МЭИ.
О: Что тогда группы играли?
Ш: Либо панк, либо металл.
О: Почему вы решили Панк-рок играть?
Ш: Когда человеку 20 лет, он только что научился играть на гитаре и собрал таких же единомышленников, у них по — любому получится Панк-рок. Кроме того, у нас тексты удачные были. Потому что если говорить о металлистах, они либо по-английски вонзают, либо все больше про дьявола. На мой взгляд, все это происходит от бедности извилин. А в то время, вообще, было сильное деление на металл и не металл. Например, в 1986 году проводили в Горбушке фестиваль Московской рок — лаборатории, где как раз 'Чудо — Юдо' кидались презервативами. Я там был. Фестиваль шел два дня — первый был металл, а второй — не металл. Деление было тогда строгое. Хотя металл тоже был панк. Играть тогда никто толком не умел, но назывались по-разному, кто волосатый, с черной кожей и гитарой жужжат — значит, металлист.
О: Пару слов о дискографии.
Ш: За предыдущий период группой было записано 2 альбома. Первый альбом назывался 'Песенки с фузом и без'. Второй альбом 'Во как оно' записали, вообще, за 2 дня на студии «GRAND» (бывшее радио 'Ракурс') С тех пор у нас накопилось материала еще на альбом, который будет называться «Опомнился». И я, надеюсь, как только у нас решится вопрос с репетиционной базой, я думаю, мы за месяц — за полтора мы слепим этот альбом.
О: Зачем вы всем этим занимаетесь?
Ш: По — первости, занимаются всем этим (во всяком случае, про себя могу сказать), чтоб девушки к любили, а дальше, если серьезно этим заниматься, начинаешь задумываться, и если чувствуешь в этом потребность, движешься по прямой. Самовыражаешься таким образом. Просто для того, чтобы чувствовать себя не таким, как все.
О: Как ты понимаешь Панк-рок?
Ш: В моем понимании, Панк-рок — это песни, которые мне хочется спеть в кругу друзей, когда мы бухаем. Это уже, к сожалению, отошедшая в историю традиция. Просто это песни, которые рассчитаны на себя лично и на своих друзей — то есть 'Вот сижу я, вот бутылка моя, а после возьму еще' — это песни, которые человек смог бы спроецировать на себя сам, на свой круг. Вот так я понимаю ту музыку, которую делаю я. А, в принципе, это музыка таких людей, которым близки эти проблемы — 'девушка, которая с утра не пришла', 'менты — козлы забрали'. То, что волнует 'среднестатистического' панка — пиво, девушки, ну, к примеру, там, травы покурить, чтобы меньше милиция забирала.
О: Панк-рок как музыкальный стиль и как стиль жизни: какие тут нюансы и свои особенности?
Ш: Если уж говорить о панке как о стиле жизни, то у нас вся страна живет по этим законам, и никуда от этого не деться… Наш менталитет российский предполагает подобное отношение к жизни. Наш менталитет отличается абсолютно от западного. Я по своему опыту знаю. Что западным панкам делать? Да им нечего делать. Они вскрывают, как они считают, язвы общества собственного. А у нас и так все ясно. Я считаю, что в России панк более широкое понятие, чем в Европе — и в музыкальном стиле. Я слушаю западные панк — сборники, и, как правило, музыка там однообразная. У нас же возьмем, например, Лаэртского — чем не панк. Если текст слушать — вообще, стопудово, а музыка — и регги, и попса. У нас здесь совершенно другие понятия — текстовый стеб. У нас панк приобретает форму не естественные для тех инструментов, которые предполагались: 3 человека пьяных, которые орут и жужжат. Российская ментальность накладывает отпечаток на любые действия индивидуумов местных.
О: В чем конкретно проявляются наши национальные корни, народные традиции?
Ш: Мы имеем Янку, мы имеем Егора Летова, мы имеем всю сибирскую братию. Я считаю всю эту музыку жалобной. Это традиция сиротской, арестантской песни… Арестантская музыка в Америке — это рэп. Если в Америке это агрессивные формы принимает — рэп, хотя это та же жалоба… Я считаю, это прежде всего, честная музыка. Молодые ребята, которые не умеют играть, но они рубятся, они выкладываются, делают все честно. И это должны быть убежденные люди. И в Панк-роке должна быть какая-то конкретность в смысле текстов. Панк-рок — это музыка не то чтобы совсем тупая, но не изобилующая изысками, и основной упор делается на энергетике, и если она лишена еще заряд смыслового, в данном случае каковым является текст, то она превращается в транс-музыку. Ритм и что-то жужжит. Человеку просто хочется прыгать, метаться и если нет какой-то красивой мелодии, то есть кроме ритмической основы, базиса, должна быть еще какая-то надстройка — либо смысловая, текстовая, как у Летова, либо мелодия.
О: То есть, если брать Панк-рок как стиль музыки, и три основных компонента любой песни — музыка, текст и энергетика, то в разных группах может быть акцент на любом из них?
Ш: Да. И что более важно — для каждой панк — группы это свое.
О: И в России, и на Западе и то и другое характерно?
Ш: Видишь ли, на Западе имеется такая проблема — у них это запрещено и задавлено стереотипами. Если ты, например, вонзаешь про то, как неграм хреново, то ты по — любому хороший. А если ты играешь хорошо, но не говоришь про то, что нефам плохо и другие социальные проблемы, то… у них очень большой социальный подтекст. Я против этой чрезмерной политизации.
О: Какое значение в Панк-роке имеет протест, бунт?
Ш: В большинстве своем это бунт, обусловленный половым созреванием, либо остаточными комплексами.
О: Какое значение в Панк-роке имеет эпатаж?
Ш: Эпатаж, как средство самовыражения, от носится опять же к половому созреванию. Но дальше это может быть стилем жизни. Здесь имеется три варианта: эпатаж, направленный на привлечение денег, коммерциализации и повышение спроса на свою продукцию — реклама, грубо говоря. Второе — это просто потребность человека себя так вести — вот ему все по фигу. Или — наркоман. Они просто дурака валяют, и ничего не могут с собой поделать. Например, Сид Вишес. Он что, специально дурака валял? Да ни фига. Торчал, вот и валял. Я не думаю, что Сид Вишес был круто идеологически подкованным товарищем. Более того, я уверен, что ни хрена. Ничего подобного не было. Был нормальный паренек, выглядел хорошо, все его любили, по тому что он такой клевый. Торчал он на герыче, и совершал по этой причине безобразные поступки, что привлекало к нему больше внимания и делало его еще круче в глазах окружающих. Чем закончилась история, мы знаем. А для Малькольма Макларена, который был у них продюсером, это был,
