обид, которые он сумел нанести им за короткое время своего пребывания в Нилгири.
Решение суда обрадовало тода. Казалось, перед племенем забрезжила какая-то надежда. Но за выигранный процесс племя заплатило дорогой ценой. В 1835 году пришел правительственный указ о том, что вся земля в Нилгири принадлежит Ост-Индской компании, тода же могут распоряжаться только участками, где находятся их храмы, священные манды и рощи. Так хозяева земли остались без земли. В сороковые годы XIX столетия новый коллектор Нилгири маркиз Твидейл щедрой рукой раздавал земли тода под кофейные и чайные плантации — теперь уже на официальном основании. Большие участки земли отошли под строительство солдатских казарм в Веллингтоне. А правительство не успокаивалось. Указ следовал за указом, и каждый из них ставил тода все в более трудное положение. Мечтать о возврате прежних земель уже не приходилось. Нужно было удержать то немногое, что еще оставалось в распоряжении племени. В 1843 году совет директоров Компании объявил всех тода арендаторами государства. Прав постоянной аренды племя не получило. Каждому манду было отведено по 45,84 акра земли для всех нужд, в том числе и под пастбища. Ранее многочисленные стада буйволов были загнаны на эти участки и стали гибнуть от недостатка корма. Из огромных пастбищных угодий, которыми располагали тода, им было оставлено всего 5575 акров. И землю и скот обложили налогами. О деньгах тода раньше не имели представления, теперь же рупии оказались необходимыми. В 1847 году тода пришлось уплатить за буйволов и землю 1360 рупий. Для того чтобы достать деньги, мужчины племени спустились с гор и впервые познакомились с рынком в Утакаманде. До прихода англичан тода получали все необходимое у соседних племен. Между племенами издавна сложились прочные традиции натурального обмена. Тода отдавали кота и бадага молоко, масло, иногда буйволиное мясо и получали взамен рис, чамай, ткани и изделия ремесленного производства. Ныне эти традиции рушились. Тода, не знающие, что такое торговля и мир наживы, стали легкой добычей торговцев, скупщиков и ростовщиков, хитроумно расставивших свои сети на рыночной площади нового города. За буйволиное молоко и масло тода получали гроши, а иногда ничего не получали. Торговцы и скупщики «вспоминали» о каких-то долгах, и тода уходили ни с чем. Те деньги, которые удавалось добыть на рынке, надо было отдать в контору коллектора. На еду и одежду ничего не оставалось. И тогда тода узнали, что такое голод и недоедание. На рынок повели буйволов. Буйволы принадлежали большим объединенным семьям, во главе которых стояли старейшие мужчины, патриархи.
Мир в семьях был нарушен. Взрослые сыновья стали делить буйволов, но и это не облегчило положения. Утакамандский рынок стал свидетелем странных сцен. Высокие бородатые тода плакали как дети над проданными буйволами. Они были частью их жизни и их главным богатством. Теперь это богатство уходило из племени. Торговцы, уличные зеваки и нахальные рыночные прихлебатели окружали плачущих тода и громко и непочтительно над ними смеялись. Для завсегдатаев рынка это был веселый спектакль. Для тода — трагедия. Но ни голод, ни нищета не заставили тода поднять руку на священных буйволиц. Их стада, вымирающие от недостатка пастбищ, по-прежнему принадлежали всему племени и его родам.
В 1863 году земли Нилгири были объявлены пустующими и пошли с аукциона без ведома хозяев этой земли. Рос Утакаманд, расширялись плантации, англичанам нужна была земля. В конце века на тода обрушилось новое несчастье. Их земли были отданы в Управление Лесного департамента. Департамент запретил тода без его ведома пасти скот, рубить дрова, собирать траву, пользоваться бамбуком и так далее. Часть земель, которая по правительственному указу принадлежала тода, была отобрана, и на них разбили плантации ценной древесины. Если буйволы случайно забредали на плантации, тода должны были платить штраф три рупии с головы. Племя нищало, его богатства убывали, число людей катастрофически сокращалось. Даже некоторые правительственные чиновники высказывали недовольство по этому поводу.
