под рукой. Постоянное движение и небогатый рацион быстро лишили меня излишков веса, которые я набрала, постоянно находясь в своем зале за письменным столом. Наверное, я даже стала стройнее, чем когда-либо была, а ноги быстро привыкали к постоянной ходьбе, восстанавливая долголетний опыт. Теперь наш путь приближался к своему логическому завершению быстрее, чем когда мы шагали по просторам Дейста. Но мое сердце продолжало тянуть нас вперед, так что о близком конце, даже о сне на обычной кровати, я пока что даже запрещала себе мечтать. Путешествие такое привлекательное во снах на деле вышло неблагодарной работой.
Когда мы, наконец, покинули живой туннель, мое душевное состояние оставляло желать лучшего, ведь сердце беспрестанно тянулось к принцу. Мой муж никогда не допускал меня к своему сознанию, не специально или намеренно — знать мне не дано. Но даже если я использовала Динео, то он безуспешно ударялся о глухую стену непонимания и отторжения. Силенс стал для меня далек, как когда-то моя семья. Если между нами что-то и осталось, так только долг.
Когда за нашими спинами сомкнулся живой туннель, мы с волками медленно перешли границу Йелоусанда, покинув Рийвэр, и чутье подсказывало, что теперь мы находимся на территории чужой страны. Но рассудок жгуче напоминал нам о важной миссии, так что даже возможность стычки с пограничным патрулем не оказала должного влияния на нашу сознательность. Я лишь мельком смогла оглядеть просторы Йелоусанда, «голые перчатки» из которого красовались на моих руках. Теперь они стали неотъемлемой частью моего туалета, хотя одежда не отличалась особым разнообразием. Пара кожаных и тканевых штанов, сапоги, да рубашки в компании легких туник. По ночам я замерзала, а днем умирала от жары, так что не могла с уверенностью сказать, что одежда радовала в этом путешествии.
Вскоре дорога превратилась в дикую тропу, и мы начали продираться сквозь многочисленные заросли. Мой нож очень пригодился, когда на пути неожиданно вырастал какой-нибудь огромный, ветвистый и колючий куст, который обойти не находилось возможности. Рубашки заметно поистрепались после путешествия сквозь колючки, да и кожа обиженно жаловалась на острые шипы, чешась под палящим солнцем. После приятной влажности живого туннеля летний зной представлялся настоящей пыткой, а жажда мучила практически ежеминутно. Единственное, о чем я мечтала, шагая по дороге, так это об огромной полноводной реке, где могла вдоволь искупаться и постирать грязную и потрепанную одежду. Сейчас я походила скорее на нищую путешественницу, нежели на принцессу династии Предназначенных.
Пограничные отношения этой чужой страны с Йелоусандом остались далеко за спиной только на пятый день пути по сухой нехоженой тропе. Теперь откуда-то с юга доносился влажный воздух, и над нами шумно заходили пузатые тучи. Радости нашей не было предела.
Отыскав огромное с раскидистыми корнями дерево, я спрятала там свою заплечную сумку, вытащив оттуда всю грязную одежду и мыльный корень. Нам с волками крупно повезло — мы набрели на реку, достаточно глубокую, чтобы можно было временно сделать из нее ванну.
Положив одежду на каменистый берег, я разделась и решительно вошла в воду. Вздох наслаждения безропотно сорвался с моих губ, и я сделала еще несколько шагов, погружаясь глубже. Когда нежные волны ласкали мой шрам на груди, опустила голову, смачивая волосы, и начала яростно натирать себя мыльным корнем. Течение уносило с собой грязные, почти черные воды, но я не замечала этого, наслаждаясь самим процессом очищения. Выбравшись на берег, на влажное тело я натянула единственный сухой котт и принялась за стирку. Когда мои рубашки только намокли и коросты засохшей грязи кое-как начали отставать от ткани, небо извергло из себя дождь.
Ничуть не смущенная хлеставшими меня плетями теплого летнего дождя, я продолжала стирать, радуясь тому, что подумала спрятать свою сумку. Одеяло для постели останется сухим, да и есть вымокшее сушенное мясо меня не прельщало. Отстирав одежду настолько, насколько это было возможно в прохладной речной воде, совершенно мокрая, я распрямилась, наблюдая, как тучи медленно уползают в сторону. Скорее всего, землям Йелоусанда сегодня повезет омыться влагой.
Тщательно встряхнув кусты от капель воды, на нижних ветках я развешала свою одежду, надеясь, что к утру хоть что-то просохнет и пошла к дереву, под которым спрятала свою главную ценность. Серебряный кулон, подаренный Силенсом, оставался в Дейсте, сорванный в порыве злости на мужа. Я с трудом разожгла костер, огонек кое-как лизал влажные ветки, но вскоре приободрился и разгорелся в полную силу. Над моей головой медленно выползла пополневшая луна, делая ночь почти такой же светлой, как и день. Прохладный ветерок приводил в дрожь, но я решила, что лучше быть чистой и замерзшей, чем грязной, но согревшейся.
