«Ладно, пора снимать лайковые перчатки», — подумала Кейт с внезапно вспыхнувшей злобой.
— Копы все знают о фальшивом алиби, — ледяным тоном ответила она. — Доставка ужина из китайского ресторана должна была создать видимость, будто ты находилась дома в момент совершения преступления. Тебе будет тяжело доказать, что все это планировалось лишь для того, чтобы
— Я ничего не планировала и не думала ни о каком алиби, — не смущаясь, возразила Грант. — Ужин заказала моя ассистентка. Я просто забыла отменить заказ. — Ее неподвижные голубые глаза таили угрозу, на губах играла издевательская усмешка. — Я вспомнила о заказе, только когда в доме у мамы раздался телефонный звонок. Но ведь перевод звонка — не преступление?! Все, что я сделала, — это попросила швейцара сказать курьеру, чтобы он оставил пакет на столе.
В ответ Кейт улыбнулась не менее издевательски.
— При этом ты не забыла упомянуть, что стоишь под душем, создав впечатление своего присутствия дома, чтобы потом об этом рассказали в полиции.
— А что я должна была говорить? «Слушай, Хосе, вообще-то я сейчас не дома, ты уж, пожалуйста, сообщи об этом мальчишке, пусть он у меня что-нибудь украдет?» Ну нет! — Она покачала головой. — Если я и хотела кого-то обмануть, то лишь швейцара и курьера.
Грант посмотрела на Кейт и тяжело вздохнула.
— Как ты думаешь, смогу я заключить с ними сделку? Это была самозащита. Случайность. У окружной прокуратуры нет никаких оснований затевать дорогостоящий судебный процесс по делу об убийстве, когда так велик риск проиграть, что, несомненно, произойдет, как только я расскажу присяжным всю историю. Я сумею их убедить. Копам лучше закрыть дело, и все будут счастливы.
Кейт подобрала с пола еще одну обертку от конфеты и начала нервно крутить ее в пальцах, удивляясь психической неустойчивости популярной телеведущей. Несмотря на страх, Кейт была просто восхищена невероятным переплетением фантазии и реальности в мозгу Грант. Создавалось впечатление, будто разговариваешь с двумя совершенно разными женщинами: одна находится в плену иллюзий об отношениях с Джеком Кэйном, рассуждает о своей воображаемой беременности как о факте, пытается воздействовать на жену несуществующего любовника; вторая — умная, прожженная звезда шоу-бизнеса с аналитическим, острым умом, на лету схватывающая и оценивающая все обстоятельства своего нелегкого положения, тонко чувствующая мельчайшие нюансы.
Продолжая сжимать твердый комочек обертки, Кейт оглядела пол и увидела еще несколько таких же. Внезапно до нее дошло, что это вовсе не конфетные обертки — Томми называл их хлопалками и пугал ими белок и пожилых леди, прежде всего Мэйзи. Он бросал эти белые комочки на крыльцо, и они взрывались с легким хлопком. Интересно, что будет, если такую хлопалку бросить в огонь? Однако мысли тут же вернулись к Габриэлле — слишком велико было потрясение, вызванное ее безумным предложением.
«Хотя, надо признать, безумие Грант может и сработать», — подумала Кейт, вспомнив мрачные предчувствия Майка. Если она будет твердо придерживаться своей версии, которую только что изложила, ее рассказ породит у суда большие сомнения. Чего коснутся эти сомнения — планирования убийства или психического здоровья Габриэллы, Кейт пока толком не поняла. И все же, вполне вероятно, что Грант удастся избежать наказания за убийство Эммы Кэйн и Тони Салерно.
— Ты уловила мою мысль? — нарушила молчание Габриэлла. — Я хочу сказать, что таких людей, как я, не сажают в тюрьмы. Самое большее, что со мной могут сделать — это поместить меня на пару лет в какую-нибудь специальную лечебницу. А потом мы с Джеком начнем все сначала и без всяких проблем. Люди, к счастью, забывчивы.
Кейт едва сдержалась, чтобы не спросить, кто именно забывчив — Джек Кэйн или публика, но следующие слова Грант повергли ее в ужас.
— Единственная проблема — это ты. Мне невыносима мысль, что во время моего отсутствия ты будешь встречаться с Джеком. Именно поэтому я пришла к тебе, чтобы решить этот вопрос, прежде чем сдаться полиции.
