– А вы, Юля, знаете итальянский? – спросила пожилая дама.
– Да, я на курсы ходила, мне очень нравится итальянский язык. Я с детства мечтала об Италии, много читала об истории страны, об искусстве Возрождения, хотелось поездить по стране, походить по музеям, посмотреть все своими глазами и чтобы без гида, без переводчика… – Она вздохнула так горько, так обреченно, что у Алексея мурашки побежали по спине.
– Еще поедете… – проговорил он неуверенно, сам понимая, что сморозил глупость.
Действительно, слова его прозвучали, как утешение безнадежному больному, когда доктор с постным лицом уговаривает пациента не отчаиваться, надеяться на скорейшее выздоровление и лучшие времена, которые не заставят себя долго ждать и обязательно настанут, в то время как и он, и сам больной хорошо знают, что это всего лишь утешение.
Алексей с надеждой взглянул на своих попутчиц, как бы в поисках их поддержки.
– Почему бы и нет – у вас вся жизнь впереди, – в два голоса бросились они на подмогу Алексею.
Юля грустно улыбнулась и промолчала…
До самого прибытия в Кишинев беседа не прерывалась, перескакивая то на педагогические, то на медицинские темы. Юля оказалась настолько интересным человеком, что Алексей не выдержал и поинтересовался:
– Скажите, Юля, вы уже окончили школу?
Она искренне удивилась:
– Разве я произвожу впечатление второгодницы? Мне двадцать один год! А школу я окончила в семнадцать лет, – потом помолчала и грустно добавила: – Между прочим, с золотой медалью…
– А почему так грустно? Это же ваша победа, радоваться надо! – не удержалась учительница русской литературы.
– Потому что… – начала было Юля, но осеклась, заплакала и быстро вышла из купе.
– Я что-то не так сказал? – растерянно спросил Алексей, когда девушка закрыла за собой дверь.
– Нет, нет, что вы! Это я по своей учительской привычке влезла некстати в разговор.
– Мне кажется, у девочки случилась какая-то беда, это я еще на платформе заметил, поэтому и решил как-то отвлечь ее и разговорить.
– Да-а-а… недаром говорят: чужая душа – потемки…
Юля вернулась, и все тактично заговорили о том, что скоро Кишинев, надо собирать вещи.
– Юлечка, а вас кто-нибудь встречает? – спросил Алексей.
– Нет.
– Как же вы доберетесь? Давайте, я помогу вам. Меня должен встретить старинный друг на машине, мы можем подвести вас, куда скажете.
– Спасибо вам большое за готовность помочь, но я еду дальше, в Москву. Так что мне нужно просто пересесть на поезд Кишинев – Москва.
– Тогда я помогу перетащить ваши чемоданы, – тоном, не допускающим возражений, заявил Алексей, полез в боковой кармашек своей дорожной сумки, извлек карточку и протянул Юле. – Вот, возьмите мою визитку. Здесь служебный и домашний телефоны. Лучше звонить на домашний – в клинике меня сложно поймать. Не стесняйтесь, звоните, если нужна будет помощь.
– Спасибо, – ответила Юля, рассматривая визитку и пряча ее в сумочку. – Надеюсь, она мне не понадобится: я не собираюсь болеть.
– Потрясающе! Ну причем тут болезнь? – рассердился Алексей. – Мало ли какие проблемы могут возникнуть у новичка в чужом городе, да еще в таком сумасшедшем, как Москва!
– Откуда вы знаете, что я впервые еду в Москву? Я же вам этого не говорила.
– А это секрет?
– Нет, конечно, просто интересно.
– Юлечка, у вас это на лице написано, – улыбнулся Алексей.
– Как? – растерялась она и провела ладонью по щеке, словно хотела стереть невидимую информацию.
Этот трогательный жест рассмешил всех.
– Нет, правда, почему вы догадались? – совсем как маленький ребенок, спросила Юля.
