похожую на взлетающего орла. Но, если судить о симметрии, их здесь четыре. Справа и слева от кострища тоже угадываются прорезанные в дёрне символы.
Кайл пришёл последним. Присвистнул от удивления. Пока Провизор копался, фотографируя руну, Кайл в четыре больших шага, осторожно пересёк пепелище, остановился на том краю и поскрёб затылок.
- Да...
В этом слове было всё, и даже благодарность ей, Маше, за то, что она потащила их в, казалось бы, абсолютно бесполезный рейд. А она вспомнила, как пахнуло дымом на окраине деревни. Неужели, этот ритуальный костёр не заметили, когда обыскивали степи вокруг посёлка?
Провизор сел с ней в машину, это было признаком крайней усталости или полнейшего увлечения своими мыслями, а, скорее всего, и того и другого. Кайл уехал вперёд, Маша вызвалась дождаться эксперта, который так увлечённо копался в обгоревшей траве, что она и Кайл даже разговаривали шёпотом, боялись его отвлекать.
Дорога неслась под колёса машины легко и быстро, что Маше в голову сама собой закралась мысль - а ведь Кристина могла поймать попутку до Нью-Питера, и теперь ищи её по кюветам и обочинам. Но Маша отмела эту мысль. Здесь поймать попутку сложнее, чем уехать на электричке, разве что кто-нибудь из местных согласится подвезти, например, тот интеллигентный старичок на своём видавшем виды седане. Старичок представился профессором физики и всё норовил увести разговор куда-то в сторону.
Глядя на несущуюся навстречу ленту дороги, Маша зажмурилась. Солнце садилось, догорало янтарным пламенем далеко в степях. Провизор затих на заднем сидении, и, глянув в зеркало, Маша усмехнулась: судмедэксперт спал, умильно сцепив руки на груди в замок. Ветер в открытое окно приносил запах придорожного ковыля и горькой полыни. Маша вдохнула посвежевший вечерний воздух полной грудью. Скоро, скоро вырастут на горизонте высотки Нью-Питера, в стёклах которых пылает закатным огнём солнце.
Зазвонил мобильный телефон. Оторвавшись от управления, Маша посмотрела на номер, взяла трубку, зажав её между плечом и ухом.
- Долго тебя ещё к ужину ждать? - поинтересовалась Сабрина.
- Я уже еду, только Провизора в Центр заброшу.
- А, - разочарованно протянула Сабрина, которая наверняка ожидала, что Маша уже на светофоре соседнего с домом перекрёстка. - Ладно, тогда ждём.
В Центре было пусто, на проходной с ними вполголоса поздоровался сменщик Вольфганга - Маша не знала его имени. Провизор тут же отправился в свой подвал, даже не попрощавшись, но Маша не обиделась, она слишком хорошо его знала.
Она поднялась на лифте на пятнадцатый этаж, на ходу разыскала в сумке магнитную карточку и на повороте столкнулась с Антонио.
Он машинально поймал её за плечи, рассмеялся.
- Привет, пропадающая. Заглядываешь на работу только по вечерам?
- Да, и только потому, что забыла в кабинете диск с игрушкой, - Маша уже на ходу помахала ему рукой с карточкой.
Он не ушёл. Когда Маша разыскала на столе среди вороха бумаг желанный диск со звездолётами на обложке, Антонио стоял, привалившись плечом к дверному косяку. Скрестил на груди руки, сунув пальцы в подмышки. Она уже пожалела, что зашла в Центр, а не рванула по проспекту Рождественского сразу же, как только высадила Провизора.
- У тебя есть несколько минут? - спросил Антонио.
Маша опускаясь на стул, сама не зная, зачем, отодвинула в сторону пачку распечаток вперемешку с газетами и жёлтыми стикерами, на которых были записаны телефонные номера. Антонио взял из угла комнаты ещё один стул и сел на него верхом, сложив руки на спинке.
- Я всё про тот же мир мёртвых.
- Я же подписывалась в протоколе, - упрямо глядя ему под ноги, сказала Маша.
