быть, нам удастся наладить взаимовыгодную торговлю, после того как я просмотрю ваши документы, — ведь наше правительство затребует определенные сведения, прежде чем мы сможем прийти к какому-либо соглашению. Вы понимаете? Я осмотрю ваш звездолет, затем придется проследовать на Тазенду.
Ответить на это было нечего, и тон губернатора стал прохладнее.
— Мне просто необходимо осмотреть ваш звездолет.
Чанис уклончиво заявил:
— К сожалению, на звездолете в данный момент производится ремонт. Он будет к вашим услугам через сорок восемь часов, если ваше превосходительство согласится подождать.
— Я не привык ждать.
Впервые Притчер перехватил взгляд губернатора, и дыхание его сперло. На мгновение у генерала возникло чувство, что он тонет, но затем ему удалось отвести взгляд в сторону.
Чанис не уступал.
— Звездолет не может приземлиться раньше, чем через сорок восемь часов. Мы здесь, у вас, и мы совсем не вооружены. Неужели вы сомневаетесь в наших мирных намерениях?
Наступило долгое молчание, затем губернатор сурово сказал:
— Расскажите мне о вашем мире.
На этом неприятности кончились. Выполнив, по-видимому, свою миссию, губернатор потерял всякий интерес к беседе, и она быстро сошла на нет.
По окончании приема Притчер начал обследовать себя в комнате. Сдерживая дыхание, он внимательно прислушивался к своим эмоциям. Нет, он не чувствовал себя другим, но должен ли был он чувствовать какую-нибудь разницу? Разве ощутил он что-либо после обращения Мула?
Притчер стал экспериментировать. С холодной уверенностью он прокричал про себя:
«Второе Основание должно быть уничтожено!» — И мысль эту сопровождала ненависть. Он не испытывал ни малейшего колебания. Затем генерал попытался мысленно заменить «Второе Основание» словом «Мул» — и дыхание его перехватило от одной только попытки представить это, а язык присох к гортани.
Пока все шло хорошо. Но, может быть, в его мозг вмешивались по-иному, на более тонком уровне?
Ответа на свой вопрос Притчер не нашел, но все еще чувствовал абсолютную преданность Мулу! И если в нем что-то изменили, то это, в принципе, не имело значения.
И генерал перешел к мыслям о насущных проблемах.
Чанис был занят своими делами в другом конце комнаты. Притчер нажал кнопку на своем наручном передатчике. Последовал ответ, и волна облегчения прокатилась через все его существо. Генерала обуяла мгновенная радость. Притчер подумал, что всему этому фарсу почти пришел конец.
5. Один и Мул
В поведении Чаниса не было и намека на то, что он осознал перемену своего отношения к Притчеру.
Он спокойно откинулся на спинку деревянного стула, скрестил ноги и посмотрел на Притчера.
— Что вы можете сказать о губернаторе?
Притчер пожал плечами.
— Ничего. Мне он не показался ментальным гением, это явно. Довольно слабый образчик человека со Второго Основания, если считать, что он оттуда.
— Честно говоря, я так не думаю, — ответил Чанис. — Я сам не знаю, к каким выводам сейчас можно прийти. Допустим, вы со Второго Основания, — лицо его приняло задумчивое выражение. — Что бы вы сделали? Допустим, вы бы знали о цели нашего прилета сюда. Как бы вы поступили с нами?
— Несомненно, обратил бы.
— Как Мул? — Чанис бросил на него проницательный взгляд. — Интересно, а мы бы знали, что это произошло? Или… А что, если они просто психологи, обладающие огромными знаниями, но не ментальными способностями?
— В таком случае я просто убил бы обоих на месте.
— А наш звездолет? Нет, — Чанис помахал в воздухе пальцем. — Мы крупно блефуем, старина Притчер. И они тоже. Это может быть только блеф. Если бы они даже взяли нас под эмоциональный контроль, это не решило бы ровным счетом ничего, так как мы, — разведчики. Они имеют дело с Мулом, поэтому относятся к нам осторожно, как и мы к ним. Я допускаю, что они не знают, кто мы на самом деле.
Притчер холодно посмотрел на него.
— И что же вы собираетесь делать?
— Ждать, — быстро ответил Чанис. — Пусть они первыми раскроют карты. Их, возможно, беспокоит наш звездолет, но, скорей всего, в большей степени Мул. Сцена с губернатором — самый настоящий блеф, и им понятно, что она не сработала. Мы удачно выкрутились. Вот теперь человек, которого они подошлют, будет человеком Второго Основания, и он предложит нам какую-нибудь сделку.
— А затем?
— А затем мы пойдем на эту сделку.
— Я не думаю.
— Потому что считаете это обманом Мула? Не волнуйтесь, это не обман.
— Нет, конечно, Мул и сам в состоянии справиться со всеми этими обманами, чтобы вы ни придумали. И все же — нет.
Чанис бросил взгляд на предмет, который его компаньон держал в руке, и угрюмо спросил:
— Вы хотите сказать, по этой причине?
Притчер сильнее сжал рукоятку своего бластера.
— Именно. Вы арестованы.
— За что?
— За предательство Первого Гражданина Союза.
Губы Чаниса плотно сжались.
— Что все это значит?
— Я уже сказал: ваше предательство. И поправка, внесенная мной в ситуацию.
— Ваши доказательства? Какие-нибудь улики, предположения? Или вам это просто приснилось? Или вы сошли с ума?
— Я — нет. А вы? Неужели вы решили, что Мул пошлет такого молокососа, как вы, на серьезное и ответственное дело не имея на то веских оснований? Еще тогда это показалось мне странным. Почему он выбрал именно вас? Потому что вы всегда улыбаетесь и хорошо одеты?
— Может быть, потому, что мне можно было доверять. Или вы уже не признаете логику? А может быть, потому, что нам больше доверять нельзя. Как оказывается, это тоже достаточно логично.
— Мы что, состязаемся в умении наплести побольше слов о самом незначительном? — И бластер придвинулся к Чанису вместе с Притчером. Генерал стоял перед молодым человеком, выпрямившись во весь рост.
— Встать!
