— Ты стар — для ходячего. И болен. У тебя плохая аура. Серая и размытая.
— Ну да, здорово. Ты прекрасно знаешь, каким образом я пытался решить эту проблему, но не хочешь позволить мне завершить начатое. — Он посмотрел на огромный купол, который тянулся во всех направлениях насколько хватало взгляда. — Что это вообще за место? По-моему, на ворота не слишком похоже.
Она постучала костяшками пальцев по серому каменному полу:
— Крепкий небокамень. Он держит их здесь. Им не сломать его — и не протиснуться в проемы. Они не могут даже изменить форму, чтобы просочиться! Он был сделан для этого.
— Понял.
— И боги. Поддерживать его в нужном состоянии — их забота. Вот что это за место.
— Да, мэм.
— Если боги уйдут, это обстоятельство может измениться.
— Посмотрим, что я смогу сделать.
Она склонилась к Кейсу, ярко сверкающие глаза расширились и разгорелись еще больше.
— Дьян уже успел сбежать. Он не слишком значителен и могуществен, но умен. За ним могут последовать и другие — скоро. Они пытаются понять, как это сделать. Это трудно. Ты готов лететь?
Кейс сел, потирая лоб. Приняв это за утвердительный ответ, Инвия подхватила его и взмыла ввысь, выбравшись через отверстие в крыше. Холодный воздух выдул еще одну низкую ноту, резанувшую уши, когда они полетели по широкому каменному тоннелю, от которого ответвлялись разные ходы, откуда то и дело доносились крики, напоминающие предсмертный вопль Инвии, который он слышал во дворе дома Фауль. Кейс улавливал значения отдельных звуков, хотя в целом фразы оставались бессмысленными, как длинный разговор, из которого удалось выцепить пару слов.
Через некоторое время Инвия опустила человека на один из многочисленных уступов, тянущихся вдоль стен тоннеля, склонила голову набок и прислушалась. Мимо них вновь промчался ветер, унеся с собой тоскливую ноту; в потоке била крыльями еще одна стайка Инвий, превратившаяся в сплошной вихрь белоснежных перьев. Женщина обернула Кейса крыльями, уберегая его от случайного столкновения. Прохладная щека прижалась к его подбородку; Инвия походила сейчас на животное, защищающее своего детеныша, — в ее поступке не было ни единого чувства, свойственного человеку. Но несмотря на это, Кейс с радостью остался бы в этом мягком белом коконе на весь день.
Когда стая пролетела мимо, Инвия произнесла:
— Они слышали, как он говорит. Всего одно слово. Они не слышали его уже очень долго! А я слышала. Они взволнованы. Им бы следовало почаще приходить сюда. Они вечно донимают Теи. Они ему не нравятся.
Ее лицо было необычно воодушевленно и оживленно. Не желая, чтобы она так быстро убрала маленький домик, сложенный из мягких перьев (Кейс исподтишка гладил их), он спросил:
— Кто говорил?
— Вьин. Он знает, что ты здесь. Ты слышал топот его ног, когда он спрыгнул с уступа. Это случилось, когда мы еще были во Вратах. Ты не слышал его голоса. Ходячие не способны слышать его, если только он сам не позволит.
Инвия вновь подхватила Кейса, и они помчались дальше, по океану непроглядного сумрака и бесконечному каменному лабиринту.
В глубокой тьме лабиринта скрывались живые существа, будто сотворенные из странного света. Сердцевины их тел казались сплетенными из сияющих нитей, мерцающих в размытых гнездах-силуэтах. Мечущиеся пальцы слепо хватались за серый камень пещеры, словно в поисках трещины или зазора.
Порой тьма сгущалась до такой степени, что Кейсу казалось, что он может пощупать непроглядную черноту. В некоторых переходах камень скрипел и стонал от глубокой печали с привкусом горечи, исходящей от существа, отчаянно жаждущего оказаться в ярком, разноцветном мире там, внизу, мечтающего о струящейся воде, зеленеющих деревьях, ласковых ветрах, пенящихся морях и океанах, огромных ледниках, о землях, которые можно изменить и довести до совершенства. Но здесь существовала лишь эта тьма и давящие каменные стены; подобной тюрьмы не измыслить человеческому сознанию — место, где нет быстрой и легкой смерти, способной подарить заключенным в нем существам хотя бы иллюзию свободы. Кейс тонул в печали, поселившейся в самих камнях и лившейся потоком на него. Он не сумел сдержать слез. Даже Инвия заплакала, и соленые капли скатывались старику на голову, пока они летели все выше и выше, погружаясь в печаль, все более отдаляясь от его привычной жизни и ныряя в сон, который, как казалось Кейсу, привиделся ему давным-давно.
