его на диван, Эрик Герсебом вернулся на палубу, чтобы позаботиться о спасении экипажа. Когда он проходил мимо каюты Маляриуса, тот, разбуженный то ли неподвижностью судна, то ли выстрелом, раскрыл дверь и высунул седую голову, увенчанную неизменной шелковой шапочкой. После Бреста он ни разу не просыпался и ничего не заметил.
— Что такое? Что произошло? — спросил он.
— Произошло, дорогой учитель, то, что «Аляска» села на рифы, а капитан Марсилас покончил с собой.
— Боже мой! — воскликнул потрясенный Маляриус.— Но тогда погибла наша экспедиция?
— Ну нет, учитель, это совсем другое дело,— возразил Эрик.— Ведь я-то еще не умер! До тех пор, пока в моей груди не остановится сердце, я буду говорить: вперед!
Глава XIV
БАС-ФРУАД
«Аляску» с такой силой выбросило на скалы, что, застывшая в неподвижности, она не казалась среди них инородным телом. Наталкиваясь на эту необычную преграду, волны обрушивались на нее, перекатывались через палубу, и брызги их долетали до верхушек мачт. Но все же море не было настолько бурным, чтобы предвещать немедленную гибель. «Если погода не ухудшится, можно будет дотянуть до рассвета без новых осложнений»,— думал Эрик.
Он сразу верно оценил положение. И как старший офицер немедленно взял на себя командование. Приказав наглухо задраить орудийные люки и иллюминаторы, а также закрыть просмоленным брезентом все отверстия на случай бури, молодой человек спустился вместе со старшим плотником в трюм. И там с большой радостью удостоверился в том, что корабль не дал течи. Внешняя обшивка «Аляски» защитила ее корпус, а предосторожности, принятые против полярных льдов, оказались действенными и в отношении рифов. Правда, после сильного толчка выбыла из строя паровая машина. Но так как взрыва не последовало, то и повреждения оказались не столь значительны. Поэтому Эрик решил повременить с высадкой людей, пока в этом не было крайней необходимости. Вслед за тем молодой капитан велел выстрелить из пушки, чтобы привлечь к себе внимание на острове Сен, и решил отправить в Лориан бот. «Нигде в другом месте,— утешал он себя,— нельзя рассчитывать на более быструю и действенную помощь, чем в этом огромном морском арсенале Западной Франции!»
В этот суровый час, когда каждый, кто находился на борту «Аляски», считал, что все их планы рухнули, Эрик Герсебом начинал надеяться на лучшее, ибо принадлежал к породе людей с бесстрашным сердцем, которые никогда не падают духом и не признают себя побежденными. «Только бы удалось вызволить «Аляску»,— думал он,— и тогда мы еще посмотрим, за кем будет последнее слово!» Но ни с одним человеком юноша не решался поделиться своими надеждами, которые, разумеется, в этой обстановке показались бы несбыточными. Поднявшись из трюма, он заявил, что пока нет оснований тревожиться, так как еще достаточно времени, чтобы дождаться помощи. Затем велел выдать всему экипажу чаю с ромом. Ничего другого и не требовалось, чтобы привести матросов в отличное расположение духа.
Шлюпку скоро спустили на воду с исключительным рвением.
В ту же минуту сигнальные ракеты с маяка на острове Сен оповестили потерпевшее крушение судно, что ему будет оказана помощь. Вскоре в темноте показались два красных огонька, приближавшихся к «Аляске» с подветренной стороны. Послышались оклики, и стало известно, что крушение произошло возле Бас-Фруад у Сенского фарватера. Но прошел еще добрый час, прежде чем лодке удалось причалить — сильный прибой делал эту операцию весьма опасной. Наконец шестеро гребцов ухватились за брошенный канат и взобрались на палубу «Аляски».
Это были сильные, мужественные рыбаки с острова Сен, люди бесстрашные и закаленные, которым не впервые приходилось оказывать помощь жертвам кораблекрушения. Они полностью одобрили намерение Эрика обратиться за содействием в Лориан, так как маленький порт на острове Сен не имел необходимых приспособлений для спасательных работ. Было решено, что двое из этих людей, как только взойдет луна, отправятся на боте в Лориан вместе с господином Герсебомом и Отто. А пока рыбаки сообщили некоторые сведения о тех гибельных местах, где произошла катастрофа.