Алексей взглянул на часы, улыбнулся:
– Об этом, и еще о многом, что я успел прочитать на вашем лице, расскажу в Москве, когда вы мне позвоните. Надеюсь, в Москве-то вас встретят?
– Не уверена, – растерянно замялась девушка, но тут же спохватилась и, боясь показаться беспомощной, добавила: – У меня есть адрес. Возьму такси – довезут.
– Погодите, вы хотя бы представляете, куда вам надо ехать? – забеспокоился Алексей. – Покажите-ка мне этот адрес.
Юля извлекла из сумочки листок, протянула Алексею.
Он взглянул и ахнул:
– О Господи! Это же ближний свет – улица Знаменские Садки! Бутово, конечная станция линии метро.
– Ну если вы знаете, где это, то таксисты и подавно знают, – уже совсем уверенно заключила она.
– Ничего не поделаешь, придется довериться им, но только не хватайте первого попавшегося – вокзальные таксисты жуткие рвачи. Лучше сдайте вещи в камеру хранения, а сами пройдите чуть в сторону от вокзала и там уж ловите машину. Не спешите, внимательно разглядите водителя. Желательно, чтобы это был немолодой мужчина, а еще лучше – женщина. Ну да ладно, ничего не поделаешь. Пора на выход. Где ваш багаж, синьорина?
Антонина Ивановна взглянула на часы – пора бы уже «несушке» появиться. Обычно она приходила не позже двух, а сейчас уже четвертый час…Что могло случиться?
Вера Ильинична, работник районного центра социальной службы, почти десять лет дважды в неделю приходила сюда, в семью академика Пастухова, а после его смерти – к Антонине Ивановне, покупала и приносила продукты, очень пунктуально выполняя все заказы. За это время она ни разу не подвела, не опоздала, покупала со строгим отбором все свежее и лучшего качества, иногда даже проявляла инициативу и неожиданно извлекала из своей необъятной сумки что-нибудь вкусненькое, приобретенное на свое усмотрение, старалась порадовать свою подопечную. Сделать ей приятное. Антонина Ивановна в шутку называла ее «несушкой» – она ведь носит продукты, – а Вера Ильинична, милая, интеллигентная женщина, не обижалась. «Слава Богу, – говорила Антонина Ивановна, – у вас, Веруся, чувство юмора не в рудиментарном состоянии, как нынче наблюдается у большинства народонаселения».
Бывали дни, когда «несушка» выполняла дополнительные поручения: сходить в сберкассу, оплатить счета, отправить письмо или записать на прием к врачу. Но сегодня поручений не было, а если бы кто- нибудь из десяти ее подопечных попросил куда-то сходить, она обязательно предупредила бы.
Антонина Ивановна дважды звонила на ее сотовый, но никто не отвечал.
Наверняка с Верусей что-то произошло…
Неожиданный звонок в дверь прервал тревожные мысли Антонины Ивановны. Она посмотрела в глазок – на площадке стоял молодой человек, сосед с верхнего этажа, поддерживая обмякшее тело Веры Ильиничны, – и резким движением распахнула дверь.
– Неси ее в комнату! Быстро! Вон туда, – распорядилась она, не задавая лишних вопросов, и сама пошла вперед, указывая на широкую тахту.
– Лифт был занят… я пошел пешком… – начал рассказывать сосед.
Антонина Ивановна прервала его:
– Потом, Володя, потом… Укладывай ее. Осторожно… придерживай… я сама… Вот так… Веруся, вы меня слышите?
– Да… – прошептала женщина.
– Я вызову «Скорую», – сказал Володя, но Антонина Ивановна остановила его.
– Погоди. Теперь рассказывай, что случилось.
– Я сам толком не знаю. Она лежала на площадке вашего этажа без сознания. Я узнал ее – видел прежде, когда она заходила к вам, вот и решил…
– Правильно решил, молодец, спасибо тебе большое. Если не очень торопишься, помоги мне.
