артефактами.
— Щупальца головоногих и вибраторы амбифлексов, — отозвался Пелорат, — чудовищно отличаются друг от друга, а также от плавников, ластов и конечностей позвоночных. Так же могут отличаться и артефакты.
— Болтая с вами всякую чепуху, — сказал Тревиц, — я чувствую себя лучше. Думаю, мы все узнаем очень скоро. Этот корабль не сможет причалить к нашему, и что бы на нем ни было, ему придется перебираться по старомодному канату, или оно как-то предложит перебираться по канату нам, поскольку универсальный шлюз бесполезен… Если только какой-нибудь нечеловек не воспользуется нечеловеческой системой.
— Какого размера этот корабль?
— Этого мы не можем узнать, компьютер отказывается вычислить расстояние до корабля.
К «Далекой Звезде» полетел разматывающийся канат.
— Либо на борту люди, — сказал Тревиц, — либо нечеловеки пользуются тем же устройством. Вероятно, кроме каната, ничего не годится.
— Они могли бы применить трубу, — сказал Пелорат, — Или горизонтальную лестницу.
— Труба и лестница не складываются. Устанавливать контакты с их помощью слишком сложно. Нужно сочетание прочности и гибкости.
С приглушенным лязгом канат стукнулся о «Далекую Звезду», от чего корпус и воздух внутри корабля завибрировали. Затем обычным маневрированием корабль точно подогнал скорость, так что оба корабля стали двигаться вместе. Канат по отношению к кораблям стал неподвижен.
На корпусе другого корабля появилась черная точка и расширилась, как зрачок глаза.
— Расширяющаяся диафрагма вместо скользящей панели, — заметил Тревиц.
— Не по-человечески?
— Не обязательно. Но интересно.
Появилась фигура. Губы Пелората на мгновение сжались, и он разочарованно произнес:
— Какая жалость. Человек.
— Не обязательно, — спокойно сказал Тревиц. — Пока мы можем только различить, что у него пять выступов. Это могут быть голова, две руки и две ноги, но не обязательно… Постойте!
— Что?
— Оно движется быстрее и более гладко, чем я ожидал… А!
— Что такое?
— У него какой-то двигатель. Не ракетный ранец, насколько мне видно, но и руками оно не перехватывает. И все-таки это не обязательно человек.
Ожидание казалось невероятно долгим, хотя фигура вдоль каната приближалась быстро. Наконец послышался звук контакта.
— Что бы это ни было, оно входит, — сказал Тревиц. — Мне хочется, как только оно появится, схватить его. — Он сжал кулак.
— Лучше нам расслабиться, — сказал Пелорат. — Оно может оказаться сильнее нас. Оно может управлять нашими разумами. На корабле, конечно, есть и другие. Лучше подождать, пока мы не узнаем, с кем имеем дело.
— Вы с каждой минутой становитесь разумней, Янов, а я — глупей. Они услышали, как заработал воздушный шлюз, и наконец фигура появилась перед ними.
— Примерно обычного размера, — пробормотал Пелорат. — Скафандр мог бы подойти человеку.
— Первый раз вижу такую конструкцию, — заметил Тревиц, — но это не выходит за рамки человеческой работы… Оно ничего не говорит.
Одетая в скафандр фигура остановилась, передняя конечность поднялась к шлему, который, если и был из стекла, обладал односторонней прозрачностью. Снаружи ничего нельзя было разглядеть. Конечность коснулась чего-то быстрым движением, которое Тревиц не вполне отчетливо разглядел, шлем сразу отделился от остального скафандра и откинулся.
Открылось лицо молодой и бесспорно красивой женщины.
И без того невыразительное лицо Пелората стало совсем отупевшим. Он нерешительно спросил:
— Вы человек?
Женщина подняла брови и надула губы. Было непонятно, столкнулась ли она с чужим языком и не поняла, или поняла и удивилась такому вопросу.
Ее рука быстро двинулась к левому боку скафандра, который открылся как одно целое, как на петлях.
Она вышла, а скафандр некоторое время стоял пустой, затем с легким, почти человеческим вздохом осел.
Теперь, когда она вышла, она показалась еще моложе. На ней была свободная просвечивающая накидка, под которой проступало плотно облегающее платье. Накидка доводила ей до колен.
У нее была маленькая грудь и тонкая талия, а бедра круглые и полные, но к икрам ее ноги сужались, становясь грациозными. Волосы у нее были темными и доходили до плеч, глаза карие и большие, а губы полные и чуть-чуть несимметричные.
Она взглянула на себя, затем разрешила проблему, понимает ли она язык, сказав;
— Разве я непохожа на человека?
Она говорила на стандартном галактическом чуть запинаясь, как будто ей требовалось некоторое усилие, чтобы добиться правильного произношения.
Пелорат кивнул и сказал, сдержанно улыбаясь:
— Не могу отрицать. Вы выглядите как человек. Очень приятный человек.
Молодая женщина развела руки в стороны, как бы приглашая к более внимательному осмотру.
— Надеюсь, что так, господин. За это тело мужчины умирали.
— Я бы предпочел жить ради него, — сказал Пелорат, обнаруживая удивившую его самого склонность к галантности.
— Правильный выбор, — серьезно сказала женщина. — Когда этого тела добивались, все вздохи превращались во вздохи экстаза.
Она рассмеялась, и Пелорат рассмеялся вместе с ней. Тревиц хмуро наблюдал этот обмен любезностями. Он резко спросил:
— Сколько вам лет?
Женщина, казалось, немного съежилась.
— Двадцать три господин.
— Зачем вы пришли? Что вам здесь надо?
— Я пришла, чтобы сопровождать вас на Гею. — Ее владение стандартным галактическим слегка поколебалось, гласные стали округляться в дифтонги. Она произнесла «пришла» как
