Спонтанная эволюция: Позитивное будущее и как туда добраться

несколько лет назад, выяснилось, что один из тысячи человек, постоянно контактирующих с асбестом, заболевает мезотелиомой, редкой формой рака. Хотя это очень высокий показатель по сравнению с заболеваемостью мезотелиомой населения в целом, никто не задался вопросом: а что уберегает от болезни остальные 99,9 % людей, контактирующих с асбестом? Что они делают (или не делают) такого, что позволяет им сохранить здоровье? То есть какие еще факторы, кроме асбеста, влияют на развитие болезни?

Современная медицина проявляет удивительное безразличие по отношению к неосязаемым и незримым характеристикам заболевания и исцеления. Благодаря трем столетиям программирования и воздействию центральной догмы на современную медицину мы стали воспринимать себя как некие биохимические машины. Когда с нами что-то не так (появляются какие-то симптомы), мы отправляемся к ближайшему медику-механику, который велит нам высунуть язык, сказать: «А-а-а» — и заглядывает нам под капот.

Как отмечает Фритьоф Капра в своей книге «Поворотная точка», механистическая медицинская практика в общих чертах представляет собой врачебную версию алгоритма ПЗУ у технарей-ремонтников: починить, заменить или удалить. И действительно, история современной биохимической медицины полностью соответствует этой механистической метафоре. С тех самых пор, когда Декарт заявил, что тело — это машина, и даже дошел до того, что настаивал на том, что животные не страдают во время вивисекции, уподобляя их крики «скрипу колеса», мы находимся под влиянием точки зрения, согласно которой медицина должна работать скорее с частями, чем с целым.

Если в китайской врачевательной традиции принято считать сердце вместилищем души, а аюрведическая медицина видит в этом органе арбитра Неба и Земли, современные западные медики довольствуются примитивным определением выдающегося врача эпохи Возрождения Уильяма Харви, который считал сердце механическим насосом. Философы науки XX века только укрепили людей в убеждении в том, что тело представляет собой физический механизм, — примером тут могут служить британский биохимик Джозеф Нидхам, сказавший: «Человек — это машина и ничего более», и немецкий физиолог и биолог Жак Лоеб, заявивший: «Живые организмы — это химические машины».

Наука эпигенетика исходит из убеждения, что именно среда, а не ДНК, содержащаяся в ядре, определяет действия клетки. Информация из среды трансформируется в биологические реакции, проходя через клеточную мембрану, которая действует одновременно как кожа и как мозг клетки. Любопытно, что клеточная мембрана точнее определяется как «кристаллический полупроводник с воротцами и каналами». Те же самые слова можно считать определением компьютерного чипа, и это служит нам напоминанием, что клетки, как и компьютеры, поддаются программированию. И — фанфары, пожалуйста! — в обоих случаях программист всегда находится где-то вне агрегата!

Но тогда кто или что является биологическим программистом? Кто или что тот гений, который управляет генами? И быть может, наши проблемы не в карме, а в водителе?

Предположим, вы продаете машину с механической коробкой передач. Ее покупает человек, привыкший к «автомату», и вот вы наблюдаете, как проданный вами автомобиль судорожными рывками удаляется от вашего дома. Через неделю парень звонит вам и говорит: «Эй, в машине, которую вы мне продали, неисправна коробка передач!» Вы рекомендуете ему отправиться к «доктору» — в автомастерскую. «Ого! — говорит ему механик. — Да у вас же коробка передач никуда не годится. Придется сделать хирургическую операцию — заменить ее». Операция по пересадке испорченного узла проходит успешно. Владелец машины садится за руль и едет домой — такими же рывками, как и прежде. Не проходит и двух недель, как этот человек снова появляется в мастерской, жалуясь, что и новая коробка передач барахлит!

«Хм, — говорит механик, — похоже, у вашей машины ХДКП, то есть хроническая дисфункция коробки передач». И он предписывает новому владельцу ежемесячную смену «проблемного» узла. Объясняя хронические поломки дефектами самого автомобиля, механик полностью игнорирует роль водителя!

А теперь обратите внимание на следующее: аллопатическая медицина воспринимает заболевания человека точно так же — как проявления врожденных физических дефектов организма, которые, скорее всего, являются следствием генетических мутаций. Такого рода диагноз полностью игнорирует роль разума как водителя нашего тела.