Для «спасения» гибнущего племени были приняты меры. Сейчас трудно сказать, кому первому пришла в голову эта блестящая идея. А почему бы тода не заняться культивацией? Чего? Не все ли равно? Ну хотя бы картофеля. Да, да, именно картофель может спасти тода. И в 1926 году правительство предписало племени разводить картофель. Каждой семье выделили небольшой участок. Эти участки сократили и без того доведенные до минимума пастбищные земли. А тода не знали, что делать с картофелем и как его культивировать. Но колониальную администрацию это не тревожило. Главное, что были приняты «меры». Племя, которое сотни лет разводило буйволов и знало, как это делать, вынуждено было заняться картофелем. Старейшины ходили вокруг будущих картофельных полей и с сомнением качали головами. Многоопытные жрецы с тоской взирали на мешки с семенным картофелем и ничего определенного не могли посоветовать людям. На рынке в Утакаманде, где местные новости становятся сразу известны, вокруг тода закрутились торговцы и земледельцы-бадага. Они наперебой давали советы. Тода переминались с ноги на ногу и смущенно улыбались в бороды. «Сдайте нам ваши картофельные поля в аренду — суетились бадага, которым тоже не хватало земли. — Мы их обработаем и заплатим вам». Предложение казалось заманчивым. Тода сдали в аренду землю, на которую они не получили юридических прав. Арендаторы действительно обработали поля. Что же касается арендной платы, то ведь наивному и неопытному тода достаточно и мешка картофеля. Многие не получили и этого мешка…
Пока колонизаторы «спасали» при помощи картофеля племя, расхищение земель продолжалось. XX век уже не считался со священной землей. Участки, где стояли храмы родов Карш и Мельгарш, были забраны миссией, принадлежавшей англиканской церкви. Кроме этого род Карш в тридцатые и сороковые годы нашего столетия лишился следующих земель: 17,5 акра были взяты Лесным департаментом для постройки ведомственного бунгало, 15 акров — для иных нужд, 36,7 акра были отобраны правительством и переданы мистеру Данку в качестве частного владения, на постройку дома для кооперативного общества пошло 4 акра. У родов Тарард и Пан Лесной департамент изъял 264 акра. В результате к 1947 году у тода из 5575 акров, оставленных им Ост-Индской компанией в 1843 году, оказалось лишь 2795 акров. И это все, что сейчас имеют бывшие хозяева земли в стране Голубых гор.
С тех пор как тода увидели первого англичанина на своей земле, прошло более ста лет. Кончила свое существование грозная «миссис Ост-Индская компания», ушли из Нилгири и английские солдаты. На базаре в Утакаманде тода узнали, что англичане больше не вернутся и что Индия — независимая страна. Слово «независимость» было новым для тода, но они поняли его смысл. Старейшины говорили, что до прихода белых сахибов тода были хозяевами своей земли и хозяевами своей судьбы. Теперь, наверно, вновь вернулись те времена. Племя ждало перемен. И они наступили.
Везде создавались различные организации. Они представляли петиции и меморандумы правительству. Местные общины требовали восстановления попранных колонизаторами прав. На племенном совете тода долго обсуждали эти перемены. И наконец решили создать свою организацию. Она называлась «Прогрессивный союз тода Нилгири». Пеликен, один из трех грамотных тода, стал его президентом. Но ни Пеликен, ни племенной совет не знали, что такое традиция. Они не имели представления о консерватизме административных чиновников. Они наивно полагали, что достаточно подачи петиции в коллекторат, чтобы получить права на собственную землю. У тода по-прежнему не было денег, и они были должны ростовщикам. Пеликен узнал, что в городе создаются кредитные кооперативные общества, которые избавляют от власти ростовщиков. Старейшины родов собрались на совет. Выяснилось, что племя может дать тысячу рупий, для того чтобы общество начало действовать. Сумма, скажем, небольшая. Но каждая семья при усилии могла дать не более пяти-шести рупий. Это усилие было сделано, но напрасно. Местные власти отказались в 1953 году зарегистрировать общество. Пеликену объяснили, что тода не имеют прав на землю, а поэтому никто не уверен, что они смогут возвратить выданную им в кредит сумму. Так кончилась борьба с ростовщиками, и вновь встал извечный вопрос о земле.
В 1955 году под угрозой оказались земли тода в Венлок-Дауне. Когда-то 19 тысяч акров в Венлок- Дауне принадлежали племени. Теперь у него там только 1500 акров. После 1947 года часть земель была отдана под колонии бывших политических заключенных, часть оказалась занятой Отделом скотоводства и Лесным департаментом. Но тем не менее Венлок-Даун остается основным районом расселения тода. Там живет около половины племени. В Венлок-Дауне расположены старейшие храмы тода, места погребения, загоны для священных буйволиц. И вот власти отказались признать права тода на Венлок-Даун. В указе, изданном правительством Мадраса в 1955 году, говорилось о том, что только земли вне Венлок-Дауна (около 1390 акров) могут быть закреплены за тода. Остальную территорию предложили тода освободить и переехать в район, отведенный для этой цели. Венлок-Даун был последним прибежищем племени. Его
