Спонтанная эволюция: Позитивное будущее и как туда добраться

В Евангелиях описан лишь один случай, когда Иисус гневался: он взял плеть и прогнал из храма менял, опрокинув их столы и рассыпав монеты. Можно представить себе, что сказал бы Иисус сейчас, когда менялы расселись не только у храмов, но установили свои будки едва ли не на каждом шагу, чтобы взимать плату за ресурсы, которые некогда были совершенно бесплатны и реально обеспечивали людям жизнь, свободу и возможность стремиться к счастью. Скажите, сколь толстую плетку использовал бы Христос в зале заседаний совета директоров компании, претендующей на владение всеми семенами всех сельскохозяйственных культур в мире? И насколько сурово отчитал бы Он американцев, — а ведь 83 % из них называют себя христианами, — за то, что они и слова не сказали против такого вопиющего посягательства на естественные права всего человечества?

Нашествие Monsanto

Слово хуцпа на идише обозначает вопиющую наглость. Традиционно ее иллюстрируют анекдотом, в котором парень, убивший своих родителей, просит суд о снисхождении на том основании, что он сирота. Но кажется, у этого парня появился серьезный конкурент.

В свое время фирма Monsanto прославилась тем, что производила смертоносный гербицид Agent Orange, использовавшийся во время войны во Вьетнаме. Сегодня Monsanto — одна из крупнейших транснациональных химических агрокомпаний в мире. В списке ее продукции есть генно-модифицированная канола[40] под названием «округлая готовая канола». Когда ветер переносит пыльцу с этих генетически модифицированных растений на соседние поля, где растет обычная канола, происходит ее опыление. Как следствие, модифицированные гены переходят к потомству обычных растений и они оказываются практически идентичными «округлой готовой каноле». Когда такое происходит, Monsanto подает в суд на фермеров, которым принадлежат соседние поля, за то, что те используют модифицированные гены, не платя за них.

Компания Monsanto, владеющая 674 биотехнологическими патентами (фактически речь идет о собственности на жизненные формы), разработала уникальную бизнес-модель. Покупая у компании генетически модифицированные семена, фермеры подписывают соглашение, согласно которому они не имеют права запасать выращенный урожай или высаживать полученные от урожая семена в следующие годы. Иными словами, фермеры обязуются покупать у Monsanto семена каждый год. Чтобы обеспечить соблюдение этого соглашения, Monsanto наняла целую армию шпионов и следователей, которым приказано следить, чтобы никто несанкционированно не высаживал ее семена — ни намеренно, ни случайно. По данным журналистов Дональда Л. Баррета и Джеймса Б. Стила, компания Monsanto инициировала тысячи расследований и завела сотни тяжб. Большинство фермеров настолько запуганы задействованными фирмой юридическими ресурсами, что предпочитают платить, даже не пытаясь защититься, независимо от того, правы они или виноваты.

Семена, запасаемые на фермах, всегда были основой сельского хозяйства; на сегодняшний день они составляют от 80 до 90 % всего посевного материала. Однако у Monsanto свои планы. Как пишет Джеффри М. Смит в своей книге «Семена обмана», Monsanto мечтает о мире, где 100 % всех семян будут генно-модифицированными и запатентованными. Отчасти они движутся к своей цели путем запугивания фермеров. Другая стратегия состоит в том, чтобы покупать компании, торгующие обычными семенами. В течение двухнедельного периода в 2005 году Monsanto приобрела компанию Seminis, которая контролировала в США 40 % рынка семян салата-латука, томатов и других овощей, а также Emergent Genetics — третью по величине компанию, торгующую семенами хлопка.

Покупатели и фермеры во всем мире объединяются, чтобы помешать Monsanto в осуществлении ее планов, но, похоже, у компании есть друзья на самых вершинах власти. Член Верховного Суда США Кларенс Томас в конце 1970-х годов был юридическим поверенным компании Monsanto. А в 2001 году он вынес в деле по генно- модифицированным продуктам постановление, идущее на руку Monsanto и другим компаниям, производящим генно-модифицированные семена.

