троп, без следа, наугад через леса и поля.
К вечеру добрались до тукумских лесов. Там устроили ночной привал и дневку. Лидумс предложил дальше идти ночью: места чужие, тут совсем недавно свирепствовала группа Чеверса, кто знает, не перекрыты ли и до сих пор дороги, по которым Чеверс бежал от расправы из Тукумса к озеру Энгуре…
Когда начало смеркаться, пошли снова. Ночной поход был куда тяжелее.
Каждое дерево казалось врагом, норовившим выколоть глаза и ударить по лицу. Впереди опять шел Делиньш. Парень ухитрялся как-то видеть и ночью! За Делиньшем, порой наступая ему на пятки, шагал Вилкс, замыкал шествие Лидумс.
Они шли в таком порядке долго, когда вдруг Делиньш остановился, едва удержав налетевшего на него радиста, обернулся и шепнул:
— Командир, там свет прожекторов!
Лидумс ответил спокойно:
— Это военный аэродром. Придется идти мимо него, другой дороги нет. Обход займет слишком много времени, притом вблизи населенный пункт, а справа река, через которую нам в это время года не переправиться…
Когда-то, еще в шпионской школе, Вилкс тщательно изучал методику сбора сведений об аэродромах. Все было так же, как и сейчас. Он приближался к аэродрому, снабженный фальшивыми документами, а порой и без документов, разведывал все, что находилось на аэродроме, и затем, вернувшись в школу, готовил отчет инструктору о выполнении задания.
Тогда его восхищало умение англичан готовить людей для выполнения заданий в стане врага. Ведь и Вилкса и его коллег предупреждали, что если они будут схвачены во время выполнения этих практических занятий, то секретная служба не станет выручать их до тех пор, пока не сочтет это нужным. Но Вилкс шел и выполнял задания одно сложнее другого, и у него было легко на душе, его ставили в пример за бесстрашие, решительность, умение.
И вот перед ним первый советский аэродром. Почему же по коже ползут мурашки?
Лидумс пошел впереди, за ним — Вилкс, за Вилксом — Делиньш. Они видели колючую проволоку, ограждавшую аэродром, видели взлетные дорожки и радиолокационные установки, видели, как поднимаются ночные реактивные истребители, оглушая своим ревом и заставляя путников пригибаться к самой земле, словно вот-вот заденут их головы, видели бензохранилище и ремонтные мастерские, видели часовых на вышках, высветленных прожекторами, обшаривающими низкое, мрачное небо… Ну и что пригодится тебе из этого виденного, Вилкс?
Вилкс шел не дыша, так, во всяком случае, ему казалось. Лидумс двигался спокойно, методически. Заметив, как волнуется его спутник, Лидумс бросил через плечо:
— Спокойнее, Вилкс! Они разглядывают не нас, а небо!
Но только оставив аэродром далеко позади и перейдя через реку где-то в пятнадцати километрах от аэродрома, Вилкс вздохнул спокойно. Теперь лес казался ему лучшей защитой от неожиданностей.
Начало светать, когда они опять залегли на дневку. Маленький костерок устроили возле самой раскидистой ели. Дымок медленно полз меж сучьями и истаивал где-то у вершины начисто, так что издали его никто не смог бы обнаружить.
В путь двинулись засветло. Лидумс объяснил: места знакомые, можно не опасаться.
Все больше становилось распаханных участков, все чаще попадались луга, окруженные ольхой, ветлами, серыми тополями, все чаше слышался лай собак, тягучий перестук тракторов, — в хуторах собирали урожай. Вилксу даже подумалось, — ничего не изменилось на этой земле! Так же вечно стоят хутора, отделенные один от другого полями и перелесками, так же хозяева собирают урожай по осени, чтобы потом всю зиму отдыхать, изредка съездить в волость, посидеть в пивной, повстречаться с соседями, которых иначе и не увидишь…
Он уже размечтался о таком хуторке, когда Лидумс разрушил его мечты одним замечанием:
— Заметили, Вилкс, как много пустых хуторов?
