Колесовская история
Великая Октябрьская революция потрясла весь мир. Огромно ее историческое значение и для Бухары. Перепуганный эмир готов был задушить любое проявление свободомыслия. Он увеличил численность армии, связался с басмачами Ферганы и через Афганистан стал договариваться о поддержке его силами иностранных держав, в частности Англией.
Бухарский эмират становился центром контрреволюции Средней Азии. Советское правительство Туркестана, отрезанное от России, оказалось в затруднительном положении. Действия эмира бухарского создавали угрозу всему Туркестану.
В это же время руководители джадидов Бухары в Ташкенте обратились за помощью к Колесову — председателю Совета комиссаров Туркестана:
— Мы имеем в Бухаре тридцать тысяч вооруженных людей. Если вы окажете небольшую помощь — возьмем власть в свои руки.
Колесов, поверив заверениям руководителей реформистов-джадидов, с небольшими силами прибыл в Коган. Эмир, извещенный «слухачами», агентами, приказал разобрать железнодорожные пути с обеих сторон, отрезая Колесову путь к отступлению.
Революционные солдаты строили дорогу и по ней отступали в Самарканд.
Руководители джадидов думали припугнуть эмира и при помощи Колесова захватить власть: вооруженной поддержки народа у них и не было. Эти действия джадидов привели к тому, что эмир стал уничтожать передовую интеллигенцию, людей, сочувствующих революции и помогающих большевикам.
Брата Айни Сироджиддина привели из кишлака в Бухару, посадили в подземелье «Обхона», где когда-то томился сам Айни. Пятнадцать дней пытали Сироджиддина, потом по приказу эмира убили.
Айни горячо любил брата и тяжело переживал его смерть. Он написал стихотворение «Элегия на смерть брата». Поэт призывает уничтожить эмира, разрушить эмират и построить новое государство свободы.
После отступления Колесова эмир организовал террористическую группу из воров и отщепенцев Самарканда. Впоследствии вся группа стала басмаческой бандой. Эмир хотел убить Айни руками наемников. Эмир считал, что Айни — один из руководителей движения 8 апреля. Оставаться в Самарканде Айни не мог — слишком велика была нависшая над ним опасность. Он был вынужден уехать в Ташкент. 22 апреля 1918 года он выехал. Почти полгода прожил Айни в Ташкенте. За это время раны его зажили, сам он окреп и по приглашению друзей снова вернулся в Самарканд. Самарканд ведь был ближе к Бухаре, а Айни не хотел уезжать далеко от Бухары: его беспокоили бухарские события и судьба друзей, оставшихся там, Айни мечтал о светлом дне освобождения Бухары от гнета эмира, о свержении эмира и крушении эмирата…
В «Элегии на смерть брата» поэт со скорбью обращается к своему брату:
Это обращение к погибшему брату дает особую окраску стиху, делает его лирически задушевным, и тем более убедительно звучат последние строчки, гневно заклеймившие и проклинающие эмира, деспотизм и призывающие светлое будущее:
«Марш свободы»
Из Бухары приходили сообщения о казнях сотен людей и страшных пытках в зинданах — подземельях эмира бухарского. Айни тяжело переживал это, самым мучительным для него была полная невозможность хоть чем-нибудь облегчить участь друзей. Он ходил мрачный, расстроенный и даже временами переставал верить в грядущую революцию, в освобождение Бухары.
Большевики Самарканда и революционно настроенные рабочие взяли Айни под свою опеку, старались поддерживать, развеивать его сомнения, направлять его творчество на борьбу с эмиром и всем строем эмирата.
«…Я встретил Октябрь, — рассказывает сам Айни, — в сорок — сорок два года, я стал сорокалетним учеником Октября и был принят в его школу… Школа Октября, принявшая меня под старость учеником, возродила и омолодила меня…»
9 апреля 1917 года, в день, когда русские солдаты освободили его из эмирского подземелья — зиндана, Айни услышал удивительную песню. Солдаты пели ее, как молитву и как клятву, с большим воодушевлением и подъемом. Это была песня решительная и мужественная, песня людей, идущих на бой за свободу и счастье. Айни это понял сразу, хотя слова и были незнакомые… Впоследствии Айни много раз слышал ее в Самарканде, Когане, Ташкенте, но запомнилась она ему на всю жизнь именно тогда, когда его освобождали русские солдаты, и еще ему врезалось в память: солдат с винтовкой в руках, новая боевая песня, топот множества сапог и солнце, яркое, весеннее. Песня эта была «Марсельеза»…
В начале 1918 года Айни написал на мотив «Марсельезы» стихи «Марш свободы». Очень скоро эта песня получила высшую оценку истории — стала народной: ее пели все — мальчишки и дехкане, солдаты и простые труженики — гончары, водоносы. Однажды Айни наблюдал, как под мотив «Марша свободы» дехканин ногами месил глину и в такт подпрыгивал. Наверно, было бы смешно смотреть на него со стороны, если бы не серьезное выражение лица дехканина, не оставлявшее места шуткам. Эта песня не была похожа ни на одну из таджикских песен: она звала на борьбу с угнетателями, на борьбу за счастье народа. Это была первая революционная песня таджиков: она открывала новую эру в тысячелетней таджикской поэзии…
