Она и сама удивилась, как заиграло свежими красками нарисованное лицо, когда кукла легла на колени девочки. Казалось, на красном платье заискрился снег, а в нарисованных глазах запрыгали искорки. Маша невольно улыбнулась. Она обняла Яну, уткнулась в её волосы, пахнущие летними цветами.
- Обещаешь, что всё будет хорошо? - спросила вдруг Яна уже сорвавшимся голосом и всхлипнула.
- Конечно, котёнок, - Маша посмотрела ей в глаза и убрала с лица девочки непослушную светлую прядь. - Ты всегда можешь позвонить мне.
Яна кивнула, поглаживая кончиками пальцев бархат кукольного платья. Всю дорогу Маша собиралась сказать ей, что может уйти в другой мир, и только сейчас поняла, что не сможет.
- Пойдём?
Маша забрала из багажника сумку с вещами и взяла Яну за руку. Прохожие барахтались в пушистом снегу, спотыкались друг об друга, не видя дальше собственного носа. Ольга пришла не одна.
Когда они подошли ближе, Маша узнала отчима и тут же отвела от него взгляд. Он сильно сдал за эти восемь лет и, пожалуй, больше не выглядел таким грозным, как раньше. Ольга тоже изменилась, она похудела, из вечно недовольной жизнью девушки превратилась в симпатичную спокойную женщину. На её лице сияла такая улыбка, какую Маша, кажется, видела первый раз. Неловкости никто не почувствовал.
Яна замерла рядом с Машей, сильно сжав её руку, но Ольга первая шагнула к ней, и барьер был разрушен. Через секунду они уже обнимались и вполголоса переговаривались.
- Пойдёмте домой? - предложила сияющая Ольга. Светлые волосы растрепались и серебрились от снега. - Чаю попьём. Маша, пошли.
- Нет, - от неожиданности она даже отступила на шаг назад. - Я лучше в другой раз, мне на работу нужно.
- Никуда работа не денется, - Ольга проворно схватила её за руку. - Ну посидим полчасика, скажешь начальству, что проспала.
Проспать обеденный перерыв было свежей идеей, да и Маша сама не успела понять, как так получилось, что они уже поднимаются по лестнице типовой девятиэтажки, в которую она уже и не думала прийти ещё раз.
- Вообще-то мы с мужем живём отдельно, - весело рассказывала Ольга, пока отчим искал во внутреннем кармане куртки ключи. - Но сейчас он в командировке по каким-то там архиважным делам, так что я временно обитаю у родителей. Скучно же одной в квартире.
Тут почти ничего не изменилось. Разве только купили новый шкаф, старый наверняка совсем рассыпался на опилки. Такая же витражная дверь в бывшую их с Ольгой комнату, длинная искусственная лоза винограда на стене в коридоре. На пушистый бежевый ковёр из дверного проёма кухни падал квадрат света.
Маша разделась и отправилась в путешествие по своему прошлому: в зале тоже всё оставалось на своих местах, лишь старый телевизор сменили на новый - плоский огромный экран на стене, да убрали салфетку со стола. Салфетки сейчас не в моде.
Голос Ольги стих на кухне, а Машу оставили наедине с её воспоминаниями. Она подошла к окну, упёрлась руками в подоконник и посмотрела на город глазами своего детства. С восьмого этажа был виден разросшийся парк и дорога, которая извивалась у самого горизонта.
Маша ощутила, что её одиночество нарушено и обернулась. В дверях стояла её мама, как всегда безупречная: однотонный тонкий свитер, прямая юбка до пола - чёрная, потому что все другие цвета - безвкусица, волосы собраны на затылке. Она только что вернулась от очередного гениального ученика или из консерватории?
- Привет, - улыбнулась Маша. Впервые в жизни ей не было стыдно за свои джинсы и распущенные по плечам волосы. И даже не было стыдно за то, что они рыжие, а ведь все цвета, кроме чёрного и белого - это вульгарно. - Драки не было, честно.
