Эти красочные сцены разыгрываются по утрам в девственных лесах Суматры и Индокитая, на заросших папоротниками прогалинах, которые, когда старый аргус умрет, переходят в единоличное владение к какому-нибудь из его сыновей.
Самые необычные, пожалуй, токовые позы и движения у великолепных родичей наших ворон — райских птиц, которые живут в лесах Новой Гвинеи и близлежащих островов.
Большая райская птица, усевшись на ветке высокого дерева, открывает представление громким и хриплым криком. Потом, опустив голову, приседает все ниже и ниже, раскачивается вправо-влево. Трясется все энергичнее, распускает крылья, мелко дрожит. Переливаясь, струятся огненные каскады тонких волосовидных перьев, украшающих ее бока. Вдруг птица изгибается вниз, совсем опускает крылья и вздымает на боках, словно знамя, свои оранжевые перья-волосы. Замирает в этой позе на одну-две минуты, а потом не спеша складывает взъерошенное «знамя».
Другие райские птицы объясняются в любви еще более экстравагантно: после тряски вдруг повисают на суку вниз головой, рассыпав над собой переливчатые волны сказочно красивого оперения, и стоически висят в сей противоестественной позе, заставляя возлюбленную млеть от восторга. Ее чувства легко понять, потому что токование райских птиц, особенно когда в одном месте их собирается около десятка, действительно очень красивое зрелище.
Павлин токует словно со знанием своей безусловной неотразимости. Он не бегает очертя голову за невестами, как петух за курицами. Ждет, красуясь, их приближения и почтительного внимания.
Гарем его невелик: две-пять венценосных, как и он, пав. Но свадебное приглашение, которое они удостоены лицезреть, царственно великолепно. Раскинутый стоглазым веером павлиний хвост неудержимо влечет их, как победное знамя полка старых ветеранов.
Павы сначала как бы случайно являются на представление, послушные мяукающему зову самца. Как бы вовсе равнодушные клюют нечто несуществующее на земле. Павлин невозмутим. Величественно позирует, демонстрируя шикарный хвост. Затем, решив, что дань женскому кокетству отдана, внезапно совершает крутой разворот и обращает к даме… невыразительный тыл.
Пава будто опомнилась и, чтобы снова узреть стоокое многоцветие, забегает во фронт павлину. Но павлин, потрясая с громким шумом всеми перьями, безжалостно лишает ее обворожительного зрелища. Короче говоря, опять поворачивается к ней задом.
Радужные «очи» на хвосте словно околдовали паву, снова бежит она с тыла во фронт. Новый разворот на 180 градусов оставляет ее перед тем, от чего бежала.
И так много раз, пока, согнув ноги, не ляжет перед павлином. Тогда он победно кричит «мии-ау», и брачная церемония завершается.
Рано по утрам, перед восходом, когда еще холодно (апрель на дворе!), а иней и туман укрывают землю, вдруг беззвучно, призрачно на однотонно-серой сцене степи распускаются огромные белые «цветы». Когда с рассветом туман рассеивается, трудно сразу понять, что это такое белое и большое тут и там возвышается на лугу. Видно, что движется на птичьих ногах. Видно, что «сооружено» из белых перьев, но где перед, где зад, непонятно.
Это токующие дрофы!
Дрофа, в общем-то, серо-рыже-бурая. Белое у нее подхвостье, некоторые перья крыльев, беловатое брюхо. Казалось бы, этого мало, чтобы за несколько секунд превратиться в белую загадочную фигуру. Дрофа закидывает на спину хвост, и тогда белые перья подхвостья куполом укрывают птицу сверху. Крылья неописуемым образом изгибаются так, что их белоснежные перья красивыми белыми розетками маскируют ее темные бока, а черно-коричневые перья крыльев выворачиваются белым исподом наружу. Горловой воздушный мешок раздут шаром в футбольный мяч. Голова сильно запрокинута назад и утонула в буйстве взъерошенного пера. Так токуют дудаки-самцы, привлекая самок.
Поганки — водоплавающие птицы. Чомги — самые крупные из поганок. Весной у поганок брачные игры. Самцы и самки окрашены одинаково и носят на голове одинаковые цветные воротники, хохлы и прочие украшения из перьев.
