На экране появилось графическое изображение объекта. Затем прошел режим сканирования внутренних помещений, и система обозначила цифрами местонахождение каждого охранника. Внизу, в третьем по счету сверху контейнере, пульсировали цифры 1 и 2 – соответственно Романцев и Ураев. В здании находились номера с третьего по восьмой. Третий номер – Антипов – сидел за пультом, цифры 4 и 5 перемещались по квадратам, обозначающим внутренние помещения здания, шестерка, семерка и восьмерка выстроились в ряд в квадрате с надписью «Резерв».
ПЕРВАЯ ЗОНА – БЕЗОПАСНО…
Ураев едва не сплюнул на пол от возмущения. Какой там, к черту, безопасно! Все идет кувырком…
Спинным хребтом он чувствовал на себе взгляд Романцева. Неужели он так ошибся в своем лучшем друге? И что, черт возьми, у того на уме? Надо же было так купиться! Но у него есть шанс все поправить. Он даст Романцеву три – нет, четыре часа. И если его дружок за это время не образумится и не прекратит валять дурака, надо будет что-нибудь предпринять.
Ураев был уверен, что сможет перехитрить Романцева. Ему доводилось попадать и не в такие переделки, и всегда он умудрялся выйти сухим из воды. Это не проблема. Сейчас его больше заботила не собственная участь, а то, что он перестал контролировать ситуацию.
Но больше всего его интересовал сам Романцев. Этот человек здорово изменился. Он затеял свою игру. Он играл по каким-то своим правилам. Он уже успел сделать в этой игре несколько ходов, смысл которых для Ураева пока оставался неясным.
7
Оперативное время – три часа двадцать семь минут.
К этому времени крестовый поход против мафии, по плану, должен был перейти в свою решающую фазу, но донесения от Стоуна становились все тревожнее. Мафия отвечала ударом на удар, и постепенно преимущество превентивного удара сошло на нет. Это здорово смахивало на засаду, когда атакующая сторона попадает под убийственные залпы противника, хотя, по всем разведданным, враг должен был в панике уносить ноги с поля боя.
Работа в бункере кипела. Собственно, работал один Романцев, поскольку Ураев мрачно разглядывал экраны мониторов и играл в молчанку. Зато Романцев вкалывал не покладая рук. Он посылал все новые и новые запросы, пытаясь направить поток информации в нужное ему русло. Все группы активно включились в работу, и дешифраторы работали с полной нагрузкой. На два крайних слева связных терминала – С-1 и С-2 – преимущественно поступала информация от западных спецслужб. ЦРУ, ФБР, АНБ и УБРН в США, британские Ми-5 и Ми-6, германская БНД, испанская СЕСИД, французские ГУВБ и СВБ, израильская «Моссад» и итальянские секретные службы, налоговые службы западных стран и Интерпол повсюду искали следы бурной деятельности русской мафии. Вот когда Романцеву пригодилось хорошее знание иностранных языков. Стоун предъявлял жесткие требования к офицерам внешней разведки, и в особенности к аналитикам. Каждый из них обязан был владеть как минимум тремя языками: английским – обязательно, выбор остальных двух диктовался конкретными обстоятельствами службы. Романцев числился среди лучших офицеров ПГУ. Благодаря своей эрудиции и цепкой памяти он овладел пятью основными европейскими языками. В частых зарубежных поездках он шлифовал произношение и довел знание этих языков до совершенства. Помимо этого, он сносно общался еще на доброй дюжине языков и наречий и, если того требовали интересы дела, за две-три недели мог довести степень владения любым из них до нужной кондиции. Но до Стоуна ему было далеко. Стоун и здесь оставил всех позади. Если Романцев из древних языков знал только латынь, то Стоун при желании мог посадить в лужу любого знатока древнегреческого и древнееврейского.
Но сейчас Романцеву некогда было читать донесения с Запада. Он лишь изредка выводил на свободный принтер распечатку ответов на запросы, быстро пробегал глазами листы и складывал их в одну из стопок, которые аккуратными столбиками покрывали пол рядом с консолью. Все это время он не прерывал активный диалог с базовым компьютером, пока не пришел к определенным выводам.
