Невероятные нравственные изменения произошли в душе московского полужулика с тех пор, как он примкнул к «Изюму». Ведь не секрет, что иные фотографы смотрели на него косо, кое-кто даже задавался вопросом – не «фишкина» ли это подсадная утка? Даже и эти скептики ахнули, когда Пробкин поехал в Грузию на своем бесценном «Мерсе», а вернулся оттуда на тарахтящем «Запорожце». Продал, оказывается, лимузин, а из вырученных денег выделил нуждающимся друзьям – кому по тыще, кому по полтыщи.
Нуждающихся, надо сказать, становилось все больше. Клезмецов требовал предательств в обмен на гонорары. Всем на удивление, «изюмовцы» такой обмен полагали для себя невыгодным. Беспрецедентный случай в истории творческих союзов СССР: кампания идет который месяц, а никто до сих пор не обкакался. Андрюша, правда, Древесо совершил сомнительный подвиг в космосе, но ведь не заложил же все же никого и даже не расплевался...
Вытягивание веревки продолжалось. На бугре среди зрителей играли два флейтиста. Шуз Жеребятников грелся четвертинкой из рукава. Перформанс был ему не очень-то по душе. Я понимаю, говорил он, если бы это дело завершилось всеобщей «греблей-с-пляской», но, поскольку этого не намечается, осуждаю как декадентщину. Хочешь хлебнуть, Макс?
Огородниковы тоже присутствовали. Акция в Старой Рузе оказалась для Насти хорошим предлогом, чтобы вытащить Макса на люди, на вольный воздух. После адреналинового шквала на 86-м километре Симферопольского шоссе Огородников никак не мог прийти в себя. По нескольку раз в день его охватывало то, что он стал называть «элементарными агониями», т. е. приступ «пустот», головокружений и тошноты. В промежутках между ними он предпочитал сидеть в кресле и тупо смотреть все подряд телевизионные программы. Его потрясала мысль, что на его жизнь совершено покушение... или имитация покушения?.. может быть, все-таки покушение?.. может быть, просто клюнул носом тот шоферюга?.. и все-таки ошеломляет присутствие в близлежащем пространстве отряда могущественной власти, озабоченного именно Максом Огородниковым, именно идеей искоренения его личности. С какого хера они все-таки сорвались? На артистическую дурость звереть с такою силой? Откуда вообще они такие взялись с претензией на полную русскую власть? Разве Русь раньше не терпела скоморохов?
Третьего дня Харрисон Росборн добавил пищи для таких размышлений. «Источники» шушукаются, что секретарь ЦК Жериленко предлагает в отношении «Изюма» и «Нового фокуса» какие-то определенные акции. «Источники» шушукаются в ночи, эдакие бахчисарайские фонтаны. Неограниченные диктаторы, соль русской земли, хозяева самого большого в истории склада взрывчатки, на тайном толковище решают дело одной богемной компании. Скажите, Харрисон, презираете Россию?
Росборн с трубкой. Оплот человечества – англо-шотландское просвещение. Прежде он, да, презирал Россию, но сейчас научился не переносить большевизм на народ. Это нелегко, мой друг. О да, нелегко. Революция проводит колоссальную селекцию, в общем-то, нелучшего человеческого материала. Скажем так – человеческой дряни. Она всплывает. В любом народе дряни немало, но не на всех еще обрушилась теоретическая революция. Я говорю «теоретическая», потому что к жизни и к жизненному опыту она не имеет никакого отношения. Как тут не стать метафизиком?
К чертям все это дело, сказала Настя сегодня утром. Смотри, Ого, еще день прошел, а ты все еще не расстрелян. Поехали в Старую Рузу, подышим русским концептуализмом. Поехали. Макс даже камеру взял и, сидя на бугре, в том местечке русской земли, где на скоморохов сроду не охотились, сделал несколько снимков.
После полутора часов усилий веревка была полностью вытянута из рощи и теперь лежала основательной кучей у подножия бугра, как бы напрашиваясь в памятники большому событию отечественной культуры. Хотели было уже открыть шампанское, но тут по краю поля проехали два «газика»-«козла» и тут же из-за рощи стала вытягиваться вторая, незапланированная часть перформанса – цепь дружинников. Жаль, пулемета нет, сказал Жеребятников, бутылками не отобьемся. «Газики» подъезжали с тыла. Операция была тактически продумана.
