«Аррда! Это вы кто такие?» — Сигвальд лихорадочно пытался придумать, как выпутаться из непредвиденной ситуации, которая могла очень плохо обернуться. Но как ни крути, положение было дурацким и недвусмысленным, и никакого адекватного объяснения сочинить было невозможно. Асель поняла, что это провал, и что все ее планы и надежды на светлое будущее накрылись медным тазом.
— Други, спасите, убивают! — истошно заорал лесник, одним махом уничтоживший последние крохи надежды на удачное окончание дела.
Не долго думая, один из друзей егеря от души огрел Сигвальда по почкам, заставив его рухнуть на колени, хватая ртом воздух. Повалив неспособного сопротивляться северянина на пол, они стали с удовольствием отвешивать ему увесистые пинки по чем придется.
У Сигвальда уже начало темнеть в глазах, когда он осознал, что рискует быть забитым до смерти, если срочно что-нибудь не сделает. Воин предпринял попытку встать, и друзья лесника, вместо того, чтобы отправить его в нокаут ударом сапога по голове, подняли его и, приперев к стенке у окна, продолжили избиение.
После удара по лицу, вызвавшего рассыпь искр перед глазами Сигвальда, воин ощутил такую ярость, которую не испытывал со дня пира у Бериара. Неожиданно рванувшись вперед, он ударил головой одного из нападавших, разбив ему нос и заставив отступить на пару шагов. Высвободив руку, он с силой приложился локтем к челюсти второго, третий получил кулаком в живот. Сам лесник все еще держался в стороне, все это время не отпуская левую сторону своей куртки, но у Сигвальда не было ни сил, ни времени разбираться с ним.
Быстро оглянувшись, воин заметил в дверном проеме зевак, привлеченных звуками драки, увидел, что друзья лесника уже начали приходить в себя и вот-вот кинутся на него снова. Сигвальду ничего не оставалось, как прыгнуть в окно в надежде на удачное приземление.
К счастью, эта таверна не отличалась высокими потолками, и лететь пришлось недолго. Удар о землю смягчил тот самый заброшенный палисадник, который Сигвальд заметил еще днем.
— Эй, а ну-ка, попробуй свою флейту! — предложил леснику один из его друзей, наблюдая в окно за тем, как северянин поднимается на ноги.
Едва Сигвальд сумел встать и сделать пару шагов, как уже снова растянулся на земле — по велению флейты Алсидрианда, сыгравшей короткую трель, стебель вьющегося цветка опутал щиколотку воина, задержав его движение. Еще не до конца осознав, что произошло, Сигвальд услышал новые трели и увидел, как другие стебли тянутся к нему.
Воин первый раз в жизни столкнулся с действием могущественных артефактов. Он почувствовал себя беспомощным слепым котенком перед силами, с которыми ему было не справиться. Но сдаваться он не хотел и не мог — воля к жизни и к победе была сильна в нем, как никогда.
Отдернув руку от ползущих растений, он разорвал душистые стебли, уже опутавшие его, и, вскочив на ноги, под гогот и улюлюканье побежал прочь, спотыкаясь на каждом шагу и хватаясь за стены и ограды.
Уйдя на достаточное расстояние, измотанный Сигвальд, тяжело дыша, спиной прижался к холодной каменной стене. Закрыв глаза, он прислушался к себе — поясницу ломило, боль пульсировала в ноге, которую он сильно подвернул при падении, кровь из носа стекала на подбородок.
— Где она? — услышал он голос Асель, которая исчезла сразу после того, как на него напали.
Сигвальд лишь молча развел пустыми руками.
— Что, ты не достал ее? — злобно прошипела степнячка.
— Я почти в порядке, спасибо, что спросила, — он укоризненно глядел на Асель.
— В порядке? В каком, к черту, порядке ты можешь быть, если ты всю жизнь портишь все, к чему прикасаешься?! Ты мне не просто флейту сломал, ты мне жизнь сломал и не намерен ничего исправлять! Это был последний шанс, и ты его угробил! Хотя чего я могла ждать от такого неудачника, который не смог быть даже оруженосцем на побегушках у какого-то рыцаря? — выпалила Асель, и злые колючие слезы стояли у нее в глазах.