Мама подошла к ней и коснулась ладонью щеки, чего никогда не делала. Маша опустила глаза на её ладонь: идеальный французский маникюр. Так, наверное, и должна выглядеть императрица, а не так, как Маша.
- Так, наверное, и должна выглядеть императрица? - повторила она вслух, почти шёпотом.
- Так и должна, - откликнулась мама, скользя пальцами по пряди её волос. - Ты очень похожа на эту Руану, как и говорил Орден.
- Совсем нет, - Маша улыбнулась. - У неё же чёрные волосы, и взгляд такой, что даже мурашки по коже.
- Чёрные? - удивилась она. - Ты, наверное, видела только эту гравюру из подвала. Там она вся изображена в чёрном цвете. Рыжие у неё волосы, рыжие.
Послышались приближающиеся шаги, и в дверях показалась Ольга.
- О, сплетничаете, - она призывно помахала прихваткой в виде кошки. - Пойдёмте чай пить.
- Пейте пока без нас, - обернулась к ней мама, - мы позже присоединимся.
...Они вышли на улицу, в тот самый заросший парк, где кроны деревьев переплетались высоко над головой, и безлюдные аллеи казались коридорами из сказки о зиме. Деревья качали ветвями им вслед, и птицы беззвучно срывались в небо.
- Когда Орден говорил, что Руана вернётся, он имел в виду тебя, - мама натянула на руки перчатки из белой кожи, и Маше показалось, она прячет взгляд, а не разглядывает золотистую блестяшку на пальто. - Конечно, не сама Руана восстанет из мёртвых. Нашлись те, кто поверил ему. Тогда ещё сходство не так бросалось в глаза, но те порезы, которые ты сама себе нанесла.
- Какие ещё порезы? - дёрнулась Маша. Слова матери стали отзвуком её собственного, самого странного сновидения.
- Говорят, что Руана наносила себе порезы, чтобы стать сильнее через боль. Какой-то ритуал, я не знаю точно. Кажется, на щёку и на одну руку - от плеча до локтя. На некоторых изображений у неё на щеке виден шрам.
- Да нет, вроде бы, - пожала плечами Маша, пытаясь поточнее вспомнить фотографию в учебнике истории.
- Не правой щеке, а на гравюре она изображена в профиль слева, - она коснулась пальцами перилл ведущей вниз лестницы, стряхнула с них снег.
- Но у меня-то нет шрамов, - Маша протянула ей руку и увела от лестницы в самый центр парка, где грустно выглядывал из-под снега всеми покинутый фонтан. Статуя божьей коровки в его центре превратилась в высокий холм с торчащими из него усиками. На краю этого фонтана Маша часто сидела в детстве, когда летними вечерами не хотелось возвращаться домой.
- Целители очень постарались, но и при этом такая волна поднялась... поползли слухи. Как же они боятся, что Руана вернётся мстить, словно каждый из них лично убивал её. Этот страх засел у них даже не в душе, в животных инстинктах.
- Ну и напрасно, - хмыкнула Маша, уходя на шаг вперёд и разворачиваясь. Так ей нравилось - пятиться по длинной аллее, путаясь в снегу, которого намело по щиколотку. - У меня очень мало сил. Не приходит, не накатывает. По легенде я должна размазывать обидчиков по стене одной силой мысли? Какая тут Руана!
Маша развернулась, пнула снежное покрывало на дорожке. Пушистые хлопья подлетели в воздух.
- Я всё равно уйду в мир магов, - негромко, как будто извиняясь, призналась она.
- Тебе станет легче там, - услышала она у себя над ухом спокойный голос, и лёгкие руки опустились ей на плечи. - А мне - нет. Людям не место в мире магов.
С голых веток клёна спорхнул неизвестно как задержавшийся там сухой лист и прошуршал по аллее, гонимый ветром.
- Тебе никогда не хотелось вернуться? - вздохнула Маша, глядя в одну точку, в ту, где секунду назад был лист.
- Это давно стало не надеждой, не мечтой, а просто сказкой. Сказки не сбываются, Маша. Ты... заглянешь ко мне, когда соберёшься уходить навсегда?