Сенская отмель имеет форму клина, который тянется на девять миль к востоку. Она разделяется на две части: Понт-де-Сен и Бас-Фруад (Сенский мост и Холодная коса). Понт-де-Сен длиной в четыре мили, а шириной — в полторы. Он состоит из довольно высоких скал, вытянувшихся цепью над поверхностью моря. Бас-Фруад, как бы продолжая Понт-де-Сен, простирается еще на пять миль в длину и на две трети мили в ширину. Бас-Фруад также представляет собой нагромождение рифов, невидимых с моря. Только некоторые из них в часы отлива выступают на поверхность. Главные из этих скал носят названия: Корненген, Шомер, Корнок-ар-Гуле, Бас-Вен, Мэдью и Ар-Мен. Упомянутые скалы как раз наименее опасны, так как возвышаются над водой. Но хаотическое нагромождение многочисленных подводных скал, к тому же еще недостаточно изученных, вкупе с морским прибоем на этой песчаной косе быстрыми подводными течениями, огибающими ее со всех сторон, создают большую опасность для судоходства. Вот почему фонари маяков на острове Сен и Бек-дю-Ра установлены таким образом, чтобы освещать подводную гряду, очертания которой корабли, идущие с запада, легко могли бы опознать и обойти. Но такой возможности были лишены суда, шедшие с юга, о грозящей опасности их могли предупреждать только специальные световые сигналы.
Как назло, на южном конце Сенской отмели нет ни одного даже самого крохотного островка или утеса, где можно было бы построить маяк, а сила прибоя здесь так велика, что не позволяет использовать даже бакены. Поэтому пришлось возводить маяк на скале Ар-Мен, расположенной в трех милях от конца гряды. Работы шли с большими трудностями. Строительство началось в 1867 году, а через двенадцать лет, в 1879 году, он достиг только половины своей высоты — тринадцати метров над уровнем моря. Рассказывают, однажды выдался даже такой год, когда работать удалось в общей сложности только восемь часов, хотя строители все время подстерегали благоприятные минуты. Вот почему к моменту крушения «Аляски» маяк еще не был закончен. И тем не менее все это еще до конца не объясняло происшедшего. Эрик дал себе слово заняться выяснением причины катастрофы, как только отправит людей за помощью в Лориан.
Когда поднялась луна и бот отчалил, юный капитан, оставив, по обыкновению, на палубе только вахтенных, всех остальных отправил на отдых, а сам спустился в кают-компанию. Бредежор, Маляриус и доктор дежурили возле тела Марсиласа. Увидев Эрика, все они встали.
— Мой бедный мальчик, чем же, в конце концов, вызвано это несчастье? — спросил доктор.
— Непонятно,— ответил юноша, наклонившись над схемой, развернутой на столе покойного капитана.— Я инстинктивно чувствовал, что мы взяли неправильный курс. Убежден, и рыбаки подтверждают то, что мы находимся, по крайней мере, в трех милях к западу от маяка — приблизительно вот здесь,— добавил он, указывая точку на карте.— И, как видите, тут не отмечено ни отмели, ни рифов. Ничего, кроме темного цвета больших глубин. Это просто непостижимо! Ведь нельзя же в самом деле поверить в ошибку на карте Британского адмиралтейства, когда речь идет о местах, так хорошо известных и так тщательно изученных в течение столетий. Все это настолько нелепо, что похоже на страшный сон.
— Нет ли ошибки в определении координат и не принят ли нами один маяк за другой? — спросил Бредежор.
— Сбиться с пути на таком коротком переходе просто невозможно,— сказал Эрик.— Вы только вспомните! Мы ведь ни на минуту не теряли из виду берегов и все время шли от одного ориентира к другому. Правда, можно допустить, что один из двух сигнальных огней, обозначенных на карте, не был зажжен или, наоборот, появился какой-то дополнительный фонарь, то есть предположить невозможное! Но этим мы все равно ничего бы не объяснили — ведь наш курс был таким обычным, а лаг настолько выверен, что просто невозможно ошибиться! Мы можем провести линию маршрута с точностью до пятисот метров. Его последняя крайняя точка почти полностью совпадет с обозначением на карте Сенского маяка. И однако, факт остается фактом: мы сидим на рифах, а между тем, если судить по карте, под нами должна быть трехсотметровая глубина!