Романцев протер уставшие от долгого чтения глаза, уселся поудобнее в кресле и с наслаждением закурил.
– Феликс?
Спина Ураева напряглась.
– Ты здорово на меня обиделся?
Ураев повернулся вполоборота, зло посмотрел на Романцева и, прошептав что-то одними губами, вновь уткнулся в свои мониторы.
– Да знаю, знаю я… – Романцев помахал ладонью, разгоняя сигаретный дым. – Кретин, ничтожество и так далее.
Он встал и оперся локтями на спинку кресла.
– Феликс, ты давно работаешь на Авторитета?
Ураев вздрогнул и медленно, очень медленно развернулся в кресле. Их глаза встретились. Взгляд Ураева не сулил Романцеву ничего хорошего. На его лбу выступили крупные капли пота.
– Да, ты умник, – сквозь зубы процедил Ураев. – Я не ожидал, что ты так быстро меня вычислишь. Ну и что теперь? Настучишь Стоуну? Или сразу пристрелишь? А может, позволишь мне сначала сказать пару слов?
– Последнее предложение мне нравится больше, – заверил его Романцев и отправился в дальний угол операционного зала. Там он извлек из-под груды скомканных бумаг кобуру с пистолетом, пересек зал в обратном направлении и, придав лицу надлежащий моменту торжественный вид, повесил ее на спинку кресла.
– Держи свое табельное оружие. Боюсь, оно нам еще пригодится.
– Что?! – поперхнулся Ураев. Он встал с кресла и удивленно уставился на партнера. – Нет, ты подожди… Эй, Романцев! Неужели ты хочешь сказать…
Ураев запнулся и некоторое время изумленно качал головой. На лице у него отразилась гамма переживаний, выражающих крайнюю степень восхищения.
– Да, я тебя поймал, Феликс, – улыбнулся Романцев и еще раз с удовольствием повторил: – Я тебя поймал.
– Но если ты раскусил меня… следовательно, ты знаешь, кто такой Авторитет? Ты что, так быстро успел во всем этом дерьме разобраться? Три с половиной часа, и готово… Слепил Авторитета?
– Да, я такой, – расправил плечи Романцев, но его лицо быстро приняло озабоченный вид. – Ни черта я пока не разобрался. Но теперь я знаю сразу несколько важных вещей. Во-первых, Авторитет совсем не тот человек, с которым нам нужно бороться. Во-вторых, Феликс, их два.
Ураев вновь не смог справиться с мимикой и восхищенно посмотрел на друга.
– Слушай, ну ты и голова. Помнишь, у Ильфа и Петрова…
– Помню, – перебил его Романцев. – В-третьих, этот второй, сдается мне, большой злодей.
– А в-четвертых, Стоун, – продолжил Ураев.
– Да, Стоун, – печально кивнул Романцев. – Жаль, что он не на нашей стороне, а на стороне того, другого.
– Ты не выболтал ему лишнего?
Романцев озабоченно посмотрел на таймер и продолжил после небольшой паузы:
– Нет, Феликс. Я вел себя очень осторожно. Понятно, что кое-какие сведения я вынужден ему давать. До сих пор мне удавалось держать его на скудном пайке. Преимущественно я скармливал ему данные и факты, которые он знает и без меня. Долго так продолжаться не может. Он чертовски хитер и проницателен, и мне не удастся бесконечно долго водить его за нос. Мне понадобится твоя помощь. Но прежде ответь на мой вопрос. В чем, по-твоему, заключается наша главная задача?
Ураев некоторое время колебался, но в конце концов отбросил сомнения прочь.
– Ладно, Алексей. Я тебе верю. Если ты нас предашь… Нет, не так. Если даже такой человек, как ты, окажется предателем, то пусть весь мир катится к черту.
Ураев облизнул сухие губы и возбужденно продолжил:
– Нельзя сказать, чтобы у нас была только одна задача. Их сразу несколько, и все они – главные. Первое – нужно не дать Стоуну добраться до Авторитета. Впрочем, – Ураев зло ухмыльнулся, – для этого у
