахнул рукой, и цепочка вооруженных охранников расступилась, чтобы Пониц мог подойти к подножию трона.
— Молчите! — выкрикнул Великий Магистр, и Пониц, уже собиравшийся заговорить, прикусил язык.
— Вот так-то, — правитель Аскона успокоился, — я не выношу пустой болтовни. Угрожать вы не можете, а лестью меня не возьмешь. Жаловаться вам тоже не на что. Вас, бродяг, предупреждали множество раз, что ваши чертовы корабли не должны заходить на Аскон.