Из машин выпростались милиционеры и пара начальников в штатском. Всех попросим предъявить документы! Дружинники подходили, сияя идиотскими улыбками. А по какому праву, рявкнул Жеребятников. Молодежь покорно вытаскивала занюханные документики. У такого рода молодежи самые добротные советские ксивы почему-то очень быстро затаскиваются. А на каком основании, продолжал по старой лагерной привычке «качать права» Шуз. Капитан милиции улыбчиво пообещал: найдем, найдем основания. Да что вы, господин Жеребятников, как-то странно волнуетесь, сказал Васюша Штурмин – в правом глазу монокль. Ничего особенного не происходит, дело, ей-ей, вполне заурядное.
Граждане, громко объявил капитан, все задержаны до соответствующих распоряжений. Попрошу следовать за мной. Большая группа людей, похожая с птичьего полета на демонстрацию сторонников земельной реформы, двинулась через безобразное поле озимых. По дороге к поселковому клубу, то есть к месту задержания, дружинники перемешались с артистами, обменивались сигаретками. Любопытные задавались вопросы. А вы чего хотели веревкой-то сказать? Чтобы вся колхозная система удавилась? Или насчет советского рабства?
Едва разместились в клубе, как прикатило «соответствующее распоряжение» в лице Сканщина Владимира Гавриловича. Он стал с озабоченным видом бегать туда-сюда, от начальства к задержанным, хлопотливо выяснял мелкие неточности с пропиской, иногда, как своим, делал художникам большие глаза и разводил руками – что, мол, с деревенщины возьмешь! Огородников издали наблюдал своего «куратора», и вдруг пришло в голову, что вся эта история и тому не проходит даром. Пропала недавняя комсомольская округлость. Не был бы чекистом, можно было бы подумать, что в глазах иной раз мелькают светлячки отчаяния...
Вскоре все были освобождены и отправились на электричку, усталые, но довольные: перформанс удался, лучше не закажешь! Устроило всех и объяснение, данное представителем местных властей. У нас здесь рядом желудочный курорт, приходится проявлять повышенную бдительность.
II
Буколическое настроение, увы, продержалось недолго. Еще до рассвета пронесся телефонный смерч. Ночью арестован Жеребятников, прошли обыски у Пробкина, Чавчавадзе, Штурмина, Цукера, Марксятникова, даже у умирающего Германа... Конфискованы экземпляры альбома как оригинальные, так и уже поступившие контрабандой из-за моря в роскошном издании «Фонтана». Конфискованы также все отснятые пленки, корреспонденция, книги, пишущие машинки и даже орудия производства – фотокамеры... Всем подвергшимся обыску вручены повестки на допрос в прокуратуру. Буквально разгромлена «охотниковщина», там даже отдирали обои. Олеху и его датчанку «фишки» увезли с собой, допрашивали три часа, потом отпустили, взяв подписку о невыезде. Позднее пришли новости из Тарту – там арестован профессор Юри Ури.
К Огородниковым не пришли, хотя под окном в ту ночь стояли две машины, а со стройки в окно светил сильный прожектор.
III
– Ведь ты же обещал, что не будет жертв! Ты называл себя политиком крупного масштаба!
– А ты в этом еще сомневаешься?
– Теперь, после арестов и обысков, сомневаюсь!
– Напрасно. Взгляни трезво. Жеребятников – настоящий враг, почти такого же калибра антисоветчик, как Огородников. После его ареста Максу деваться некуда, любой шаг ведет к пропасти! Огородникову конец, и поделом – грязнейшее пятно в советской фотографии! Остальные... Ну что ж, открою тебе секрет... остальные у-це-ле-ют! Это согласовано мной, подчеркиваю
– Ну нельзя же так! Ты губишь себя! Подумай о детях! Ну, вот возьми это и до дна! И вот эту таблетку, нет, две сразу!
...........................................................
– Теперь тебе все ясно?
