части самой себя. Волк вспомнил маленькую бирюзовую заводь, показавшуюся из-под воды голову, блеснувшие глаза…
Зато теперь от нее исходил новый запах. Страх! Она боялась его! Теперь, стоя рядом с ней, волк слышал, как колотится ее сердце.
Зоркий Глаз собирался развернуться и сбежать, но теперь помедлил. Он встал на проходе, чтобы не дать ведьме уйти, и тихо зарычал. Раньше она не боялась его, никогда, ни единой секунды.
— Ну, снова здравствуй, песик, — произнесла она, дружелюбно улыбнувшись зверю. — Мне казалось, мы уже уладили все разногласия, разве нет? Мне понравилось играть с тобой. Но сейчас для этого не самый подходящий момент. — Женщина указала на два дергающихся тела. Волк безошибочно почувствовал вспыхнувшую в ней грусть. — Сейчас им можно помочь лишь одним способом. И это не в моих силах. Не так давно я видела, как один человек совершил ужасный поступок, который, однако, был необходим. Возможно, я могла бы убить человека, угрожающего мне мечом. Но я не способна отнять жизнь у этих несчастных детей.
Зоркий Глаз отложил эти слова в копилку общей с человеком памяти — пусть тот сам разбирается. Он не знал, что делать. Он чувствовал ее слабость, чуял страх, но не знал, чего ведьма боялась — его или больных малышей. Или, может, оставшегося в воздухе яда, который может вернуться с каждым новым порывом ветра? Инстинкт велел: «Беги! Дерись!» Однако вместо этого волк, жалобно заскулив, сделал осторожный шаг вперед.
— Подойди и посмотри сам, — предложила она.
Эти слова были знакомы зверю.
На двух маленьких телах по-прежнему была одежда. Их руки и лица уже ничем не напоминали человеческие. Они казались твердыми, как кора, и осторожный тычок лапой подтвердил верность этого предположения. Они никак не отреагировали на прикосновение, продолжая медленно извиваться и подергиваться. Незнакомка произнесла:
— Появилось облако, которое быстро пронеслось по этой земле. Заполненное воздухом очень странного цвета. Я заметила это со стороны дороги, когда ветер подхватил его и помчал сюда. Мне очень повезло, что оно пролетело мимо. Люди, совсем недавно жившие здесь, были убиты бандитами — по крайней мере, очень на то похоже. Эти двое спрятались в сарае, когда началась резня. А потом по деревне прокатился отравленный ветер.
Она погладила зверя по загривку. Тот подскочил, не ожидая прикосновения, и зарычал на женщину, грозно оскалившись. Запах ее страха доводил его до исступления, несмотря на спокойную, уверенную улыбку.
— Друзья, — повторила она, бросив взгляд на дверь сарая. Это слово волк тоже знал. — Друзья. Мы теперь друзья.
Он заскулил, ничего не понимая. Незнакомка почему-то казалась совершенно не опасной.
— Ты можешь сделать это? — спросила она, и голос жалко дрогнул. — Я не могу…
Он подумал, что понял, чего она хочет, правда, больше по специфическому языку запахов и тону голоса. Ведьма хочет, чтобы он убил их. Зачем? Они ведь не представляют собой никакой угрозы. Ради еды? Но ведь люди не едят себе подобных — по крайней мере, это происходит нечасто.
— Прошу тебя, — умоляюще произнесла она. — Это необходимо сделать. Они страдают. Ты понимаешь меня? Если ты сейчас убьешь их, я отправлюсь с тобой на поиски твоего друга, пилигрима. Если ты поможешь мне, я помогу тебе. — Она печально рассмеялась. — Тот мужчина с мечом, Анфен… Я думала, он настоящее чудовище, таким он, по крайней мере, показался мне в той пещере. Настоящим чудовищем.
Анфен! Волк узнал это имя. Шерсть встала дыбом, когда он услышал, как эта странная женщина произносит его здесь, в сарае, пахнущем болезнью и ядом. Он снова двинулся к ней, громко рыча и обнажив клыки.
Она попятилась, глядя на зверя широко раскрытыми глазами. Волк медленно теснил ведьму к двери. Он не заметил ни единого жеста, который мог бы свидетельствовать о намерении прибегнуть к той удивительной магии, что отметила начало их знакомства.
