ем наполнить ее, поглотить ее. Лед, всегда крутящийся в ней, цвел в ее венах, поворачивая ее кровь к отстою. Хорошо. Да. Это было ее целью, в конце концов. Это было тем, что богиня хотела, чтобы она сделала.
Уничтожать.
Воины продолжали сражаться, нападая, соединяясь, пролилась кровь. Амун был быстрее, чем она думала, и сумел посадить несколько ударов. Фактически, чем больше он боролся, тем быстрее становился, пока он, казалось, не предвидел где точно появится Ненависть вновь. Вскоре Амун поставил больше ударов и разрезов, чем его противник.
Однако. Это не мешало ей делать то, что нужно сделать. В конце концов, она хотела покончить с этим.
Двое врезались в скалистые стены пещеры, пыль клубилась вокруг них. Один бросает другого, и они бросаются в стороны, только чтобы опять налететь друг на друга. Ворчание и рычание раздаются эхом, сопровождающиеся треском ломающихся костей, шорох уставшей расщепляющейся плоти.
Ей придется прыгнуть в их середину.
Странный поворот событий, которого она никогда не видела.
Она бы боролась всю свою жизнь, чтобы остаться в живых, чтобы избежать боль смерти и возрождения. Однако, не в этот раз. Лучше умереть самой, чем позволить Ненависти жить. Лучше умереть самой, чем позволить делать больно Амуну. Она причинила ему достаточно боли. Она любила его больше, чем собственную жизнь. Более того, она обязана ему. Черт, она обязана его друзьям. Они потеряли одного брата из-за нее. Она не станет причиной потери Амуна.
Хотя она дрожала, зная в глубине души, что это ей будет больнее, чем Ненависти, Хайди сосредоточилась на Амуне. На его мыслях. Они не соприкасались, но он был слишком занят, чтобы блокировать ее и вскоре она услышала вихрь команд, поглощенный своими знаниями и яростью, хотя, все время просеивал массовый приток, чтобы найти то, что ей нужно - призвать его демона.
Там! Внезапно она поняла, что Ненависть задумал, на три хода вперед. Она наблюдала. Выжидала. Амун был так сосредоточен на своем противнике, он не вознаграждал ее вторжения, ее намерения, не обращал внимания. Она продолжала отсчет... все еще наблюдая… все еще выжидая... И, наконец, пустилась в бой. Она врезалась в Ненависть, как только он снова материализовался, ее голова соединилась с его серединой, и руки обернулись вокруг его шеи. Они были кожа к коже и рухнули на землю. Более того, они были вне досягаемости Амуна.
В момент, когда они врезались, она освободила холод. Ненависть закричал, когда лед, образовавшийся на его нагретом теле, соединил их, и он был неспособен резко убраться.
Она не слушал его, сосредоточившись полностью на своей задаче. Когда она приняла тех демонов из Амуна, ей пришлось снизить свою защиту. Она должна была прекратить бороться с ним и впустить его.
Приветствовать его. Она сделала это теперь, с Ненавистью. Снизила свою защиту. Больше не боролась с ним.
Она хотела его демона, и он у нее будет.
Сначала, демон - этот горячий, горящий мрак внутри него, чешуйчатый, с пылающими красными глазами - бежал от нее, как демоны, которых она поглощала. Она не имела ничего подобного, однако, бросилась в погоню, распространяя лед. Вскоре испуганному демону некуда было бежать. Она поглотила Ненависть всем телом.
Она зацепилась за острые когти. В первую минуту контакта боль взорвалась в ней. Ей хотелось отказываться, прыгнуть так далеко, как могла, но она просто крепче держала вздымающееся существо, от тела Ненависти к ней. Перетягивание каната, и она победит.
Несмотря на лед, Ненависть молотил ее, толкал. Она все еще держалась, все еще упорно боролась. И затем лед начал таять, покидая ее. И как раньше, пламя заняло его место, распространяясь так, как будто кислота стала растекаться по ее венам. Паучья паутина мелькнула перед глазами, и головокружение настигало ее.
Темнота, которая была частью ее на протяжении веков, закричала приветствие, когда Высший демон скользнул в нее понемногу. Больше ей не нужно было тащить. Демон хотел быть внутри нее сейчас, даже помогал ей, отчаянно пытаясь ползти, чтобы снова стать единым целым.
Вдруг боль другого рода разорвала ее шею, ее спину, - Амун снова начал кричать, возможно, плакать, но она едва заметила. Она была слишком занята внутри, сжигаясь в пепел.
А потом она оторвалась от бывшего хранителя Ненависти. Она не протестовала, у нее теперь был демон. Весь демон, и это проносилось через ее ум, сталкиваясь с ее черепом, заполняя ее, поглощая ее.
Ее веки затрепетали и поднялись, и она увидела, что Амун нависла над ней, купаясь в красном цвете. Кровь? Но кровь никогда раньше так не светилась.
Она открыла рот, чтобы ответить, но что-то теплое текло из ее рта, а не словами.
Ее сердцебиение замедлялось, затем трепетало, почти отсутствовало. Однако, к счастью, холод возвращался к ее конечностям, заливая огонь.
Амун опасался, что она не сможет изгнать демона, что он всегда будет ее частью. Если бы это было так, она бы справилась.
Она моргнула, не понимая.
Она. Она умирала.
Она попыталась ему подчиняться, действительно пыталась. Не потому, что она боялась боли, которая ждала ее, а потому, что хотела быть с этим мужчиной всегда. Она не хотела, чтобы он страдал образами ее смерти, как она страдала от изображений своей семьи. Поэтому она боролась с холодом, слабостью. И пока она боролась, она поняла, что может изгнать демона, потому что этот чешуйчатый, клыкастый и когтистый зверь поднялся от ее кожи, с глазами ярко-красного цвета.
Амун с ужасом смотрела на происходящее. Она смотрела, тоже, пораженная, что она не должна была загонять его в угол и изгонять его. Пораженная, что она не страдала больше. Но когда зверь бросился из пещеры, ревущий в истерике, она обнаружила, что не было ничего, чтобы привязать ее к своему телу. Тьма тянула ее.
Ее органы закрывались, лед, который спасал ее, теперь убивает. Она знала, что чувствует себя
