Глава 2
В краткие моменты просветления Амун вспоминал кто он, кем был и каким монстром стал. Он жаждал истинной смерти как благословения, но никто не проявил бы подобного милосердия, нанеся последний удар. И не важно как сильно он старался - а он, ох, и правда старался - он не смог причинить достаточного урона своему телу.
Так что он боролся, пытаясь избавиться от тёмных образов и отвратительных позывов, постоянно атакующих его, и в то же время удержать их внутри. Невозможная задача, в которой он скоро потерпит поражение. Он знал это. Их было слишком много, они были слишком сильны, и они уже выжгли дотла его бессмертную душу - единственное, что всё ещё связывало их с его волей.
Не то чтобы он вообще когда-либо контролировал их.
И всё же он будет бороться каждой частичкой своего существа. До самого конца. Потому что когда эти образы и желания, этих демонов, вырвутся к ничего не ожидающим людям...
Легкая дрожь пробежала по его телу. Он знал, что может произойти, потому что мог видеть картины разрушений в своих мыслях. Он мог почувствовать их сладкий вкус у себя во рту.
И тогда моменты просветления рассеивались, словно туман. Множество картин проносились у него в голове, скопления воспоминаний, и он уже не знал, какие из них принадлежат ему, а какие демонам - или их жертвам.
В этот момент он чувствовал только огонь, тлеющий вокруг него, плавящий кожу, сжигающий горло. Тысячи жалящих насекомых, пожирающих его, проникающих в вены, терзали его. Запах гнили наполнял его ноздри, проникали в каждую клетку его тела.
Мертвые тела лежали вокруг него, на нём, он был скован ими, похоронен под ними, внезапно понял он. Он в ловушке, он задыхался...
Все ещё никто не приходил. Это было его наказанием. Он должен был умереть здесь. Чтобы снова ожить и терпеть дальше.
Он отчаянно возобновил попытки освободиться, но стало только хуже. Тел было слишком много, их вес топил его в нескончаемом море крови, гнили и отчаяния. Не было надежды на спасение. Он и в самом деле умрёт здесь.
Но в этот момент изображение снова поменялось, и теперь он смотрел сверху на возвышенность, осыпающуюся гряду и усмехался, держа в руках чьё-то тело.
Души здесь были такими же реальными и телесными, как люди наверху, и он держал эту прикованной семьдесят два года. Она была беспомощна, когда он отрезал от неё кусочек за агонизирующим кусочком. Он смеялся, кода она умоляла о милосердии, будил её, когда она пыталась найти спасение во сне, и заставлял её смотреть, когда он делал то же самое с её любимой семьёй, двое членов которой также были у него.
Слёзы женщины никогда не доставляли ему такого изысканного мучительного наслаждения, и он собирался наслаждаться её страданиями как минимум ещё семьдесят лет. Но он забылся этим утром, его когти были немного острее, чем нужно, их кончики проникли немного глубже, чем следовало.
Он был Мучением, и тысячи других душ ждали его внимания. Зачем печалиться об этой?
Он избавился от тела легким движением запястья.
Она упала, лязг других проклятых окружил её.
Он ждал, надеялся и вскоре был вознагражден. Один из его приспешников, один из его голодных, голодных миньонов, подкрался к телу и начал пожирать его, огрызаясь и шипя на других существ, что пытались украсть кусочек его такой вкусной плоти.
Какую чудесную картину они представляли - чешуйчатый демон с тлеющими углями глаз и презренная смертная, осмелившаяся умереть прежде, чем он закончил с ней.
Насвистывая себе под нос, он повернулся и побрел прочь.
В следующее мгновение, Амуна вырвало из ада в ослепительный водоворот ярости и горя, более он не был Палачом, он был женщиной.
Человеком. Она забилась в угол, не старше двенадцати лет, грубая ткань покрывала её тело, как было принято давным-давно, слёзы покрывали ей щёки, страх подобно живому существу свернулся кольцом в её груди. Она была грязна, бледна, солома была её единственным удобством.
- Разве ты забыла, как я спас тебя? - спросил жесткий мужской голос. На греческом языке. Древнегреческом.
Его шаги гремели, когда он ходил перед ней. Он был короток, толст, лицо его покрывали шрамы от оспы. Его имя было Маркус, но она звала его Плохой Человек. Да, он спас её, но и бил ее, тоже. Когда её речи угождали ему, он давал ей еду и кров. Но когда ей это не удавалось, её забывали, запирали, угрожая продать в рабство.
Она не собиралась больше бояться.
Он забрал её из лачуги, где она прожила всю свою жизнь. Пока он не пришел, она была слишком напугана, чтобы сбежать, хотя не осталось никого, кто мог бы позаботиться о ней.
...и он обещал помочь ей.
Почему-то, она возненавидела его с первого взгляда, также как начала ненавидеть всё остальное - себя, свою лачугу, весь мир - но полная отчаяния, она поверила ему. Теперь же она хотела сбежать.
- Разве ты. Забыла, как. Я спас тебя? Как то зло хотело убить тебя, как я забрал тебя прежде, чем он вернулся? Не заставляй меня спрашивать ещё раз.
- Н-нет, я не забыла, - ответила она на том мёртвом языке, голос её дрожал от растущей паники.
- Хорошо. И не забывай о том, как то зло заразило тебя. И что, в сущности, оно собой представляет.
Она не понимала, что значит заражение, но остальное в печаталось в её разум.
- Он - Повелитель.
- А кто убил всю твою семью?
- Повелитель. - Её голос стал сильнее, в её голове вспыхнула картина искалеченных тел.
За этим тут же последовали воспоминания, заставляя Плохого Человека исчезнуть из виду. Воспоминания, которым всего три недели, и всё же, кажется, что прошла вечность с тех пор.