- Да, протоколы, я знаю. Я думаю, ты молчишь, потому что у тебя есть веские причины молчать, Ромашка, - он побарабанил пальцами по лакированной спинке стула. - Но просто по-человечески ты можешь рассказать, что происходит? Я давно тебя знаю, ты никогда такой не была.
Это прозвище, изобретённое им, вспороло воздух, чайкой хлопнуло крыльями. Маша оторвала взгляд от выцветшего паркета и посмотрела на старшего следователя. Антонио хотел улыбнуться - как обычно он улыбался ей на совещаниях, а она отвечала спокойным взглядом. Они знали друг друга долго, достаточно, чтобы стать - не друзьями - хорошими знакомыми.
На третьем курсе она пришла к нему помощницей. Антонио отбивался от такой помощи как мог, Маша была настойчивой, а документы, пришедшие из института, неприклонными. Он, конечно, предложил просто подписаться под её отчётом о прохождении практики и отпустить студентку на все четыре стороны, но Маша приходила каждый день, ждала, пока её заметят, и усердно перепечатывала какие-то протоколы, на которые у особо опасного следователя постоянно не хватало времени. Антонио отнёсся к ней хорошо - ровно настолько хорошо, что часто не замечал, но не злился, когда она напоминала о себе.
Может, думала тогда Маша, ему льстил её восторженный взгляд - следователь, настоящий! Но, скорее всего, ему было безразлично.
- Ну зачем тебе это всё? - вздохнула она, вспоминая дождливое лето её третьего курса.
- Значит, всё-таки что-то было. Скажи, ты ведь знаешь, кто собирался тебя убить?
Маша упрямо смотрела на светлые прямоугольники паркета и молчала.
- Давай так, - предложил Антонио, - всё останется между нами. Подумаем, как можно всё урегулировать без начальства, а дело потянем и закроем за истечением срока давности.
Маша покачала головой. Если бы она знала, что Антонио нужно только раскрытое дело и чистая совесть, она бы попробовала придумать более или менее правдоподобную версию.
- Это какой-то очень близкий для тебя человек? Ты не хочешь его выдавать?
- Не знаю, - честно ответила Маша. - Знаешь, ведь он не смог меня убить. Собирался, но почему-то не смог. Правда же, странно? Я раньше думала, почему он мной заинтересовался. Теперь у меня есть одна мысль. Не обижайся, я не могу пока тебе сказать.
Антонио кивнул. Тёмные волосы прилипли ко лбу. Он поднялся со стула, задвинул его обратно в угол. Перед тем, как совсем уйти, обернулся к Маше, которая бездумно рассматривала обложку компьютерной игры.
- Ты его не боишься?
Она отрицательно качнула головой.
Маша забралась в кровать, как будто вошла в неприступную крепость. Из открытого на ночь окошка дул свежий ветер, в саду пели цикады. Можно было не откладывать разговор, всё равно к ужину она безнадёжно опоздала, но Маша как-то очень ловко обманула себя сегодня фактом - я устала.
Завтра она устанет точно так же. Когда Маша вернулась домой, Яна уже спала. Где-то она прочитала статью о здоровом сне, который с десяти до двенадцати, и мужественно принялась выполнять указания. Сабрина ждала Машу на веранде, там мирно и тепло горела лампа. Пока она поднималась на крыльцо, Сабрина перерезала ножницами чёрную шёлковую нитку и встала ей навстречу.
Он постучалась в дверь комнаты, когда Маша готова была загрызть себя за нерешительность.
- Спишь?
- Нет. Думаю. - Маша села на кровати и увидела в расширяющейся щели силуэт Сабрины, озарённый светом коридорного бра.
- Подумай ещё об одной вещи. Мы с Яной купили три билета в кино. Фильм называется 'Шерлок Холмс и исчадье бездны'. Начинается в восемь вечера. Помнишь, ты же хотела сходить.
- Точно, - через силу улыбнулась Маша. - Обязательно сходим. Классный фильм будет, я видела трейлер.
Сабрина пожелала ей спокойной ночи и ушла. Маша завернулась в простыню, хоть и стояла
