надежды на то, что его выстрелы наугад поразят какого-нибудь из ублюдков, Сынов Хоруса. Со всех сторон доносились звуки стрельбы, перемежающиеся ревом танковых двигателей и грохотом орудий, изрыгавших в небо снаряды. Вместе с ним бежала группа измученных Ультрамаринов — остатки трех отделений, собранные им после отступления от Врат Конора в глубь гор.
На всякий шаг, сделанный ими, у Сынов Хоруса находился свой ответ или какая-нибудь хитрость. Было унизительно сознавать, что обращение к словам примарха приводило к неудаче. Рем отчаялся выиграть этот бой, но должен был продолжать верить, что за всем этим обнаружится некая грандиозная военная хитрость.
Над головой проносились сверкающие вспышки и затухающие лазерные разряды — это илоты обменивались выстрелами с передовыми отрядами армии магистра войны. У Рема не было тактического режима, снайперский выстрел Сына Хоруса повредил его шлем, который через три километра пришлось выбросить. Сражаться с незащищенной головой было непривычно: Рем лишился доступа к информации с поля боя, но не мог отрицать, что так намного острее воспринималась суть сражения. Вдыхать едкий запах взрывчатки, ощущать удары взрывной волны, чувствовать привкус горелого воздуха после лазерного огня было настоящим шоком и стимулом впредь зазря не высовываться.
Лицо Рема покрылось черной сеткой потеков от струек пота. В небе над головой сливались в общий водоворот разноцветные полосы от пуль и снарядов. Никогда прежде он не слышал такого шума, смеси трескотни стрелкового оружия и басовитого уханья тяжелых орудий.
Сержант Аркон скорчился в импровизированной траншее. Его воины рассредоточились ниже по склону, а Сыны Хоруса наступали вслед за валом заградительного артогня. Как и в каньонах на юге, силы магистра войны постоянно били по самым уязвимым местам Ультрамаринов. Это казалось настолько невероятным, что Рем спрашивал себя, не снится ли ему ночной кошмар, от которого никак не удается очнуться.
Он рискнул бросить взгляд на горы и увидел угрюмую волну наступающих в доспехах Сынов Хоруса. Каждый носил на груди Око Хоруса; этот же символ повторялся на знаменах, хлопающих на ветру и поднятых на бронемашинах, которые поливали огнем горные склоны.
— Уже не так хитрят, верно? — бросил Баркха, падая рядом с Ремом. Как и капитан Четвертой роты, Баркха был без шлема. Его задубевшая кожа загорела дочерна, волосы были заплетены в тугие косички, собранные в короткий хвост на затылке.
— Им это и не нужно, — ответил Рем.
— Что вы имеете в виду?
— То, что сказал. У нас нет шансов. Магистр войны приставил нож к нашему горлу, хитрости ему больше не нужны. Это смертельный удар.
— Правда? — переспросил Баркха, и Рем впервые увидел на его лице оттенок страха. — У нас должен быть план, как отбить их атаку?
— Скажи, что еще мы можем сделать? Любую нашу уловку и военную хитрость они разгадывают и парируют. Единственное, что нам остается, — сражаться, как подобает лучшим воинам Ультрамара, и забрать с собой столько ублюдков, сколько в наших силах.
— Но примарх должен был предвидеть такую ситуацию, — настаивал Баркха. — Может, вы неправильно поняли его слова или отдали неверный приказ? Только это могло привести нас к безвыходному положению.
Рем покачал головой.
— Тебе кажется, что я не думал об этом с самого начала боя? Да я сотню раз все проверил и перепроверил! Мы сделали все что могли.
— Тогда почему так вышло?
— Потому что есть то, с чем нельзя бороться при помощи планов и приготовлений, — сказал Рем. — Существуют талантливые полководцы, способные помножить на ноль любой план, каким бы гениально просчитанным он ни был. Магистр войны — именно такой полководец.
— Но примарх Жиллиман…
— Не воюет рядом с нами, — огрызнулся Рем. — Хватит болтать! Начинаем убивать!
Жестоко, шаг за шагом, Ультрамаринов оттесняли обратно в горы. И каждый отвоеванный Сынами Хоруса метр оплачивался тысячами жизней. Рем оказался прав — это был смертельный удар.
Теперь, когда у них за спиной находилась крепость Геры, защитники Макрагге приготовились к последней битве. Сдавать без боя землю своих предков не в правилах Ультрамаринов, но почти настал момент, когда им придется взглянуть на магистра войны с мраморных парапетов и башен из золота и серебра. Если это конец, он будет самый славный, какой только можно себе представить.
Рем и Четвертая рота вызвались прикрывать отход Ультрамаринов и заняли позицию на Виа Фортиссимус — большой дороге, ведущей с нижних равнин к большим бронзовым воротам крепости их легиона. Позади уцелевшие Ультрамарины из поредевших боевых рот поспешно отступали под своды пока еще безопасной Геры.
Если армии Хоруса и научили их чему-нибудь, так это тому, что настоящей безопасности нет
Пока Сыны Хоруса готовились к последнему штурму ворот, Рем увидел громадный «Лэндрейдер», громыхающий на позиции противника. Хотя он был не грознее любой другой бронемашины, сейчас казался более могучим, нежели привычный танк. Эту боевую машину солдаты приветствовали воинственными криками. Когда ее штурмовая аппарель опустилась на вулканические камни, Рем понял почему.
Воин, вынырнувший из подсвеченных красным светом внутренностей «Лэндрейдера», был такого роста, что все остальные рядом с ним сразу показались лилипутами. Его доспех был глубочайшего черного цвета, мерцающий и украшенный золотыми цепями. Плащ из шкуры волка развевался, похожий на крылья нетопыря. Шлем идеальной формы скрывал лицо воина. И хотя Рем знал, чье именно это лицо, он ужаснулся, увидев, когда забрало поднялось.
Дыхание перехватило.
Самый выдающийся из сынов Императора явился взглянуть на последнее унижение Ультрамаринов.
Сыны Хоруса ликовали, их голоса эхом отдавались от скал, словно боевой клич какого-то древнего языческого племени. Эти вопли были проклятиями в адрес забытых кровавых богов. В сердце каждого воина из Четвертой роты они поселили холод.
Какая сила могла устоять против такого врага и выжить?
Какое войско сумело бы противостоять гению этого воина?
— Воины Ультрамара! — вскричал он. — Помните, где вы и во имя чего сражаетесь! Все и каждый из вас — герои, Ультрамарины, несравненные воины и люди великой отваги!
Рем ощущал, что с каждым словом убежденность и сила духа крепнут. Его голос разносился над горами и с легкостью достигал слуха воинов-Ультрамаринов, отступающих к крепости, и скопищ Сынов Хоруса.
— Лишь после смерти окончится наша служба мечте Императора, и только наша смерть станет ее концом. Я не дам этой мечте умереть, а вы?
Как один, Четвертая рота ответила решительным: «Нет!» — и их ответ отразился от горных склонов странным эхом — будто к нему присоединилась часть Сынов Хоруса.
Могущественный воин посреди вражеских боевых порядков поднял руку. Солнце заиграло на золотой гравировке его латной рукавицы, с тыльной стороны которой выскользнули четыре сверкающих клинка. Рука опустилась, и Сыны Хоруса ринулись в атаку.
Для Тринадцатого легиона это было сражение без хитрости, без славы и без надежды на победу. Хотя Рем досконально следовал принципам, изложенным в писании примарха, все закончилось полным поражением. Сперва — артиллерийский обстрел и поединок на расстоянии, затем — короткая перестрелка
