двадцать лет и мешок с динарами. В натуре, я рассчитывал, что подохнет либо ишак, либо султан, а денежки останутся у меня. Однако, как видишь, ишак живехонек, а султан сидит нынче в Эмиратах и высчитывает набежавшие за полтысячелетия проценты. И глядя на получающуюся сумму, подумывает о том, не дешевле ли нанять специалистов. А я, Кирюха, очень не люблю общаться со специалистами. Вот, понимаешь, и обучаю…
— Ну что ж, успеха вам обоим.
— Зря смеешься. Мы уже освоили арабский алфавит и подбираемся к греческому.
Кир оглядел четвероногое. Ишак производил впечатление полного неуча. Он угрюмо пережевывал виноградную лозу и помахивал хвостом.
— Ладно, скажи мне лучше, а нет ли здесь кого из Праги?
Джентльмен насторожился:
— Зачем тебе Прага?
Если бы Кир доверял своему воспитателю, он непременно поделился бы только что родившимся планом. Однако Кир доверял Джентльмену примерно в той же степени, в какой старый якудза доверяет юному и амбициозному племяннику. Поэтому молодой человек ответил кратко:
— Есть дело.
Джентльмен поднял нагайку, будто размышляя, а не стегнуть ли как следует ишака, но ограничился тем, что почесал рукояткой в затылке.
— Погляди в тех кустах. — Он ткнул кнутовищем в заросли ниже по склону. — Кажется, я видел, как ребе Йозеф удалился туда с Фаиной.
Фаина оказалась дриадой. Она лежала на спине, бесстыдно раздвинув ноги и выставив немалых размеров грудь. Ребе Йозеф щекотал соски дриады кончиком бороды. Увидев Кира, дриада взвизгнула и прикрыла свои прелести широкополой шляпой ребе. Святой человек оглянулся и неодобрительно уставился на Кира:
— Совсем ваше поколение не уважает старших. Я, между прочим, уже преподавал в Зареченской ешиве тайны Кабаллы, когда вы, юноша, еще пускали сопли и крутили севивон.
— Я католик, — невежливо ответил Кир.
Католиком он не был, о чем оба собеседника прекрасно знали, а вот дриада не знала. Взвизгнув: «Карающий меч инквизиции!», она уронила шляпу раввина и скрылась в переплетении виноградных лоз, только смуглые ягодицы сверкнули. Ребе Йозеф огорченно вздохнул, подобрал шляпу и запахнул полы лапсердака.
— У вас и вправду никакого стыда нет. Где я еще найду такую нимфу?
— А как поживает восхитительная панна Ребекка? — вкрадчиво поинтересовался Кир. — Я слышал, она недавно осчастливила вас седьмым наследником. Как бы у бедной женщины молоко в сосцах не свернулось от горя, когда она узнает о похождениях своего супруга. Среди языческих отродий, в каких-то пыльных кустах…
Раввин набычился:
— Чего вам от меня надо?
— Я слышал, уважаемый, что в вашей ешиве открылся гончарный кружок. Я бы хотел записаться.
Ребе Йозеф побелел как стена. Черная борода его тряслась и дрожала нижняя челюсть, когда он с трудом проговорил:
— Вы хоть соображаете, о чем просите, богохульник?
— О, более чем. Я всегда взвешиваю все «за» и «против».
Когда Кир завершил беседу с пражанином и вернулся к пирующим, веселье уже разгорелось вовсю. Парочки сношались прямо под ногами, пьяная вакханка лупила всех своим тирсом, Джентльмен тискал сиськи оправившейся от шока дриады Фаины. Кир пробился сквозь толпу. Ирка стояла у бочонка с гранатовым вином в одиночестве. Несколько темных капель перекатывались на дне пластикового стаканчика. Кир вышиб стакан у нее из руки и тряхнул девушку за плечи.
— Зачем ты это сделала?
Ирка посмотрела на него снизу вверх, и взгляд ее был мудр и печален.
— Не беспокойся, милый Кир. Это вино не может мне повредить.
КОНЕЦ ИНТЕРЛЮДИИ № 2
— Папа?!
— Да не ори, слышу, — откликнулась голова. Бородатый высунул из разлома руки, подтянулся и вылез целиком. Обряжен гость был в убогое рубище, порядком изгваздавшееся в пыли и стеклянной крошке.
— Ты умер, — мрачно сказал Кир. — Тебя нет. Я брежу.
— Конечно, я умер, — подтвердил визитер, отряхиваясь. — Конечно, меня нет, и конечно, ты бредишь, но что это меняет?
Отпихнув тлеющие скелеты, он подошел к сидящему на полу Киру и протянул ему руку. Кир руку взял. Рука была тощей, костистой, но мощной и с легкостью вздернула юношу на ноги.
Гость огляделся:
— Это твоя камера? Ага? Хороший метраж. Ты бы посмотрел, в какую дыру запихнули меня.
Он по-хозяйски прошел к нарам и уселся. Похлопал по тощему матрасу рядом с собой. Киру ничего не оставалось, как присесть рядом с гостем. Гость отложил алмазную суповую ложку, которой, похоже, он и прорубал проход в обсидиане, и уставился на Кира:
— А ты возмужал. Подрос. Хотя, конечно, до меня тебе далеко. Дохлячок, весь в мать.
— Что ты здесь делаешь?
— Я здесь, как ты мог бы заметить, трачу драгоценное время на беседу с тобой, хотя полезней бы было вернуться в мою камеру и начать копать в противоположном направлении.
Тут гость — отныне будем считать его Жор-Элем, бывшим Хранителем этой прекрасной планеты, а ныне просто жалкой треской — залез в карман своего рубища и извлек что-то по виду напоминавшее пригоршню сухого козьего помета. Гость закинул что-то в рот и раскусил. По камере разнесся гнилостный запах. Кир поморщился.
— Зря морщишься. Конечно, с наркотой всеведения, тебе известной под названием Е-четырнадцать- двадцать восемь, это не сравнить, но тоже штука мощная. Печень летучих мышей, подвергшихся космическому облучению в центре пирамиды…
— Стоп. Откуда ты знаешь про Е-четырнадцать-двадцать восемь?
— Как же мне не знать, если я его синтезировал? Для личных нужд, не для распространения с целью обогащения.
Кир тряхнул головой:
— Допустим. Но откуда тебе известно земное название? — Подумав, он добавил: — Это наверняка означает, что тебя нет и ничего кругом нет, а я просто брежу, умирая от змеееииного яда. Ты — моя галлюцинация. Угасающий мозг обращается к детским впечатлениям… — Юноша удовлетворенно улыбнулся. Логика — вещь универсальная, межпланетная и всеобъемлющая. Только на логику и можно опереться в подобных ситуациях — даже когда выводы, к которым она приводит, весьма печальны. Кир намеревался продолжить свое рассуждение, однако удар крепкого отцовского кулака скинул его с нар и швырнул на пол.
— Соберись, — сказал Жор-Эль. — Конечно, я твоя галлюцинация. Но это отнюдь не значит, что ты можешь опустить руки и предаться унынию. Мой сын, наследник славы Криптона, не будет покорно ожидать, пока гнусный предатель решит его судьбу.
— Какой именно из предателей? — злобно спросил Кир, потирая разбитую скулу. — И с какой стати ты тут вообще распоряжаешься? Катился бы в свою камеру, или откуда ты там пришел.