Сигвальду стало невыносимо обидно от ее слов. Помолчав немного, воин с досадой плюнул на землю и побрел прочь, не сказав ни слова.
Асель провожала взглядом сильно прихрамывающего Сигвальда, который решительно удалялся от нее, не оборачиваясь. Она хотела что-то сказать ему вслед, но слезы душили степнячку, перехватывая дыхание и превращая слова в невнятные всхлипы. Когда воин скрылся за поворотом и она осталась одна, Асель медленно опустилась на колени и, роняя слезы на брусчатку, в отчаянии ударила кулаком по дороге — она плакала впервые за много лет.
«Это конец, — думала Асель. — Окончательный, бесповоротный чертов конец. Больше не будет все, как раньше. Жизнь под откос».
— Ну здравствуй, подруга, — прошептал Анвил жирной серой крысе, сидевшей в двух шагах от него.
Изголодавшийся сыщик находился на грани помутнения рассудка — около четверти часа он неподвижно стоял на коленях с вытянутой вперед рукой в ожидании, что крыса подойдет к нему на достаточно близкое расстояние. Она же, к его великому сожалению, лишь наблюдала за ним издалека, опасаясь приближаться к столь странному человеку.
— Ну же, иди сюда, я тебе дам что-то вкусное, — уговаривал он крысу.
Моргнув глазками-бусинками, толстенькая зверушка сделала неуверенный шаг вперед. В это время входная дверь в темницу шумно распахнулась, и внутрь вошел один из тюремщиков. Крыса, которая едва прониклась доверием к сыщику, быстро юркнула в нору, оставив своего голодного друга ни с чем.
— Анвил Понн Месгер! — крикнул солдат, постучав по решетке окованной дубиной, и Анвил ответил ему крайне недоброжелательным взглядом. — На выход.
— Что?! Уже?! Но как? Я же считал! У меня есть еще два дня, не меньше!
Солдат удивленно пожал плечами:
— Я, конечно, догадывался что ты со странностями, если не сказать, что совсем дурак… Всё, не морочь мне голову! Встал и вышел, а то я сам тебя сейчас и встану, и выйду.
Глубоко вздохнув, Анвил с трудом поднялся и, перешагнув злосчастный порожек, покорно протянул тюремщику руки, чтоб тот надел на них кандалы. Но солдат проигнорировал этот жест и, смерив пленника презрительным взглядом, приказал ему пошевеливаться.
Солнечный свет так резанул по привыкшим к темноте глазам Анвила, что тот чуть не закричал от боли, закрыв лицо руками. Он не знал, чего ждать, потому внимательно прислушивался к окружению.
—… вы же знаете, людей мало, — узнал он голос начальника тюрьмы. — Так что эти двое очень кстати, тем более со своими доспехами и оружием.
— Да к тому же, они отличные бойцы и просто честные ребята, верьте моему слову, — отвечал незнакомый голос.
— Разве можно не верить слову алтургера Кеселара!..
Превозмогая боль, Анвил открыл глаза — перед ним стоял старый рыцарь с клиновидной бородкой на худом усталом лице.
— Здравствуй, Анвил, — сказал он, дружелюбно улыбнувшись.
— Алтургер… Кеселар… — только и смог выговорить сыщик.
После того, как отшумел праздник Сторхет Сидри, Анвил уже потерял всякую надежду на освобождение, решив, что Кеселар за ним все-таки не приедет. Сыщик уже не злился, он смирился со своей судьбой в ближайшем будущем бесславно сгинуть безвестным каторжником на какой-то галере. А теперь шутница-судьба, вдоволь пощекотав ему больные нервы, решила сжалиться над бедным парнем и подарить ему избавление от горькой участи.
Не помня себя от радости и не отдавая отчета в своих действиях, Анвил с разбега обнял Кеселара, едва устоявшего на ногах.
— Алтургер! Кеселар! Вы приехали! Вы меня не бросили! Вы спасли меня!.. — бессвязно бормотал сыщик.
Кеселар стоял с разведенными руками, переводя удивленный взгляд с грязного, заросшего щетиной Анвила, прилепившегося к его груди, на начальника тюрьмы, который не знал куда себя деть, потому уткнулся носом в свою регистрационную книгу, лежащую на письменном столе, который уже неделю назад