— Решить вопрос? Здесь нечего решать. Между нами ничего нет. — Кейт подалась вперед, чтобы отвлечь внимание Грант, и подняла с пола несколько белых комочков. — Кэйн меня не интересует.
— Зато ты интересуешь его. Я видела, как он разговаривал с тобой в студии и слышала кое-что о вас.
— От кого?
— Не важно, — огрызнулась Грант, наводя пистолет на Кейт.
Та моргнула и отпрянула. Ошеломленная внезапной переменой в поведении Габриэллы, она подняла руки в безнадежной попытке защититься от неминуемого выстрела.
— Пожалуйста, убери оружие. Это глупо. Застрелив меня, ты ничего не решишь. Для тебя все станет только хуже. Ради бога… — Слова застревали у нее в горле. — Ты можешь оправдаться в случае с Эммой и все равно окажешься в тюрьме. Если ты убьешь меня или кого-нибудь еще в этом доме, тебе не отвертеться.
Грант неумолимо покачала головой, голос ее зазвучал буднично и спокойно:
— Ты просто ничего не понимаешь. Пока ты жива, мне все равно, сумею я отвертеться или нет. К тому времени, когда я вернусь, будет поздно — и для меня и для Джека. — Она ткнула стволом пистолета в плечо Кейт. — Ладно, вставай.
Кейт открыла было рот, чтобы попытаться урезонить Габриэллу, но ровный, без эмоций голос и рассеянный, отсутствующий взгляд телеведущей не оставляли сомнений, что любые слова сейчас будут тщетны. Рассудительной, умной Грант здесь уже нет, осталась безумная, вооруженная пистолетом женщина.
Кейт взяла себя в руки. «Теперь или никогда», — подумала она, набрала в легкие побольше воздуха и встала, одновременно швырнув в огонь хлопалки Томми. Из пламени вырвался сноп искр, раздались звуки, похожие на выстрелы. Грант вскрикнула, обернувшись, и в это время Кейт ударила ее по коленям, повалила на пол и выбила пистолет из руки.
Но Габриэлла не собиралась сдаваться, она с такой силой оттолкнула Кейт, что та, стукнувшись головой о плиту, на мгновение потеряла сознание. Первый крик Грант Кейт услышала еще сквозь туман. Потом раздался пронзительный вопль, она подняла голову и увидела, что подол чучельного платья объят пламенем.
Со странным чувством — ужаса и зачарованности — Кейт смотрела, как Габриэлла пытается сбить огонь с одежды плотной занавеской. Когда Грант подняла руки, чтобы сорвать штору, огонь перекинулся на легкий тюль.
Кейт поднялась на ноги и бросилась к Габриэлле, которая была завернута в занавески, как в кокон. Грант упала на пол. В это время, охваченная пламенем, вспыхнула кипа старых газет.
— Где мой сын? Где Мэйзи? — вне себя кричала Кейт, навалившись на Габриэллу.
— Наверху. — Грант не стала медлить с ответом. — Они наверху. Прошу тебя, дай мне выбраться отсюда.
— Где наверху? — Кейт дико озиралась по сторонам, пламя уже лизало бахрому абажура. Она схватила Габриэллу за волосы и изо всех сил встряхнула ее, не обращая внимания на дым, от которого слезились глаза. — Где наверху?
Это надо было знать точно. Дом слишком велик, чтобы осматривать каждую комнату, скоро огонь поглотит всё. Кейт стянула занавеску с лица Грант.
— Где они? — кричала Кейт. — Если они мертвы, ты сначала сгоришь здесь и уж только потом будешь гореть в аду.
Она со страшной силой трясла Габриэллу за волосы.
— Они в старухиной комнате, — дважды повторила Грант, прежде чем Кейт с размаху ударила ее головой об пол.
Раздался утробный стон, но Кейт, потеряв всякий интерес к Габриэлле, не обращая больше на нее внимания, бросилась наверх, перепрыгивая разом через три ступеньки.
Время остановилось, Кейт казалось, что она движется сквозь густой сироп, такой, каким Мэйзи любила смазывать свои бесподобные вафли. Она влетела в комнату свекрови. Мэйзи и Томми лежали на полу, связанные по рукам и ногам эластичным бинтом, и дико вращали глазами.