Можно без конца приводить леденящие кровь истории о том, как каперы[41] приватизации носятся по всей планете с истошными криками: «Мое! Мое! Мое!» Невозможно отрицать, что деньги обладают властью, но эта власть основана на нашем в значительной мере неосознанном согласии с тем, что они достойны править. Заканчивая разговор о Monsanto и иже с ними, вспомним один эпизод из жизни индейского общественного деятеля по имени Вайнона Ла Дьюк. Однажды, когда она рассказала о генной инженерии старейшинам племени оджибве, вожди спросили: «Кто дал им право так поступать?»

Действительно, кто? Читайте дальше.

Великое банкирское ограбление

Чтобы до конца понять, как получилось, что общество дало столько власти не просто деньгам, но спекулянтам, давайте посмотрим, каким образом деньги обрели могущество в эру научного материализма.

Деньги возникли на самой заре торговых отношений. Люди чеканили из золота и других драгоценных металлов монеты, которые представляли товары, имевшие реальную ценность. Вместо того чтобы говорить: «Я дам тебе за твою курицу одну двенадцатую часть своего козла», человек просто платил денежку — и это был очень удобный коммерческий инструмент.

Когда купцы накопили так много денег, что им стало трудно таскать их с собой, они начали хранить монеты у ювелиров, которые давали взамен долговые расписки, или векселя. Так, на банкнотах США есть надпись: «Эта банкнота является законным платежным средством по всем долгам, государственным и частным».

В конце концов ювелиры сделали одно приятное открытие: денег у них на сохранении накопилось много и в каждый момент лишь немногие из купцов высказывали желание забрать свои депозиты. Так родился банковский механизм и, в частности, практика выдачи ссуд в бумажных деньгах на суммы, превышающие стоимость наличного золота в десятки раз. Эта практика лежит в основе деятельности современных банков.

В течение длительного времени церковный закон запрещал ростовщичество, то есть выдачу денег в долг под проценты. Однако в XVI веке состоялась протестантская реформация, и король Генрих VIII смягчил кредитное законодательство в Англии. С тех пор власть денег непрестанно сопровождала цивилизацию на ее пути вглубь материальной сферы.

В течение следующего столетия кредитная политика дешевых денег сменилась политикой дорогих денег, что привело к экономическому кризису в Англии. Пока кредиты были доступными, люди брали взаймы легко и небрежно.

Но в какой-то момент банкиры сказали «Хватит», ужесточили свою кредитную политику и потребовали возвращения кредитов. И люди, взявшие кредит в благодатные времена экономического роста, обнаружили, что не могут выплатить долги банку в оговоренные контрактом сроки. И тогда банкиры стали отнимать у задолжавших бедолаг их залоговое имущество (дома и прочее), выкупая его за сущие гроши, а затем перепродавая с огромной выгодой.

Войны (еще одна золотая жила для банкиров) привели к тому, что Британская Корона к XVII столетию стала самым большим должником в мире. Однако у банкиров нашлось воистину королевское решение этой проблемы: создать Банк Англии, который вопреки своему названию вовсе не принадлежал британскому правительству, но являлся частной компанией, которой владели сами банкиры.

Банк Англии уже в то время безупречно осуществил схему Понци[42] — аферу, когда вера вкладчиков в успех несуществующего коммерческого предприятия подогревается высокими дивидендами, которые первые инвесторы получают из взносов более поздних инвесторов. Банкиры предложили английскому правительству внести в Банк Англии один миллион фунтов. Затем они выдали кредиты на вдесятеро большую сумму (десять миллионов) своим друзьям, которые тут же потратили эти деньги (сделанные из воздуха) на приобретение акций того же Банка Англии. После этого банк согласился ссудить деньги обратно государству — обеспечив себя процентами по кредиту из кармана