дом.
— Нет. Они ваши слуги. Вы чувствуете свое превосходство, и дом с ними общий только до тех пор, пока поддерживается это превосходство. Если бы вам угрожало обратное — чтобы они стали выше вас — вы были бы в ужасе.
— Потому что так реагировали бы земляне?
— Нет. Вы не пускаете роботов в туалет — это уже симптом.
— Но им там нечего делать. Они ничего не выделяют, а для мытья у них свои приспособления. Они же не полностью человекоподобны. В противном случае различий не было бы.
— Вы боялись бы их еще больше.
— Да? Глупости. Разве вы боитесь Дэниела? Если верить тому факту — а я, признаться, не очень верю — вы были очень привязаны к нему. Вы и теперь сохраняете эти чувства?
Молчание Бейли было достаточно красноречивым, и Амадейро шел к своей цели.
— Вот и сейчас вас не трогает факт, что Жискар молча стоит в нише, однако, я замечаю, вам неприятно, что там же стоит Дэниел. Он кажется вам слишком человекоподобным по виду, чтобы обращаться с ним, как с роботом. Но вы не боитесь его из-за того, что он похож на человека.
— Я землянин. У нас есть роботы, но более простые. По мне вы не можете судить.
— А Глэдия, которая предпочла Джандера людям?
— Она солярианка. По ней тоже нельзя судить,
— А как же судите вы? Вы здесь в гостях. Вот мне вполне ясно, что робот достаточно похож на человека. Вы спросите, не робот ли я сам? Я похож на человека, это достаточное доказательство. В конце концов, нам все равно, кто заселит новые миры — настоящие люди или похожие на людей, если их нельзя отличить от настоящих. Главное, чтобы поселенцы были аврорцами, а не землянами.
Уверенность Бейли ослабла. Он сказал без большого убеждения:
— А если вы так и не научитесь конструировать человекоподобных роботов?
— Почему не научимся? Здесь многие заняты этим.
— Много посредственности не составит одного гения.
— Мы не посредственность. Фастольф найдет выгодным работать с нами.
— Не думаю.
— А я думаю. Когда он лишится власти в Совете, когда наши планы двинутся вперед, и он увидит, что не сможет остановить нас, он примкнет к нам.
— Я не думаю, чтобы вы победили.
— Вы думаете, что ваше расследование каким-то образом обелит Фастольфа и обвинит меня или еще кого-нибудь?
— Возможно, — в отчаянии сказал Бейли.
Амадейро покачал головой:
— Друг мой, если бы я думал, что вы можете каким-то образом помешать осуществлению моего плана, разве я сидел бы здесь и ждал гибели?
— Вы — нет. Вы делаете все возможное, чтобы помешать расследованию. Зачем бы вам это, если вы уверены, что я не могу встать вам поперек дороги?
— Ну, вы можете помешать мне тем, что подорвете веру у некоторых работников Института. Опасным вы стать не можете, но назойливым — вполне, а я не хочу и этого тоже. Поэтому, если смогу, я положу конец вашей настырности, но сделаю это разумно, даже вежливо. Но если бы вы были действительно опасным…
— Что бы вы сделали тогда, доктор Амадейро?
— Я захватил бы вас и держал взаперти, пока вас не вышлют. Не думаю, что аврорцы стали бы беспокоиться, что я сделаю с землянином.
— Вы пытаетесь запугать меня. Не выйдет. Вы прекрасно знаете, что вы и пальцем не тронете меня в присутствии моих роботов.
— А если я вызову сотню роботов?
— Мне не повредит и сотня. Они не отличают землянина от аврорца. Я человек, и попадаю под действие Трех Законов.
— Они просто обездвижат вас, не нанося вреда, а ваших роботов уничтожат.
— Нет. Жискар слышит вас, и если вы сделаете движение, чтобы созвать своих роботов, он обездвижит вас, и ваши роботы будут беспомощны, даже если и прибегут. Они поймут, что любое действие против меня вызовет вред для вас.
— Вы хотите сказать, что Жискар повредит мне?
— Чтобы защитить от вреда меня? Несомненно. Он убьет вас, если это будет необходимо.
— Этого не может быть.
— Может. Дэниелу и Жискару приказано защищать меня. В этом смысле Первый Закон был усилен со всем умением доктора Фастольфа специально в отношении меня. Подробностей я не знаю, но совершенно уверен, что это правда. Если мои роботы должны выбирать между вредом для меня и вредом для вас, хоть я и землянин, они с легкостью выберут вред для вас. Я думаю, вы хорошо понимаете, что доктор Фастольф не слишком заботился о вашем благополучии.
Лицо Амадейро искривила усмешка:
— Я уверен, что вы правы во всех отношениях, мистер Бейли, но очень хорошо, что вы об этом сказали. Вы знаете, мой дорогой сэр, что я тоже записал этот разговор. Я с самого начала сказал вам об этом и рад этому. Доктор Фастольф, может быть, сотрет эту часть беседы, но я, будьте уверены, сохраню ее. Из ваших слов ясно, что он вполне готов изобрести способ, как заставить робота повредить мне и даже убить меня, в то время как из этого или любого другого разговора нельзя вывести, что я планирую нанести физический вред ему или даже вам. Так кто же из нас негодяй? Вы, я думаю, сами это решите, а сейчас, наверное, самое время закончить наше интервью.
Он встал, улыбаясь, и Бейли машинально встал тоже.
— Однако, я хотел сказать еще одну вещь. Она не касается наших маленьких разногласий с Фастольфом. Это скорее ваша собственная проблема, мистер Бейли.
— А именно?
— Наверное, лучше сказать — земная проблема. Я полагаю, вы так стараетесь спасти беднягу Фастольфа от последствий его глупости, потому что думаете, что это даст вашей планете шанс осуществить экспансию. Не думайте так, мистер Бейли. Вы полностью заблуждаетесь: все шиворот-навыворот. Это вульгарное выражение я нашел в одном вашем историческом романе.
— Я незнаком с этим выражением.
— Я хочу сказать, что у вас обратная ситуация. Когда моя точка зрения победит в Совете — заметьте, я говорю «когда», а не «если» — Земля будет вынуждена остаться в своей планетарной системе, и это будет для ее же пользы. Аврора будет ожидать своего распространения и создания Галактической Империи. Если мы знаем, что Земля — просто Земля и ничего больше, какое нам до нее дело? Имея в своем распоряжении Галактику, нам плевать на землян с их единственной планетой. Мы даже поможем Земле стать более удобной для ее народа. С другой стороны, мистер Бейли, если аврорцы согласятся с Фастольфом и позволят Земле посылать поселенческие партии, то очень скоро многие начнут думать, что Земля захватит всю Галактику и возьмет нас в кольцо, где нас ждет вырождение и смерть. И тогда я уже ничего не смогу сделать. Мои дружеские чувства к землянам не смогут противостоять всеобщей аврорской подозрительности и предвзятости, и это будет очень плохо для Земли. Так что, если вы искренне заботитесь о своем народе, то старайтесь, чтобы Фастольфу не удалось навязать Авроре свой абсолютно неверный план. Вам следовало бы содействовать осуществлению моего. Подумайте об этом. Уверяю вас, я говорю это из самых дружеских побуждений и искренней симпатии к вам и к вашей планете.
Амадейро широко улыбнулся, как и раньше, но теперь его волчье обличье больше уже ничем не прикрывалось.
Бейли и его роботы вышли вслед за Амадейро и пошли по коридору. Амадейро остановился у неприметной двери и сказал:
— Не хотите ли воспользоваться удобствами перед уходом?
