— Они умерли. Аккумулятор сел, и они умерли. Пожалуйста, оставьте меня. Я хочу побыть одна.
Никогда за все годы нашего знакомства леди Элана не говорила таких слов. Ведь приходы людей были единственными событиями в ее жизни. А сейчас она прогоняла меня.
— Тетя Элли! — закричал я и обнял ее шею.
— Пожалуйста, Джон… Ты же знаешь, со мной ничего не случится. Я не могу расколоть свой дурацкий череп об камень, он слишком прочный. Приходи завтра, а сейчас оставь меня, прошу!
Отец увел меня за руку.
— Папа, она сказала, что очки умерли. Как такое может быть?
— Не знаю, сын. На свете есть много вещей, секрет которых забыт. Скоро леди Элана сама расскажет тебе обо всем. Наберись терпения.
Ужин прошел в мрачном молчании. Как всегда, когда был не в духе, отец приказал накрыть себе стол не в обеденном зале, а в отдельной комнате, которая называлась хмурой столовой. Мать старалась выяснить у нас, что произошло, но мы дружно отвечали, что все в порядке, что ей не нужно беспокоиться.
— Ах, как вы похожи, — сказала мать. — Видно, правильно пишут в книгах — золото калечит душу.
— Пальцем в небо, — буркнул отец.
— Ну так расскажи.
— И вместо одной унылой физиономии я буду видеть перед собой две.
— Пусть так. Но семья будет едина.
Отец задумался над этим, теребя мочку уха, потом произнес:
— Джон, расскажи.
И я рассказал. Мать заплакала. Она сказала, что знает, как тяжело, когда кто–то умирает. И тут я узнал много интересного. Оказывается, у меня была сестренка на год младше меня. Но она прожила только один день. Роды у мамы были очень тяжелые, она чуть не умерла. Лекарь сказал, что если б был сын, она точно бы умерла. И с тех пор у мамы не может быть детей. Мама даже предлагала отцу оставить ее и взять другую жену, чтоб она родила ему много наследников, но отец отказался. Я стал еще больше уважать его за это.
А ночью меня позвала леди Элана. Она кричала и умоляла позвать меня. Часовой у ворот услышал и разбудил сержанта. Сержант разбудил Уртона. А заодно и его жену. Уртон спустился к драконе, но та ему ничего не объяснила. Тогда Уртон разбудил отца. Проснулась и мать. Отец разбудил меня. Сержант на всякий случай поднял всю роту и приказал по–тихому занять места на стенах. В общем, когда я спускался в подземелье, во всем замке спали только малые дети да куры.
Тетя Элли была страшно возбуждена. Если б могла, она подпрыгивала бы от нетерпения. Глаза лихорадочно блестели, и она даже начала заикаться.
— Джон, ты не мог бы положить очки на солнечный свет? Я, я совсем забыла, что ве–весь ремешок, вся оправа, я хотела сказать, это солнечный элемент. Если ничего не сломалось, когда аккумулятор полностью сел, они снова должны начать работать. Только, пожалуйста, не отходи от них ни на шаг. Если их украдут, я умру! Наверно, для начала хватит трех часов. Пожалуйста, Джон, скорее положи их на солнце.
— Тетя Элли, я могу положить их под лунный свет.
— Лунный слишком слаб, не хватит энергии. Надо под солнечный.
— Но тетя Элли, сейчас ночь!
— Ох, боже мой. Выходит, я тебя разбудила. То–то Уртон так осерчал. Прости, Джон. Я совсем забыла, что солнце светит только днем. Боже мой, я, наверное, умру от нетерпения.