В каждом бюро по транспортному учету каждого штата есть множество и множество папок, в которых содержатся протоколы о дорожно-транспортных происшествиях. Там есть графа, где полицейский обозначает причину аварии — «техническая неисправность» или «вина водителя». И как вы думаете, какая причина проставлена в 95 % случаев? Правильно: ошибка водителя. Развивая эту метафору, не следует ли, по вашему мнению, давать уроки вождения каждому человеку, «сидящему за рулем собственной кармы»? Возможно, по-настоящему здоровая система здравоохранения должна сосредоточиться на обучении «водителей», вместо того чтобы денно и нощно расчищать завалы после трагических, но вполне предотвратимых катастроф.

Какое практическое значение имеет все это для спонтанной ремиссии на нашей планете? Очень просто: мы, люди, обладаем намного большей степенью ответственности, то есть способностью отвечать на сложившиеся обстоятельства, чем приучили себя верить. Программист поля, гений, управляющий генами, — не кто иной, как наш разум, это наши собственные мысли и верования.

Чтобы проиллюстрировать, сколь велика незримая сила ума, расскажем одну удивительную историю. В 1952 году молодой британский анестезиолог доктор Альберт Мэйсон работал вместе с хирургом, доктором Муром. Они оперировали 15-летнего мальчика, кожа которого была так густо покрыта бородавками, что стала похожа на слоновью шкуру. Мур пытался пересадить чистую кожу с груди парнишки на другие участки его тела, но область поражения была слишком обширной. Поскольку сам Мэйсон, как и другие врачи, уже не раз успешно избавлял других пациентов от бородавок при помощи гипноза, он предложил Муру:

— Почему бы вам не применить гипнотерапию?

— А может, вы сами попробуете? — саркастически парировал хирург.

Мэйсон так и сделал. Во время первого сеанса гипноза он сосредоточился на одной руке своего пациента. Когда мальчик был в трансе, Мэйсон сказал ему, что рука излечится и кожа на ней будет чистой и розовой. Когда тот пришел на следующий сеанс через неделю, врач с удовлетворением отметил, что рука и вправду выглядит совершенно здоровой. Когда он привел парня к Муру, у того глаза на лоб полезли от изумления.

Мур признался Мэйсону, что у мальчика были вовсе не бородавки, а неизлечимое смертельное генетическое заболевание под названием врожденный эритродермический ихтиоз. Устранив симптомы этой болезни одной только силой разума, Мэйсон и его пациент совершили то, что прежде считалось невозможным. Мэйсон продолжил сеансы гипнотерапии — с такими же потрясающими результатами, и мальчик, которого прежде безжалостно дразнили в школе, вернулся к занятиям с совершенно здоровой кожей и далее жил нормальной жизнью.

Мэйсон опубликовал отчет об этом случае в British Medical Journal — одном из наиболее читаемых в мире медицинских журналов. Слух о его успехе распространился по земному шару, и к нему стали съезжаться пациенты с редкостными болезнями, считавшимися неизлечимыми или смертельными. Но все же гипноз не панацея. Мэйсон пытался лечить еще многих людей, страдавших от ихтиоза, однако добиться таких же результатов, какие были с мальчиком, ему больше не удалось.

Сам Мэйсон приписывал свои неудачи собственному неверию в успех лечения. Во всех случаях, кроме мальчика с «бородавками», он прекрасно понимал, что пытается лечить заболевание, которое официальное медицинское сообщество считает врожденным и неизлечимым. Мэйсон пытался внушить самому себе необходимый оптимизм, однако воспроизвести свою прежнюю самоуверенность молодого врача, считавшего, что он лечит человека от пустячного недуга, ему так и не удалось. Как он сказал журналистам медицинского блока канала Discovery по поводу своих более поздних пациентов: «Тогда я уже просто играл роль».

Исследуя поразительную способность веры (и неверия) влиять на физическое состояние человеческого организма, нам нужно задаться вопросом: «Возможно ли, что в верованиях кроется невостребованный целительный потенциал?» Или иными словами: «Может ли сила веры исцелять без дорогущих лекарств, сверхсложного больничного оборудования и даже без медицинской страховки?»