Наконец узкие ходы выплеснулись на открытую площадку, даже более просторную, чем Врата. Внизу располагалось здание, напоминавшее зиккурат, сложенный из странных плит ярко блестящего черного металла, от которых тянулись в пустоту длинные щупальца. Они медленно скручивались. Стены и крышу огромной пещеры покрывали уродливые подобия этой конструкции. Перед Кейсом раскинулся город, полный безобразных и непонятных строений, тянувшийся во тьму, но ни одного живого существа не просматривалось на гладкой бесплодной поверхности. По выдолбленному в толще руслу текла переливающаяся река, отбрасывая яркие разноцветные блики.
Странный запах, который Кейс почувствовал у Врат, здесь усилился до вони. И вновь его мысли рассыпались на постоянно меняющиеся разноцветные образы, и Инвия вновь поила его своей сладковатой кровью, чтобы привести в чувство. Они взлетели к высокой крыше из сияющего камня; на ней были вырезаны руны, в которых двигался и струился яркий свет, как будто пещера обладала сердцем и собственным пульсом, а эти потоки света были кровью, текущей под темной каменной кожей.
Кейса вырвало.
Инвия, с отвращением фыркнув, когда содержимое желудка старого пьяницы угодило ей на руки, спустилась.
— Мне не следует быть здесь, — произнесла она. — И я ни за что не поднялась бы сюда, если бы ты мог добраться сам. Глупый ходячий! Ты не умеешь летать.
Стоило ей опустить Кейса на пол, как у обоих появилось странное ощущение, словно в их сторону движется нечто огромное, с пастью достаточно большой, чтобы Кейс мог спокойно в ней поместиться. Белоснежные зубы неожиданно приблизились к ним, и, если бы у старика было время поразмыслить, он бы решил, что тварь собирается сожрать его.
Но огромные челюсти сомкнулись вокруг Инвии, она успела лишь удивленно пискнуть. Странное существо — чем бы оно ни было — бросилось прочь с Инвией с такой скоростью, что растворилось в чернильном мраке прежде, чем Кейс обернулся посмотреть на него еще раз.
— Есть тут кто?! — глупо крикнул он.
Эхо разнеслось по пещере, уносясь туда, где только что исчезла Инвия, и постепенно угасло вдали. Что-то откликнулось в ответ, но этот звук исходил точно не от Инвии. Затем воцарилась тишина.
Не зная, что делать, Кейс пошел к сияющей разноцветной реке, по руслу которой, казалось, текла не вода, а жидкий свет. Несмотря на всю свою яркость, он почти не разгонял тьмы. Под ногами было нечто странное, Кейс так и не понял, на чем он поскальзывался, это нечто напоминало порошок. То и дело подворачивались мелкие осколки, похожие на ракушки, и музыкально позвякивали. Кое-где пол был усыпан ими по щиколотку. Ракушки? Кейс опустился на колени, ощупал одну и сообразил, что на самом деле это чешуйка, правда, было трудно разобрать, какого она цвета. Она походила на те, из-за которых так взбудоражились в свое время Киоун и Шарфи, только была гораздо меньше. Кейс пошарил в этом странном порошке, выловил еще одну и мысленно сравнил ее с находкой Эрика. Определенно меньше, решил он, и тоньше.
Над Кейсом нависали странные высокие строения, которые он видел сверху, они действительно скручивались и извивались, как инопланетные существа. Старик потер глаза, поскольку ближайшее строение казалось твердой металлической конструкцией и вместе с тем вело себя как плазма, плавно изменяя форму и перестраивая себя.
Он бросил в нее чешуйку. Словно притянутая магнитом, вращающаяся в воздухе тонкая пластинка прилипла к стене необычной структуры, а затем со звоном отлетела. Строение застыло на мгновение, а затем резко послало ощущение головокружения, заставившее Кейса пошатнуться и остро почувствовать,