Чомги, она и он, плывут навстречу друг другу. На чистой воде, на открытых плесах разыгрывается этот живописный спектакль. Перья воротника распущены, птицы трясут головами и сходятся клюв к клюву. Встают из воды вертикально, «позой пингвина» называют зоологи это «па» в их брачных играх. Часто держат в клювах пучки мокрых водорослей — опять-таки нос к носу! — словно предлагая друг другу свадебные подарки. Их крики «куа», «круа», «корр» далеко слышны, в тихий день за километр.
Настоящие брачные подарки в обычае у речных крачек: преподношение рыбы и принятие самкой этого дара — своего рода акт формального бракосочетания. Самец идет по отмели и несет в клюве рыбку. Это его свадебное предложение. Крачки-самцы и сосватанные уже самки на нее и внимания не обратят. Только та, что еще не нашла себе пару, подойдет и в птенцовой манере попросит ее покормить, тем самым предлагая себя в жены. Играют затем в воздухе, словно бы в догонялки, одна из птиц с рыбкой в клюве.
А у пингвинов Адели, которые гнездятся в Антарктиде и на ближайших к ней островах, брачные подарки совсем простые — камешки! Самцы и самки Адели — в одинаковых нарядах: как тут узнаешь, за кем ухаживать, кто самка? Метод такой: самцы-холостяки собирают камешки и дарят их предполагаемым дамам, складывая свои коллекции у их ног. Если дар принят, значит, самец не ошибся: перед ним та, которую он искал. И кучки гальки служат теперь заявкой на гнездо. Потом из них строят само гнездо, окружая ямку небольшим валом из камней. Надо внимательно следить, чтобы соседи не разворовали это сооружение. Неопытные самцы строят гнездо из нескольких больших камней. В нем очень неудобно потом высиживать птенцов.
Свадебные подношения — камешки, водоросли, веточки, ягоды и прочее — в обычае у разных птиц. Например, у кроншнепов. Самец, сменяя самку на гнезде, церемонно, «с глубоким поклоном» протягивает ей камешек, который держит в клюве. Если она его примет, то и гнездо тут же освободит. Если же нет, самец будет кланяться, пока подруга не примет его дара.
Олуши, как и чомги, преподносят друг другу пучки водорослей. Цапли и тропические птицы астрильды — какие-нибудь палочки или ветки, коростели — гусениц. А свиристели и туканы — ягоды.
Токовые игры, брачный ритуал, у альбатросов довольно разнообразны. Самец ходит вокруг самки, покачиваясь в такт шагам и вытянув шею. Головой кивает. Это начало брачной церемонии. Ее продолжение: птицы встают нос к носу и будто фехтуют клювами. Потом поднимут их вверх и, широко разевая, клацают. Все это повторяют в разных вариациях, добавляя и другие «фигуры» ритуала: символическую чистку пера, взаимные поклоны с клювами, прижатыми к груди или к земле (символическое указание гнезда), крики, свист с поднятыми вверх головами, «пляс» вокруг гнезда с раскинутыми в стороны крыльями.
Можно сказать, что в брачных играх, по крайней мере, некоторых птиц замечены элементы поведения, почти подобные нашим, — поцелуи! Голубь и голубка нежно прижимаются друг к другу восковницами на клювах. А грач, взяв в рот клюв своей подруги, долго не выпускает его.
Разные птицы — чомги, кайры, чистики, цапли и другие — касаются друг друга щеками, шеями, грудью или клювами.
«Нежно трется самец пуфин клювом о клюв своей самки; они прижимаются друг к другу грудью, быстро кивают головами и, наконец, склоняются друг перед другом в глубоком поклоне» (Реми Шовен).
На востоке Австралии водится удивительная птица — лирохвост. Его брачные церемонии хорошо описал Джеральд Даррел:
«Сами по себе лирохвосты не так уж эффектны, скорей даже довольно бесцветны, вроде самки фазана. Вся их прелесть заключена в хвосте, в двух очень длинных изящно изогнутых перьях, очертаниями напоминающих старинную лиру. Эта иллюзия тем сильнее, что пространство между лировидными перьями заполнено ажурным узором из тончайших белых перьев, похожих на струны. Когда подходит начало
