— Правда… я давно так хорошо себя не чувствовал, если забыть, что я на нарах, — с удивлением выговорил высокий мужик, вроде как его звали Владиславом, насколько я помнил. — Раньше как кол в желудок вставили, а теперь вообще ничего, как у младенца! Силен парень!
— Да, я тоже чувствую, — добавил толстячок. — Слушай, как выйдем отсюда — предлагаю сделать клинику! Будем обслуживать ВИП-клиентов, денег будет море!
— Стоп-стоп, забито! — хлопнул ладонью Профессор. — Я и без вас парня пристрою к делу. Кстати, мы можем подзаработать и тут — есть желание? Будешь снимать порчу с братвы — будем брать продуктами, деньгами, все на семью. Чаем будем брать, сигаретами — мы такую развернем деятельность! Я все организую, комар носу не подточит! Согласен?
Я не раздумывал ни секунды: одно дело — ты залетный лох, без всякого статуса в этом сообществе, и другое — нужный человек, считай, лекарь.
— Давай организовывай. Вы обеспечиваете мне прикрытие, ну а я снимаю порчу. Все заработанное на общак в семью.
— Молоток! — восхитился Профессор. — Только это, учти — некоторых, кого покажу, будешь лечить бесплатно — это смотрящий и его приближенные, а также воры и авторитеты, которые тут, в СИЗО. Политика, сам понимаешь. Типа ты на общак лечишь. И еще — будем долю в общак хаты засылать, иначе работать не дадут. Все, сейчас я договорюсь с Лысым!
Профессор вскочил с места и пошел к смотрящему — они долго что-то обсуждали, потом смотрящий важно кивнул, и Профессор с довольным видом вернулся назад.
— Ништяк все! Десять процентов на общак, смотрящему, его и его свиту лечим бесплатно, и он нам еще подсылает людей на предмет осмотра и лечения! Вот развлекуха, и питание будет нормальное! Сейчас мы их раскрутим!
По одному потянулись страждущие — Профессор брал с них то банку тушенки, то денег пятьсот рублей, то пачку чаю — тут продукты, особенно чай, были дороже денег, пачка чая стоила как раз те пятьсот рублей.
К вечеру у нас набралась приличная мзда, пересчитав которую Профессор отделил долю на общак и отнес Лысому. Вернувшись, с удовлетворением сказал:
— Да-а-а… хороший бизнес! Повел рукой — и вот тебе капитал. Айда чай пить — сейчас сварганим!
Профессор со товарищи торжественно достали откуда-то жестяную банку. Налили туда воды из-под крана и стали варить чифир кипятильником — я никогда до того не пробовал эту гадость. Но пришлось… Потом мы плотно поели — люди «семьи» были довольны свалившимся с небес угощением, и я снова забрался на шконку.
Так тянулись мои дни — иногда ко мне приводили людей из других камер, и я снимал с них порчу, дважды выводили к каким-то охранникам — прознав о моих способностях, они потребовали, чтобы их тоже лечили от порчи, — но меня все не вызывали и не вызывали по моему делу, как будто решили похоронить в этой живой могиле.
Я иногда разговаривал с Профессором, и он подтвердил мои опасения: меня могут держать в камере по беспределу месяцами, стряпая заново и заново различные бумажки — мозг человека всегда был изощрен в подобных гадостях.
После начала моей карьеры тюремного лекаря я был, можно сказать, если и не в авторитете, то в немалом уважении — на меня больше не пытались напасть, а тот, кто попробовал наехать, исчез в тюремной больнице, и, по слухам, то ли умер, то ли ушел на волю инвалидом.
Я получил репутацию колдуна, черного колдуна, который может не только снимать порчу, но и напускать ее. Впрочем — а разве это было не так? Кроме того, за меня горой стояли «семья» и смотрящий со своими прихлебателями — они тоже имели с меня довольно хороший доход.
Передачи я не получал — уверен, что моя мать пыталась проникнуть ко мне и что-нибудь послать, но ей отказывали под любым предлогом. Как потом выяснилось, так все и было…
В один из дней дверь камеры с лязгом открылась, вошли двое охранников и выкрикнули мою фамилию.