После нескольких несильных укусов за лодыжки и икры (по крайней мере, волку искренне казалось, что он почти не сжимает зубы, хотя ее ноги вскоре залила кровь) женщина сообразила, что убивать ее зверь не собирается, он лишь хочет отвести ее куда-то. Зоркий Глаз больше не боялся, что ведьма доберется до пилигрима; он чувствовал, что она больше не представляет ни малейшей угрозы.
— Возможно, получится быстрее, если я поеду верхом? — через некоторое время спросила Незнакомка, прибегнув к языку жестов, чтобы помочь волку понять человеческую речь.
И действительно, она шла слишком медленно, несмотря на регулярное подбадривание в виде укуса- другого. Волк вздохнул и послушно присел, чтобы взвалить на себя еще одну ношу.
Глава 8
Охотники
Стейк, лаская слух, шипел на сковородке в уютном гнездышке из золотистого лука и кусочков бекона, наполняя маленькую кухоньку трактира божественным ароматом. Сплошь и рядом мясо из Иномирья, лениво думал Киоун. Как это все-таки странно… Коровы и свиньи не всегда жили в Леваале — как, впрочем, и большинство животных, наиболее ценных для человечества. Козы, овцы, домашняя птица. Даже пчелы и те родом из Иномирья. Когда-то здесь не было ни пчел, ни меда, ни настоек на нем, ни шерсти, ни шелка, ни кожи. Киоуну с трудом в это верилось, он считал Иномирье мифом, порождением чьей-то фантазии, пока сам не оказался в этом странном месте, не почувствовал плоскую серую поверхность дорог под ботинками.
Повар заметно нервничал — и не зря. «Надо же, даже вспотел», — лениво отметил рыжий, покосившись на затылок толстяка, по которому стекали крупные капли, уже намочившие воротник рубашки. Что ж, можно и еще разок царапнуть лавку ножом, почему нет? Киоун лениво сжал рукоятку, и на потемневшем дереве появилась третья белая полоса, которую бедолаге повару еще придется объяснить хозяину.
— Посыпь петрушкой, — велел Киоун, широко зевнув. — И прожарь хорошенько, но не чересчур. Ты ведь помнишь, что все должно быть идеально? И если я решу, что ты приготовил не самый лучший стейк, который я ел за свою жизнь, — а их было достаточно, можешь быть в этом уверен, — тогда… впрочем, я уже говорил тебе, что произойдет. Опять же, я могу это сделать даже в том случае, если стейк будет идеальным. Срежу с тебя жир точно так же, как ты срезаешь его с мяса. Жизнь не самая приятная штука. Не согласен? Иногда внезапно оказываешься… в весьма затруднительном положении. — Киоун швырнул гриб, вытащенный из корзины, в спину толстяку. — Какой же ты все-таки жирный! Почему ты не поддерживаешь себя в форме? Большая часть мира голодает, ты вообще знаешь об этом? Да и собака у тебя тоже жирновата. А жена у тебя тоже страдает этим недугом? А дочь? М-м-м… Хотя, возможно, они мне понравятся и такими. В конце концов, защищать и оберегать — трудная работа. Не согласен?
Какой приятный сюрприз! Толстяк, разумеется, ничего не ответил, но его шея и плечи заметно напряглись. Неужели где-то под слоями жира действительно имеется хребет? Наверное, пора оставить еще один след на лавке. Шшш-кряб! — сказал нож, встретившись с деревом. Киоун начал небрежно чистить ногти кончиком.
— Кстати, а ты знал о том, что корова — вовсе не местное животное в Леваале? Фленк — да, но эти твари всего-навсего похожи на коров, согласен? Как дешевая копия. Одно мясо, никакого молока. Так ты знал, что коровы не отсюда? Или что большая часть съедобных растений тоже принесена сюда издалека? Рис, пшеница, кукуруза, ячмень… Все не отсюда! Даже лук в твоей сковородке чужд этому миру. Вся еда чужая. Странно, а? Скажи, толстяк, а ты когда-нибудь задумывался о том, что, может, даже ты и я не принадлежим этому миру? Мы и сами, возможно, здесь чужаки, пришельцы. Например, прародители пилигримов. Из Иномирья. Я там бывал, — произнес Киоун, рассеянно швырнув в повара еще один гриб. — Но с другой стороны, как люди оказались в Иномирье? М-м-м? Откуда мы вообще взялись? На эту тему в