Из кустов слишком резко выскочил Алди и бросил к моим ногам тельце кролика. Я удивленно вздрогнула и посмотрела на волка, тот мотнул головой и вновь скрылся в густых зарослях. Мясо предназначалось мне. Вспоров брюшко, я вывалила требуху в кусты подальше от костра, освежевала тельце и проткнула толстой палкой, смастерив подобие вертела.
Запах жареного мяса возбудил во мне дикий аппетит, и я не могла дождаться, когда же молодой кролик, наконец, прожариться. Чтобы отвлечь себя от мыслей о еде, я порылась в заплечной сумке, вытащила оттуда пакетик с травами, положила на камень, который лежал на границе костра, и направилась к реке, чтобы наполнить котелок. Когда кролик зажарился, я не спешила есть, а завернула его в крупные листья щавеля и отложила в сторону. Затушив костер водой из котелка, при помощи веток с буйной листвой, отодвинула кострище в сторону и возобновила пламя. Теперь на сухой земле расстелила свое одеяло, вновь сходила до реки, поставила греться воду на чай, а сама с диким аппетитом хищного животного вцепилась в жареное мясо.
Нежный кролик стал лучшей едой, какую я ела за последнее время, и даже отсутствие хлеба и сыра не сделало его невкусной трапезой. Нежное мясо как будто таяло во рту, а запитое горячим чаем из куманики просто приводило меня в подобие экстаза. Получив от ужина массу положительных впечатлений, в почти просохшем нижнем платье, я свернулась клубочком на одеяле, поджидая своих волков. К моему счастью, Алди почувствовал мою потребность в нем и вскоре согрел своей теплой шерстью. И вот так, лежа на земле на толстом одеяле, в одной ночной рубашке, обнимая правой рукой массивную шею своего волка в приятном, давно невиданном спокойствии я погрузилась в сладкий сон.
Но когда я проснулась, мысли мои с содроганием потянулись к недавнему воспоминанию о странном кошмаре. Присутствие той ужасной змеи стало практически ощутимым, я испуганно плотнее прижалась к боку своего волка, но это не помогло. Металлический запах, даже ледяное прикосновение явились такими настоящими, что я действительно испугалась. Но как только мне удалось открыть глаза, наваждение испарилось, лопнуло, как мыльный пузырь, я глубоко вздохнула, сдабривая свежестью свой закостенелый мозг. Алди внимательно вглядывался в меня, я отвела взгляд, не выдержав этой эмоциональной силы желтых угольков. Янтарь моих глаз поймал солнечный луч, и волк без интереса отвернулся.
Я встала, ощущая некоторую скованность в районе поясницы, но, встряхнувшись, как волк, побрела к кустам, где на ночь развесила одежду. К моему удовольствию и радости рубашки и штаны подсохли, так что я нетерпеливо натянула чистую ткань на себя.
Дорога в этот день отнеслась к нам более благосклонно, нежели вчерашняя тропа, я почти не доставала свой нож, а волки свободно по очереди убегали вперед, словно без них у меня бы не вышло отыскать нужное направление. Но вело нас мое сердце, мы разделяли сознания и чувства друг друга, они стали чуть человеком, я чуть волком, но, по сути, наша связь лишь крепла. Теперь контакт с Нилли и Алди не выглядел предосудительным, когда Королевство Дейстроу лежало за спиной, но легкости моей походке это не придавало. Напротив, с каждым шагом на меня наваливался груз ответственности, но я спешила его прогнать, прикладывая попытки заменить эти чуждые мысли чем-нибудь ярким и фантастическим.
Почему-то лишь воспоминания о разговорах с Роупом могли в полной мере прогнать чувство стыдливости и отчужденности, стоило выудить из своего сознания звук его голоса менестреля, как я превращалась в свободную птицу. Парень точно станет моим другом, теперь эта уверенность не просто крепла, а прочно пустила корни в моей душе. С каждой нашей магической встречей его внешний образ менялся, но внутренний мир лишь окрашивался более яркими красками в моих глазах. Несмотря на возраст, он представал настоящим мужчиной, неспособным ударить женщину, но вместе с этим в нем еще оставалась детская наивность и доверчивость. Его синие глаза темнели с каждым разом, и я начала задумываться об их истинном цвете. Парень вызывал жгучий интерес, удовлетворить который входило в мои намерения. Мне нужен друг, человек, доверяющий мне, какому смогу и я открывать самые сокровенные
