вас все хорошо?
— Хорошо…
— Вот и отлично. Рада за вас. Прощай!
— Мила, подожди! Ты что, злишься на Севера? Из-за Машки?
— Значит, он рассказал… Плевала я на Машку. Пусть перетрахает хоть всех Машек, сколько их есть, а также всех Марусь, Мань, Мар, Мэри и просто Марий! Все равно их будет меньше, чем отодравших меня мужиков! — Мила вдруг истерично разрыдалась.
— Ну что ты! — Лида не на шутку испугалась. — Ну брось! Север любит тебя! И все у вас будет отлично, поверь!
— Ничего уже не будет! — выкрикнула Мила. — Понимаешь, подруга, ни-че-го! Это у вас с Витькой все будет, потому что ты — нормальная! А я проститутка! Я больна проституцией, как сифилисом! Неотвязно! Лучше б я могла заразиться сифилисом, чем болеть этой грязной нимфоманией! Лучше б сифилис!
— От сифилиса ты могла бы стать бесплодной…
— Я и так бесплодна! Но зато могла бы вылечиться, любить! А так!.. Ой, — вдруг опомнилась Мила. — Извини, что тебе мои проблемы… Прощай.
— Милка, подожди! Ты ведь хочешь с собой покончить? Не надо этого! Север любит тебя, любит! Вы будете счастливы! Не умирай!
— Любит… И я его люблю… И именно потому, что люблю, должна уйти…
— Но он…
— Дело не в нем. Дело во мне. Я больше не могу позорить его. А если останусь жива — буду позорить и дальше, ничего не смогу поделать с собой. Лучше уйти… Не надо мне перезванивать, извини. И прощай! — Мила быстро положила трубку. Для надежности тотчас отключила телефон. И снова влезла на стол, к своей петле…
38
Машина выскочила за Окружную дорогу. Трасса была пустынна. Она вообще не считалась оживленной — захолустная подмосковная трасса. А сейчас, вечером, редкий автомобиль попадался навстречу шикарному лимузину бандитов. Не было здесь и постов ГАИ…
«Убивать меня везут, что ли?» — думал Север. Он сидел на заднем сиденье машины, зажатый с обеих сторон двумя огромными грузинами. Его не связали, но оба «соседа» продолжали по-прежнему крепко сжимать предплечья Белова. По хватке чувствовалось — бывшие борцы.
«Нет, наверно, не убивать, — размышлял Север. — Пытать. Вытягивать по жилочке, за сколько я продался Столетнику и как того самого Столетника ловчее завалить. Как будто я знаю… А Милка там одна! Боже! Надо что-то делать, срочно! Она же погибнет, дурочка! И я, дурак, бросил ее одну… Что же делать, Господи?!»
— Рамаз! — обратился Север к сидящему за рулем грузину. — Неужели ты всерьез думаешь, что Чекан мог предать Тенгиза? Они же столько лет вместе работали, дружили! Ну подумай сам!
— А это ты его подбил! — ответил Рамаз злобно. — Вы с ним кореша. А Тенгиза ты ненавидел — из- за бабы. Ты не думай, я все помню, хоть и кровью тогда истекал!
— Верно, мы с Тенгизом не ладили. Но что касается боевых операций, он всегда мне доверял и посылал на самые трудные задания.
Об этом Рамаз слышал, даже в Грузии. Залетные родственники из Москвы, рассказывая о делах группировки, часто поминали Севера как очень перспективного парня, непревзойденного бойца. В душу Рамаза закралось сомнение…
— Ответь, почему ты жив? — спросил грузин.
— Я же говорил, что выжил случайно…
— Чем докажешь?
— Ничем. Чем это докажешь? Очевидцев у меня нет… по крайней мере таких, которым бы ты поверил. Но постой… Я могу доказать, что Тенгиз перед боем полностью мне доверял. У меня с собой его записка, из которой это можно понять. Пусть косвенно, но она свидетельствует я не предавал Тенгиза.
— Покажи! — потребовал Рамаз.
— Она здесь, под мышкой, слева. Там на свитере есть потайной карман.
— Гиви, посмотри! — приказал Рамаз.
Один из державших Белова громил запустил руку ему под свитер.
— Карман есть! — сообщил он. — На ощупь там деньги…
— Записка среди денег! — быстро пояснил Север.
— Не могу найти клапан! — пожаловался грузин.
— Там хитрая застежка, — сказал Север. — Можно, я сам?
— Отпустите его немного! — велел Рамаз. — Пусть покажет, что там…
Громилы немного ослабили хватку.
Север полуосвобожденной левой рукой оттянул горло свитера, правой полез себе за пазуху. В этот момент Рамаз обернулся, высунув голову из-за шикарного подголовника. Север тотчас резко дернулся, сбросив державшие его пальцы, ребром ладони рубанул Рамаза чуть ниже уха и, схватив за шиворот, перебросил на сиденье, соседнее с водительским. Сам рывком проскочил между спинками передних кресел и, повиснув в неудобной позе, перехватил руль. Все это произошло так быстро, что бойцы не успели опомниться.
— Всем сидеть, козлы! — страшно заорал Север. — А то хором улетим в кювет! Рыпнетесь — я столб протараню! Мне терять нечего!
Машина шла на предельной скорости, поэтому угроза была нешуточной. Грузины остолбенели. Можно было бы пристрелить этого выродка, но тогда — авария и либо смерть, либо тяжелые увечья. Умирать же кавказцам совсем не хотелось.
— Стволы в окна! Живо! Все! — продолжал орать Север. Для страха он крутанул руль автомобиля так, что машина вильнула, едва не слетев с трассы. Перепуганные джигиты тотчас побросали револьверы в окна.
Белов на ходу перебрался вперед, заняв кресло водителя. Не снижая скорости, он открыл противоположную от себя дверь и вышвырнул Рамаза вон из машины. Грузины возмущенно загалдели.
— Ша, козлы! — взревел Север. — Молчать! Выбрасывайтесь по одному! Ну!
Кавказцы испуганно притихли.
— Я не шучу! Сигайте, бля! — Белов еще раз рванул руль так, что грузин подбросило. — Сигайте, или всех угроблю!
— Скорость большая… — пробормотал один из бойцов заискивающе.
— Ссыкло! — ругнулся Север. — Ладно, скорость сброшу! Но если кто рыпнется — дам по газам, костей не соберете!
Автомобиль поехал тише. Грузины осторожно повыпрыгивали на трассу.
Север облегченно вздохнул. Он проехал еще несколько десятков метров и развернул машину обратно, взяв предельную скорость.
Двое амбалов, совсем не пострадавших, стояли на обочине и совещались. Почти поравнявшись с ними, Север резко вильнул и бампером снес обоих. Глухие удары тел о металл и о землю, крики кавказцев слились со злым смехом Белова.
— Говорил же, суки, не отпустите меня — не жить вам! — процедил он сквозь зубы. — Милкой моей рисковать!.. Протухайте теперь, мразь!
Увидев впереди распростертого поперек трассы бесчувственного Рамаза, Север направил автомобиль прямо на него.