Вилкс пригляделся. С холма, на котором они находились, видны были три хутора, и ни над одним из них не было печного дыма, ни в одном не светились окна. Он растерянно спросил:
— Выселили?
— Нет, переехали в селение. Большевикам удалось доказать многим хуторянам преимущества жизни в селениях. Во-первых, большевики ввели бесплатное обучение в школах, во-вторых, строят клубы, в- третьих, больницы. И теперь часто можно видеть, как хуторяне свозят в одно место свои дома, если они еще годны для жилья, или ставят новые.
Он сказал это без осуждения, спокойно, как-будто давно уже примирился с тем фактом, что старая хуторская Латвия исчезает на его глазах. Вилкс невольно спросил:
— Неужели нельзя протестовать?
— А кто будет протестовать? Хуторяне сами выносят постановления о сселении, сами выбирают места для будущих поселков, сами строят эти клубы, детские ясли, больницы. Им тоже надоело выть всю зиму по-волчьи от одиночества…
— Но как же тот хутор, куда мы идем?
— Арвид — лесничий. Его участь такая — жить в лесу…
Поздно ночью они подошли по лесной дороге к одинокому дому.
Лидумс оставил спутников на дороге и тихо пошел вперед. В темноте смутно вырисовывались сарай, хлев, баня и сам дом, довольно высокий, белевший заплатами из свежих бревен.
Лидумс тихонько постучал в окно три раза, подождал и стукнул еще дважды. Тотчас в доме началось движение, вспыхнул робкий огонек керосиновой лампы, щелкнула тяжелая металлическая задвижка в сенях, послышались тихие голоса. Лидумс вернулся и сказал:
— Нас ждут.
Это были такие емкие слова! В них укладывались ужин, баня, свежая постель. Как давно прошли времена, когда Вилкса где-то ждали!
Рослый веселый усач в рубашке с расстегнутой «молнией», в длинных брюках и домашних туфлях стоял в сенях, освещая дорогу семилинейной лампой с привычным стеклом, каких нигде, кроме родной Латвии, не видал Вилкс, — кругленький маленький пузырек над фитилем и длинная узкая трубка. Свет в лампе от сильной тяги казался белым.
— Раздевайтесь, гости, устраивайтесь, а я сейчас баню истоплю, — сказал хозяин, и этих именно слов ждал Вилкс.
Лидумс познакомил хозяина с Вилксом. Делиньш и Арвид обнялись как старые друзья после долгой разлуки. И Арвид ушел на двор хлопотать о бане, а Делиньш принялся растапливать печь.
Все трое разделись и разулись, с удовольствием шлепали босыми ногами по деревянному, чисто вымытому полу. Вилкс спросил:
— Арвид живет один?
— Да. Он считает, что дешевле содержать корову, чем жену. Но у него есть родственники, племянницы, что ли, навещают, — видите, как тут чисто.
— А одному тут не опасно?
— Случаются и неприятности. Предшественника Арвида убили в этом же доме. Но что поделаешь — кто-то должен охранять лес. А Арвид еще выполняет задания Будриса.
И Вилкс опять подивился силе этого таинственного Будриса.
Арвид очень понравился Вилксу.
Понравился и тихий хутор.
Никто не приходил сюда, никто не шел мимо. Можно было часами сидеть у окна и смотреть на дорогу, на линяющие деревья, — еще час назад на дереве было полно листьев, но вот ударил ветер, и дерево оголилось, словно уже не в силах нести свой наряд. Арвид был и весел, и отзывчив на шутку, и в тоже время понимал, когда надо молчать, чтобы не докучать своим гостям. В ту ночь, после долгой жаркой бани, Арвид поставил на стол все, что у него было, достал даже пиво, наваренное, наверно, для праздника, а утром принялся жарить лепешки, управляясь у печки не хуже женщины.
Утром Арвид провел гостей по окрестностям своего домика, показал скрытные пути отхода, в доме показал заранее устроенный небольшой бункер — чистый, обшитый досками подвал под печью, в котором