Я от неожиданности даже вздрогнул, потом облегченно вздохнул и сказал Профессору:
— Наконец-то хоть что-то определится.
— Ну-ну… на всякий случай — удачи, Колдун! Если в камеру не вернешься, запомни номер сотового, он простой. — Профессор быстро продиктовал мне номер. — Состыкуемся, если что.
Охранники, как ни странно, спокойно смотрели, как я прощаюсь с сокамерниками, и не торопили. Все-таки слава черного колдуна имеет свои преимущества — вдруг порчу напустит?
Заложив руки за спину, я пошел за ними по коридору, после процедур оформления снова отправился в автозак, и через два часа меня вели по вонючему коридору к знакомому кабинету, с которого началось мое путешествие в тюрьму.
Конвоир толкнул дверь, спросил разрешения, и второй конвоир подтолкнул меня в спину, пред светлые очи хозяина кабинета.
Очи были и правда светлые, да и хозяин очень уж сильно побелел. Он был бледен, изможден и тощий как палка, одежда висела на нем, как на вешалке, на голове пульсировал мой «слизняк», выкачивая силу и перекачивая в меня.
Все эти месяцы, что провел в СИЗО, я чувствовал, как тают силы полковника и поддерживается мое здоровье. Я бы не удивился, если бы узнал, что и лет жизни у меня прибавилось, а у полковника сократилось.
— Что, доволен? — Лицо полковника задергалось в нервном тике и перекосилось. — Проклятый колдун! — Полковник достал пистолет, передернул затвор, дослав патрон в патронник, и направил ствол на меня. — Я сдохну, но и ты сдохнешь, тварь! — Он выстрелил, целясь мне прямо в грудь, дважды нажав спусковой крючок.
Как будто страшный молот обрушился на мое плечо и грудь — одна пуля разбила мне ключицу, а другая пробила легкое, и изо рта у меня фонтаном хлынула пузырящаяся кровь.
Последнее, что я увидел, это как мой «слизняк» раздулся раза в три и запульсировал с такой скоростью, что его пульсации перестали быть видны, такое впечатление было, что он просто завизжал, перекачивая энергию от полковника ко мне. Это меня спасло, а полковника убило — фактически он убил самого себя, заставив мою черную сущность активизироваться в попытке очень быстро восстановить мое здоровье, конечно, за счет его жизни, а жизни оставалось немного — за два с половиной месяца «слизняк» успел разрушить его организм.
Полковник умер на месте, но я этого не видел, потеряв сознание.
Очнулся я уже в больнице, под охраной милиционеров, стоящих в изголовье, и первое, что увидел над собой, — шар головы следователя.
— Очнулся? Давай поговорим с тобой, расскажешь, как дело было. — Капитан милиции сидел рядом со мной и с интересом смотрел на меня. — Самое главное, скажи мне, как это получилось, что в тебя всадили две пули калибра девять миллиметров, а ты остался жив, и при этом раны твои выглядят, как будто ты был ранен лет десять назад? А? Пояснишь? Пули остались в тебе и каким-то образом зависли в теле, не мешают тебе жить. Как это может быть? И вообще, с чего вдруг полковник стал в тебя стрелять чуть ли не с порога? Тут ходят странные про тебя слухи — информация просто потрясающая, как в передаче про таинственные явления на РЕН-TV… Ну так что, пояснишь мне что-то?
— Ну а что пояснять-то? — с недоумением сказал я. — Ну начал этот ваш придурок стрелять в меня, почему — не знаю. Я упал, очнулся… хм… ну не гипс, да, палата вот эта. Сами-то вы хоть знаете, что с ним случилось, почему он спятил?
— Знаем, — неохотно ответил после непродолжительного молчания капитан. — У него был рак мозга в последней стадии, скоротечный, с метастазами везде, где только можно и нельзя. Так почему он стал в тебя палить?
— Извините, ну вы же взрослый человек, у человека рак мозга, он медленно или быстро сходит с ума — я-то как вам могу пояснить, что было у него в мыслях?
— Да, мне говорили сотрудники СИЗО, что ты умеешь говорить, сокамерники о тебе докладывали. Но также они докладывали, что ты там занимался снятием проклятий, и вроде как они боялись, что ты можешь