Я был бы последней свиньей, если бы оставил ее до утра в одиночестве. И, к тому же, распоследним дураком. Бывают такие времена, когда за одну ночь переворачиваются все представления о мире. Я и тетя Элли, мы были как пьяные. А вы бы не обалдели, если б узнали, что самая умная собака, самый верный боевой конь думать не могут, а Вещь может. Думающая вещь называется компьютер. Он понимает человеческую речь лучше собаки, сам умеет говорить, считает быстрее, чем все академы вместе взятые. А если записать в книги все, что он помнит и поставить эти книги на длинную–длинную полку, то вдоль этой полки на лучшем скакуне нужно скакать несколько дней. Правда, тетя Элли говорит, что компьютеры думают не так, как люди или драконы, но я не понял, в чем разница. Они даже в шахматы играть умеют! В нашем замке умеют играть только мать, отец, лекарь, кое–кто из академов и тетя Элли. Я знаю, как двигать фигуры, но играть не умею. Слишком это занудно. А еще они умеют так быстро рисовать и менять картинки, что кажется, будто в окно смотришь. А за окном люди ходят, куры клюют зерно, кузнец коня подковывает… Это называется виртуальная реальность. Виртуальная — значит не настоящая. А еще я узнал, что ничего не знаю о природе вещей. Люди, оказывается, знают, из чего состоят молнии, откуда берется гроза, почему из одних облаков идет дождь, из других — град, а третьи просто летят мимо. Науки, оказываются, бывают точные и описательные. Наши академы забыли все точные науки, кроме математики. Математика — сама по себе наука, а кроме того, фундамент всех остальных наук. Чем больше в науке математики, тем она точнее. Так что из точных наук у нас осталась одна геометрия. Все остальные или позабыты, или стали описательными.
Я сидел, прижавшись к шее тети Элли, дрожал от холода и слушал, слушал, слушал. Пока не пришел Уртон с котлами, полными еды (леди Элану кормили теперь два раза в день), и не сказал, что солнце встало. Я схватил Вещь и побежал на главную башню. Там я прислонил очки–компьютер к зубцу стены так, чтобы солнце светило прямо на них. На башне было холодно, но все–таки не так, как у тети Элли.
Когда солнце взошло повыше, я передвинул очки, чтоб опять солнечные лучи падали прямо на них. А потом я пригрелся и уснул до полудня.
Как только проснулся, побежал вниз, в подземелье. Надел на тетю Элли очки, застегнул под подбородком.
— Не может быть! — прошептала тетя Элли.
— Они ожили?
— Сними, посмотри сам. Может, у меня галлюцинации от переживаний.
Я снял очки и заглянул в них.
— Ты видишь красный огонек? — спросила дракона. Я присмотрелся. Огонек был такой маленький и слабый, что заметить его можно было только в темном подвале.
— Вижу.
— Он говорит, что аккумулятор разряжен ниже самой нижней допустимой границы.
— Я мало держал их на свету?
— Да, Джон. Надо подержать их на солнце в десять раз дольше. А может, в сто. Понимаешь, они могут работать в нормальном режиме, или в режиме экономии энергии. В режиме экономии они едят намного меньше энергии, но и думают в тысячу раз медленнее. Обычно этого хватает. Но, когда меня стукнули по голове и сняли их, они работали на полную катушку. И я не могу переключить их на экономичный режим, пока аккумулятор не зарядится до минимального рабочего значения.
— Тетя Элли, а если я зажгу рядом с ними факел, это поможет?
— Поможет, но очень слабо. У твоей мамы есть зеркало?
— Есть. Я понял! Надо направить на них солнечный зайчик!
Я побежал наверх, конфисковал у мамы и ее фрейлин три зеркала. Но перед этим забежал к себе и повесил на пояс меч. Фрейлины, увидев меня с оружием, поняли, что дело нешуточное и помогли отнести зеркала на главную башню. Я попросил двух фрейлин держать под нужным углом зеркала, а третью послал за Стефаном. Стефан появился в сопровождении Уртона, матери и отца. Я опять рассказал, зачем мне нужны зеркала.
— Насыщаются солнечным светом. Странно это… — молвил отец.
— Ничуть не странно. Они как трава, как листья на деревьях. Только трава зеленая, а у очков ремень черный.
— Так листья тоже светом питаются? Кто тебе это сказал?
— Тетя Элли.
— А ведь правда, каждая былинка к солнцу тянется, — согласилась мать. Отец недоверчиво
